А что касается Нели Никодимовой, то вся многолетняя дружба с ней закончилась совершенно бесславно для Оксаны. На следующий день после истории с драгоценностями Нюшеньки Неля, встрепанная, взмыленная и заплаканная, ворвалась к ней в кабинет и с порога обозвала подлой змеищей и собакой на сене. Оксана, конечно, сразу поняла, что Никодимова имеет в виду, но все же сделала удивленные глаза.
– И нечего на меня таращиться! – заявила ей Неля, плюхнувшись на стул напротив нее и сдув с лица цепляющуюся за нос развившуюся прядку. – Я же вижу, что ты с ума сходишь по моему Пылаеву!
– По твоему?
– Вот именно, по моему! Я чуть ли не полгода рыхлила почву, удобряла ее и поливала, а ты собралась собрать урожай, да?
– Нелька! Что ты несешь?! – довольно фальшиво возмутилась Оксана.
– Нет, вы посмотрите на них! Они все время твердят мне, что я несу чушь, когда на самом деле я говорю чистую правду! Вот ответь мне, моя любимая подруга, как на духу: ты влюбилась в Алексея? Да?
Оксана смутилась. Она совершенно не хотела говорить об этом с Нелькой, которая была в близких отношениях с Пылаевым. Если бы Оксана могла, то с удовольствием каким-нибудь образом стерла бы из памяти Алексея его ночи с Никодимовой, но приходилось мириться с тем, что они у него были.
– Что же ты молчишь? Отвечай! – пыталась подстегнуть ее Неля.
Оксана упорно молчала, тогда Никодимова сквозь зубы процедила:
– Ну тогда знай, что это именно я подсунула тебе драгоценности Ванькиной жены!
– Как ты?!
– А вот так! Договорилась с Нюшенькой, которая уже с ума сходила от того, что Корнеев к тебе каждую ночь шляется! Тебе же мало чужого мужа, тебе еще и чужого любимого человека подавай! Как же я ненавижу тебя, Оксанка! Я даже не знала, что смогу так ненавидеть собственную подругу! И особенно противно, что ты отказываешься признаться в своей подлости! – Неля снова сдула мешающую прядь волос и выкрикнула: – А ну слезь с кресла!
– Это еще зачем? – до холода в животе испугалась вдруг Оксана.
– Затем, что я тебе сейчас на твоем же компьютере нашлепаю заявление об уходе из этого поганого магазина, где со мной так подло обошлись!
– Зачем заявление? Тут нет отдела кадров. Можно и без заявления…
– Я знаю, что можно и без заявления! Но я хочу, чтобы оно вечно мозолило тебе глаза! Я его сейчас сделаю заставкой на рабочем столе твоего компьютера, а ты ни за что не сумеешь его убрать! Меня Алексей научил некоторым компьютерным примочкам! Ты долго будешь меня помнить, а обратиться к Пылаеву, чтобы он убрал с монитора мое заявление, тебе гордость не позволит!
Оксана медленно поднялась с кресла, освободив его для Нели, и уже совершенно спокойно сказала:
– Делай что хочешь, Нелька.
Под стрекотание печатающего принтера Никодимова еще раз, сузив презрительно глазки, оглядела Оксану и сказала:
– Ведь ясно, что ты втрескалась в него. Неужели слабо признаться!
Оксана посмотрела в глаза своей бывшей подруге и ответила:
– Ты права, Неля. Я люблю его. Прости… Я не хотела… Так получилось…
Нелька, громко шмыгнув носом, сунула ей распечатанные бумажки и потребовала:
– Подпиши! Один экземпляр я себе оставлю на память о нашей «беззаветной» дружбе, а другой – Пылаеву подарю!
Оксана подписала, с трудом удерживая ручку в одеревеневших пальцах. Неля выхватила у нее подписанные бумаги и прошипела:
– Не забывай, что у Пылаева есть еще довесок в виде Наташеньки. И я тебе доложу, что это еще та особа… наплачешься…
После театрального ухода Никодимовой с отшвыриванием с дороги стула и хлопаньем дверью Оксана минут двадцать простояла посреди кабинета, размышляя о том, что произошло с ней за это лето. Она потеряла лучшую подругу, окончательно порвала с Иваном, а что приобрела? Любовь! Она только что впервые произнесла вслух слова о своей любви к Алексею, и у нее от этого застучало в висках… Если даже Алексей не ответит на ее чувство, Оксана все равно будет счастлива тем, что испытала.
Перед Нелькой она, конечно, чувствует вину, но… она тоже хороша! Нюшенькины бриллианты подсунула! Что ж! Пожалуй, можно считать, что они с Никодимовой квиты. Оксана никого в жизни не боялась так, как испугалась майора Потапова.
Алексея не было в магазине две недели. Оксана совсем извелась. Несколько раз она порывалась зайти к нему домой, но убедительного предлога найти так и не смогла. У Наташеньки температура наверняка уже спала, и надобности в Оксане в доме Пылаева нет никакой. Можно, конечно, явиться и объявить о своей любви, но… Но вдруг проклятущая Нелька, несмотря на все свои заявления и демонстрации, все-таки живет у него? Медсестрой она всегда была куда лучше Оксаны, а потому практической пользы от нее намного больше. В доме, где есть маленький ребенок, всегда полезно иметь под рукой квалифицированную медсестру. Да только ли медсестру? А вдруг Нелька понравилась Пылаеву? А что? Многим мужчинам нравятся пухленькие женщины, только не все в этом признаются, поскольку эталоном нынче считается совсем другой тип женской красоты. Нелька к тому же не только сама любит поесть, но и готовит вкусно. А путь к сердцу мужчины, как известно… Нет! Не может он любить Нельку! Не должен! Если ему нужна Никодимова, то жизнь Оксаны вообще лишится всякого смысла.
Когда Пылаев наконец вышел на работу, Оксане стало еще хуже. Она с трудом смотрела ему в глаза и путала бумаги дрожащими пальцами. Алексей, по своему обыкновению, был с ней вежлив и корректен. Он ничего не спрашивал, только безропотно и терпеливо приводил разворошенные документы в порядок. По вечерам по магазину все так же бегала поправившаяся Наташенька. Иногда она чуть приоткрывала дверь в Оксанин кабинет и, как и раньше, смотрела на нее в щелку до тех пор, пока Пылаев за шкирку не оттаскивал ее в сторону и не закрывал перед носом дочери дверь. Оксане очень хотелось подозвать девочку к себе, взять на руки и прижать к груди, чтобы та еще раз обняла ее за шею и назвала мамочкой. Но разве могла она позволить себе это сделать? Не было у нее на Наташеньку никаких прав.
Через несколько дней после выхода Алексея на работу его вместе с Оксаной пригласила на фуршет владелица комиссионного магазина «Дагерт», специализировавшегося на продаже швейцарских часов. Амалия Дагерт, назвавшая магазин собственной звучной фамилией, сначала продавала новые часы от производителя, за которыми специально ездила в Швейцарию. Однажды в той же Швейцарии ей предложили продать российским покупателям подержанные часы, и неожиданно оказалось, что продавать их гораздо выгодней, чем новые. Сначала Дагерт поделила свой магазинчик на два отдела. В одном продавались новые часы, а в другом – комиссионные. Но даже комиссионная цена на швейцарские часы была довольно высока, а потому и к одному, и к другому прилавку подходили одни и те же люди, которые очень скоро совершенно утратили интерес к часам новым. Теперь Амалия занималась только комиссионной торговлей и собиралась отпраздновать пятилетие своего бизнеса.
