Потому что знаю, что значит собирать себя по кусочкам день ото дня, лишь бы только не рассыпаться
полностью! – Её глаза наполнились слезами, но огонь в них стал лишь сильнее. И от этого Дарен
непроизвольно замер. – Не только ваша жизнь играла с вами с войну, мистер Бейкер, - продолжила она.
- Только вот моя война научила меня никогда не опускать руки и бороться до самого конца. У меня за
спиной всегда стояли люди, которые бились вместе со мной, и именно они давали мне силы на то,
чтобы после каждого падения я вставала вновь. Я не заставляю вас принимать мою помощь, но это
вовсе не означает, что я отступлю. Даже если вы начнете бой в одиночку, вы никогда не будете
сражаться один. Потому что и за вашей спиной всегда будет кто-то стоять.
Он видел, что последние слова дались ей с огромным трудом, потому что она прошептала их
практически одними губами. Эбигейл так быстро сорвалась с места, что даже не позволила Дарену
ответить. Да и если бы позволила, то что он мог бы сказать? Он чувствовал, что говоря ему все это, она
была искренна, как никогда. Чувствовал, что пытаясь достучаться до него, взбередила собственную
рану, которая так же причинила ей боль. Но больше, чем все это, он чувствовал, что она смогла найти
внутри него то, что он считал навсегда потерянным. И не только найти. Но еще вдохнуть жизнь.
Он резко сжал пальцы в кулаки и со всей силой ударил ими по стене, закрывая глаза и сдерживая
внутри себя мучительный крик. Прикосновение холодного камня к коже заставило его плотно стиснуть
зубы . Он не должен был меняться. Просто не имел права. Ему нужно было научиться контролировать
в себе то, что она смогла пробудить. Его Зверь должен быть сильнее. Всегда. И во всем.
Дарен медленно дышал, пытаясь снова взять себя в руки.
Ей не удастся изменить его. Не удастся спасти. Она просто не понимает, с Чем именно ей придется
столкнуться. Не понимает, что внутри него сидит Тьма, которая ни за что не оставит его в покое.
Эбигейл просто не знает, насколько мощна это сила. Она даже не догадывается, что для него уже нет
обратного пути. Потому что тот, кто хотя бы единожды коснулся этой темноты, после этого навсегда
остается в её цепких лапах.
Но в этой девочке было столько света… столько чистоты... столько силы и веры… он просто не мог
позволить ей пойти за ним. Не мог позволить ей надеяться на то, чему никогда не бывать. Именно
поэтому ему нужно было сделать так, чтобы она держалась от него как можно дальше. Чтобы она
захотела уйти. Оставить его и больше уже не возвращаться.
А для этого он должен был показать ей свое истинное лицо.
Лицо дикого Зверя с душой самого настоящего Дьявола.
Глава 9
Эбигейл выбежала с террасы в зал, и остановилась в дальнем углу стены, инстинктивно хватаясь за неё, как за опору. Она пыталась успокоиться, но грудь сдавливало с такой силой, что дышать становилось
практически невозможно. Из глаз неожиданно брызнули слезы, заставляя её моментально ощутить
колющую, тянущую боль в груди, разрастающуюся просто с неистовой скоростью. Ей казалось, словно
кто-то медленно резал её плоть самым острым в мире лезвием, стараясь при этом заставить её кричать
как можно сильнее, намеренно оставляя в сознании и лишая даже капли морфина. Эбигейл крепче
вцепилась пальцами в штукатурку, чувствуя, как старые раны открылись вновь. И ныть стали вдвое…
нет, вчетверо сильнее. Она лечила эту сокрушительную боль неделями, месяцами, годами. Такое долгое
время училась контролировать её действие внутри себя. И именно в тот момент, когда она решила, что, наконец, справилась, - всё, чего она таким упорным трудом добивалась, рухнуло перед её глазами как
карточный домик. Порывисто. Безжалостно. Лишь от одного дуновения ветерка.
Мы никогда не забываем боль своего прошлого. Да, она утихает. Становится меньше и ощущается не так
явно. Но, вместе с тем, навсегда остается с нами.
Эбби не знала, сколько по времени проплакала в углу, но каждую минуту, проведенную в пелене
болезненных воспоминаний, всеми силами пыталась отогнать их прочь. Дальше от неё самой. Дальше
от её сестер. И от их жизни.
- Эй, а я везде тебя ищу, - неожиданно раздался обеспокоенный голос, заставивший её тут же взять себя
в руки. Сделать вид, что ничего не случилось. И, насколько возможно, улыбнуться.
- Музыка была слишком громкой. Мне захотелось несколько минут побыть в тишине.
Весьма странная отговорка для той, которая почти всю свою жизнь проработала в баре в самом центре
Манхэттена, где о тишине и покое люди, по всей видимости, даже и не слышали. К такому – хочешь ты
или нет – привыкаешь. Вот и Эбигейл привыкла. Так что громкая музыка в последнюю очередь могла
заставить её чувствовать дискомфорт. Лишь бы только Элейн этого не поняла.
- Ничего, - улыбнувшись, сказала она, и у Эбби просто как от сердца отлегло, - у меня тоже бывают
такие моменты. Тем более, что ты очень устала, пока организовывала вечер.
- Да, - неосознанно согласилась Эбигейл, мыслями находясь совсем не здесь. Она думала о мужчине, который остался за стеклянными дверьми, и который заставил её чувствовать необъяснимое желание
быть рядом. Быть рядом для того, чтобы в любой момент, когда это только понадобится, придти ему на
помощь. Она вспомнила боль, промелькнувшую в его глазах за одну долю секунды и растворившуюся
почти так же быстро. Вспомнила его сжатые в кулаки пальцы и напряженные скулы. Он не хотел её
помощи, однако отчаянно нуждался в ней. И она знала это. Ощущала каждой клеточкой.
Двери с шумом разъехались, и обе девушки инстинктивно повернулись в сторону звука. Дарен вышел с
террасы. Его взгляд был опущен вниз, а тело все так же напряжено. Когда он поднял глаза, замечая их у
стены, Эбби замерла. Дыхания снова не хватало, а сердце начало колотиться с удвоенной силой. Но вот
только причина этому теперь была совершенно иная.
Только лишь одного взгляда на неё ему кажется было достаточно для того, чтобы понять, что творилось
у неё на душе. Он словно видел её насквозь. Словно чувствовал все, о чем она думала. И на какое-то
мгновение ей даже показалось, что разделял эту боль вместе с ней. Пытался разделить. Такой мягкости
в его глазах она еще никогда прежде не видела.
- Тоже захотел побыть в тишине? – С легкой издевкой спросила Элейн брата, радостно и широко
