— Расследование, проведенное в Великобритании, — уточнил Фицрой.
— «Ни в чем не повинными политическими деятелями», замешанными в расследуемом инциденте, — невозмутимо добавил Джиллеспи, — были два молодых ирландца, вооруженных десантным автоматом «Армалайт АР-15», тремя ручными гранатами и мощным девятимиллиметровым браунингом.
Фицрой застучал ручкой по столу.
— Я готов признать, сенатор, — заявил Джиллеспи, — что эти двое были наивными, но отнюдь не невинными жертвами. Позднее мы выяснили, что их подставили товарищи по ирландской республиканской армии.
— Сомневаюсь.
— Сомневайтесь в чем хотите, — отозвался Джиллеспи. — Доказательства неопровержимы. В попытке создать инцидент международного масштаба ИРА намеренно отправила этих мальчишек на смерть, как ягнят на заклание.
— Так вы признаете, что они были совсем молодыми?
— Сенатор, для людей нашего возраста половина населения мира кажется детьми.
Самптер усмехнулся.
Фицрой только нахмурился, услышав напоминание о своем возрасте.
— Если я в чем-нибудь и виновен, — добавил Джиллеспи, — так это в том, что стреляю лучше, чем эти двое молодых людей, которые пытались убить меня.
Резко повернувшись, Фицрой оглянулся на своего секретаря, который торопливо рылся в бумагах.
Слегка подавшись вперед, Редпас заговорила в микрофон, переданный Джиллеспи.
— Вас наверняка заинтересует тот факт, сенатор Фицрой, — ледяным тоном произнесла она, — что оружие, которое было в руках этих двух молодых ирландцев, приобрели на деньги, собранные в США.
Фицрой развернулся к Редпас.
— Большая часть этих денег, — продолжала она, — была безвозмездно передана ирландцам-республиканцам на северо-востоке США, составляющим самую стойкую часть ваших сторонников.
На лице сенатора вспыхнул густой багровый румянец.
— Другими словами, между мной и террористами существует связь! — прогрохотал он.
— Посол Редпас этого не говорила, — спокойно вмешался Джиллеспи. — Она всего лишь упомянула о двух конкретных фактах, предоставив другим делать выводы.
Фицрой гневно уставился на невозмутимого солдата.
Джиллеспи улыбался.
Наконец Фицрой перевел взгляд на молодого секретаря, предупредительно склонившегося над его плечом.
Восточный лоск помощника и отточенные манеры свидетельствовали о непомерных амбициях, изысканном воспитании и обширных семейных связях. Молодой человек смотрел на Джиллеспи так, словно ушам своим не верил.
Секретарь не сразу понял, что сенатор потрясает перед его лицом растрепанной пачкой бумаг. Наконец опомнившись, он нагнулся к боссу.
Прикрывая рот ладонью, Фицрой что-то прошипел вопросительным тоном. Беспомощное пожатие плеч секретаря было более чем красноречивым. Он взял бумаги Фицроя, покопался в них и указал еще на одно место.
Фицрой быстро пробежал глазами отмеченный пункт, покачал головой и одарил молодого секретаря взглядом, способным расплавить стекло.
— Уважаемый председатель, — произнес Фицрой, взглянув на часы, — секретарь только что напомнил мне, что сейчас идет слушание важного дела в комитете по торговле, членом которого я являюсь. Если присутствующие не возражают, расспросы свидетелей от моего имени будет вести мой секретарь Сидней Марч.
Самптер изобразил изумление.
— Но у меня создалось впечатление, что вы лично требовали этого заседания и обсуждения, — возразил он. — Вы хотите сказать, что его предмет больше не представляет для вас интереса?
Фицрой сверкнул фотогеничной улыбкой, которую называли его визитной карточкой.
— Отнюдь нет, уважаемый председатель, — отозвался он. — Мой интерес был основан на расследовании, проведенном мистером Марчем. Вполне резонно поручить ему допрос посла.
С этими словами Фицрой протянул приготовленные вопросы своему помощнику, поднялся, сдержанно кивнул Самптеру и покинул зал.
Сидней Марч тупо уставился на бумаги, которые оказались в его руках, затем перевел взгляд на Самптера и, наконец, на трех свидетелей, сидящих за отдельным столом. На минуту секретарь лишился дара речи.
Он только сейчас понял, что босс оставил его на растерзание волкам.
— Вы готовы продолжать, мистер Марч? — осведомился Самптер.
Марч судорожно сглотнул, пытаясь взять себя в руки. Он вновь перебрал бумаги, тщетно отыскивая факт или вопрос, который помог бы ему выйти из затруднительного положения.
— Посол Редпас, — наконец начал он подрагивающим голосом, — разве вы не согласны с тем, что ваша организация действует с позиций, так сказать, грубой силы, без поддержки закона?
Редпас забрала микрофон у Джиллеспи.
— Ни в коей мере, — заявила она. — Агенты «Риск лимитед» действуют в рамках правовых структур страны, в которой находятся. Иначе мы рисковали бы подвергнуться таким же обвинениям, как любой гражданин этой страны.
— А если в этой стране отсутствуют эффективные правовые структуры? — возразил Марч.
— Если закон существует, мы придерживаемся его. В противном случае мы действуем исходя из соображений здравого смысла.
— Ваши агенты подготовлены к тактике насилия, — указал Марч.
— Да. Иногда она бывает единственной альтернативой капитуляции.
— Следовательно, вы одобряете частное использование смертельной силы, — торжествующе заключил Марч.
Джиллеспи повернулся и дотронулся до руки Редпас. Она передала ему микрофон.
— Мало кто из людей, пользующихся смертельной силой, искренне одобряют ее, а тем более радуются ей, — сообщил Джиллеспи. — Отчасти моя работа состоит в том, чтобы в «Риск лимитед» не попадали те, кто наслаждается насилием.
Сидней Марч хотел что-то сказать, но Самптер перебил его:
— Мистер Марч, мы теряем драгоценное время, обсуждая скорее философские проблемы, нежели факты. Какой конкретно инцидент или инциденты вы обнаружили? Что позволило сенатору Фицрою заподозрить «Риск лимитед» в неэтичных действиях?
Марч дважды приоткрыл и снова закрыл рот.
— Это я и намеревался прояснить в ходе заседания, — наконец произнес он.
— Но когда сенатор Фицрой предложил провести это заседание, он говорил совсем о другом, — возразил Самптер. — Было упомянуто неопровержимое доказательство. Где оно?
— Я… то есть я надеялся, что…
— Благодарю, — прервал Самптер. — Вы прояснили ситуацию.
Марч вспыхнул и огляделся, ища поддержки у других сенаторов.
Но из них на месте остался только один. Остальные попросту ускользнули, едва поняли, откуда дует политический ветер.
— Полагаю, больше ни у кого из присутствующих нет вопросов к этим свидетелям, — произнес Самптер. В зале заседания зазвенела тишина.
