— И что дальше? — тихо спросил он.
— А дальше мы пошли на дело. Нам одним было не справиться и мы попросили помощи у местных пропойцев. Сначала мы приняли их за бомжей, но они оказались простыми пьяницами. Я пряталась в их квартире, пока мужики отвлекали охранника, взламывали замки и проникали в офис.
Сергей не выдержал. Он как-то странно хрюкнул, а затем загоготал. Как говорится, на всю Ивановскую. Он смеялся раскатистыми переливами, периодически захлебываясь и переходя на ультразвук. Хлопал себя по животу, щекам, пытаясь успокоиться, но затем снова принимался повизгивать и грохотать.
Марина минуты две молча наблюдала эту истерику, пока не вспомнила проверенный способ борьбы с подобным состоянием. Марина подошла к раковине, набрала в кружку воды и вылила ее на Сергея.
— Ты чего, Маринка! Хватит меня поливать.
— А чего ты хохочешь, как юродивый!
— Ишь ты, слово-то какое нашла, юродивый, — проговорил Сергей и снова хрюкнул. Марина испепелила его взглядом. — Ладно, все.
Сергей размазал по щекам слезы и попытался изобразить серьезное лицо. Однако у него вышла такая комичная рожица, что теперь не удержалась Марина и прыснула.
— Прекрати! — приказал Сергей, а то я не выдержу. — Ладно, поехали дальше.
— Нет уж, скажи, что смешного было в моих словах?
— Все! Слышала бы ты себя со стороны! Пили в автобусе, выпили в гараже, мужики пошли на дело, пропойцы…
— Все, поняла уже, — обиделась Марина. — Попробую выбирать выражения.
— О, нет! — запротестовал Сергей. — Мне твоя манера изложения нравится.
— Дальше все грустно. Оказалось, что флэшку из горшка вытащили до нас. Как думаешь, это бандиты догадались, что я спрятала копию в горшке?
— Нет, это я вспомнил. Флэшку достали по моей просьбе.
— Ты?
Теперь у Марины округлились глаза и чуть не вылезли из орбит.
— Ага. Все закончилось, солнышко мое. Завтра флэшка будет у надежных людей в прокуратуре. Соколов нам больше не страшен.
— Почему завтра? Почему ты не отдал ее сегодня милиции? Как ты можешь говорить, что мы в безопасности, когда держишь эту гадость у себя!
— Мариш, я не держу у себя никакой гадости. Флэшка у знакомого хакера, временно. Он с ней поработает, подчистит, а завтра ее передадут в прокуратуру.
Марина не верила, не хотела верить в услышанное.
— Ты… ты решил обокрасть Соколова? Похитить его два миллиона?
— Обокрасть — да, похитить — нет, — Сергей довольно улыбался.
— Но как же… Так нельзя! Ты вор! Между прочим, обокрасть и похитить одно и то же!
— Моя ж ты юристочка, — промурлыкал Сергей. — Да, я украду деньги Соколова потому, что иначе они попадут в руки к государственным мужам. Причем, скорее всего, из того же Соколовского списка. Или им подобным. И вся кутерьма начнется сначала — махинации, переводы денег. Ну, не доверяю я им! А потому решил поступить иначе. Часть денег от имени какого-либо доброго дядюшки будет переведена на счет вдовы Кипелова, а остальное разойдется партиями по детским домам. Все будет хорошо.
Радоваться Марина не спешила.
— То же мне, Робин Гуд нашелся. Тебя вычислят и посадят.
Сергей рассмеялся и подмигнул:
— Пусть сначала за мной побегают. Еще посмотрим, кто кого вычислит. Мариш, не бойся, не в первый раз на острие ножа.
Марина смотрела на по-мальчишески довольное лицо Сергея, глаза его искрились озорным блеском. Он явно получал удовольствие от чувства опасности за спиной.
— Авантюрист, — буркнула Марина. — А вдруг Соколов будет мстить?
— Когда эта история станет достоянием правоохранительных органов? Не думаю. Скорее он начнет паковать чемоданы, если уже не упаковал.
— Получается, действительно, все закончилось? Неужели все?
— Да. Теперь ты можешь вернуться домой. Все позади.
— Жаль, — брякнула Марина.
Сергей недоуменно воззрился на нее и переспросил:
— Я ослышался или ты жалеешь, что кошмар позади?
Марина не знала, что ему сказать. Как объяснить свои опасения насчет их совместного будущего? Она молчала, прокручивая в голове слова, но все они казались ей пустыми, бездушными, неправильными.
— Жаль, что мы не сможем и дальше быть вместе, выпутываться из неприятностей…
— Солнышко, — с нескрываемой нежностью проговорил Сергей, — неужели для того, чтобы быть вместе, нам нужно постоянно откуда-нибудь выпутываться? Хотя, знаешь, если свяжешь свою жизнь со мной, то неприятности я тебе обеспечу. В этом вопросе можешь на меня положиться!
Он подошел к Марине и сел у ее ног. Марина погрузила пальцы в его волосы — такие мягкие, шелковистые, непослушные.
— Ты хочешь связать свою жизнь со мной? — без тени иронии спросил Сергей.
— Я… я не знаю, — еле слышно произнесла Марина. — Я не знаю.
Она обняла ладошками его голову, стала рассматривать его лицо. Оказывается, над левой бровью у него небольшой шрам, а под нижней губой, в самом уголке, маленькая родинка. Красивое лицо, еще не совсем знакомое, но уже такое родное. Провела кончиком пальца по шраму, спустилась на переносицу, коснулась губ… Сердце начало отбивать ритм испанского танца, прислушиваясь к нему, Марина уже слышала звук кастаньет, но затем…
Взгляды встретились. Марина больше не сопротивлялась. Понимая, что гибнет, она отдала ему свою душу, растворяясь без остатка в бездонном омуте черных глаз. Не будет возврата, ее сердце переполнилось нежностью до краев, и эту нежность уже не изъять, не извлечь из сердца, не разбив его. Никого и никогда Марина не любила раньше и не полюбит потом. Только один раз, до самого последнего вздоха, как мама…
"Покроется небо пылинками звезд,
И выгнутся ветви упруго…"
Музыка еще звучала в ее голове.
— Я люблю тебя, — прошептала Марина и почувствовала, как вспыхнули щеки от только что произнесенных слов.
Сергей подхватил ее на руки и понес в комнату, бережно опустил на диван. Марина смотрела на его сильное тело. Его тело над собой. На его шее пульсирует вена.
— Я люблю тебя, — сдавленным голосом произнес он.
Вена начала пульсировать быстрее, еще быстрее.
Марина пальцем прикоснулась к ней и начала отсчет: раз, два, три…
Сергей склонился над Мариной и робко прикоснулся к ее груди. Марина вздрогнула. Рука Сергея уверенней заскользила по телу. С губ Марины сорвался вздох.
И она обняла Сергея своим телом, приглашая… И он вошел как долгожданный гость, боясь неосторожностью разрушить тишину обжигающих чувств. Дыханию стало тесно в груди, она коснулась губами его щеки, выгнулась навстречу. И померк свет, остановилось время. Их больше не было в этом мире — ни его, ни ее — лишь движение навстречу вечности.
