– Это очень трогательно с твоей стороны. – Кевин подарил мне одну из своих приятнейших чарующих улыбок. – Давай решать в зависимости от того, что мы сможем сделать за это лето, ладно? Если я отделюсь, это все твое, включая все, что мы сделали совместно.
Он протянул руку.
Что я могла сказать? Это звучало достаточно честно. Только... за три месяца интенсивной работы мы могли бы завершить всю работу или большую часть ее. Теперь же у нас не было шансов успеть. Но отказываться от предложения Кевина было невежливо. Поэтому я тоже протянула ему руку.
Затем он более чем поразил меня, непрерывно и продуктивно работая в течение двух часов. Мы только закончили разработку начального плана первого раздела, когда Би разыскала нас, чтобы сказать, что готов обед.
К счастью для моей совести, слишком склонной к мазохистскому самобичеванию, после обеда Кевин, вместо того чтобы вернуться к работе, поднялся наверх, в свою комнату. Я снова получила возможность возмущаться им.
Я начала помогать Би убирать тарелки.
– Не беспокойтесь, – сказала она. – Бригада уборщиков еще не прикасалась к кухне. Они наведут здесь порядок.
– Я навожу порядок, поскольку ожидаю, что сейчас появится Роджер, – объяснила я.
– От него ничего не слышно, – коротко бросила она.
Затем я возвратилась в библиотеку.
Я работала около двух часов, стоически игнорируя нежный ветерок, дующий из сада, и прелестные прыжки Деттибоун, которая хотела вовлечь меня в свою игру. Кевин так и не возвратился. В три часа я решила, что он пошел купаться. Я могла бы и сама заняться тем же. Был очередной жаркий день. Но, представив себе, что там находится Дебби, я решила взять на себя роль великомученицы и, истекая потом, продолжала упорно работать.
Незадолго до того, как пробило четыре часа, зазвонил дверной звонок. Я с трудом поднялась со своего стула и пошла открывать двери, надеясь, что это Роджер. Хотя я по-настоящему была поглощена работой, но где-то в голове непрерывно вращалась мысль о том, что обнаружит он на своих фотографиях.
Но это был не Роджер. Это был отец Стивен.
Би подошла к дверям раньше меня. Из малой гостиной, не замеченная ими, я видела, как она поздоровалась с ним и повела его наверх.
Итак, Би закусила удила и продолжала выполнение собственного плана, несмотря на возражения Роджера. Она не нарушила своего обещания и отложила встречу с пастором до тех пор, пока Роджер не выполнил своих исследований. Хотя я сомневалась, что он посмотрит на это так же объективно.
Я приняла душ, переоделась и затем постучалась в дверь комнаты Би. Отец Стивен поднялся, когда я вошла. Одного взгляда на его сияющее лицо было достаточно, чтобы понять, что Би еще не секретничала с ним. Без сомнения, она собиралась накормить его свежеиспеченными булочками и напоить китайским чаем, прежде чем огорошить своими новостями.
– О, Энн, я только что собиралась попросить вас присоединиться к нам, – сказала она прохладно.
– А где Кевин? – спросил отец Стивен. – Все еще работает? Так поглощен?
– Возможно, он в бассейне, – ответила я. – Он проводит там все дни, а утренние часы – на теннисном корте.
Брови отца Стивена поднялись. Я намеревалась придать моему комментарию слегка юмористический оттенок, но он прозвучал как жалоба.
– Что-то не так, Энн? – спросила Би.
– Извините, но у меня нет настроения поддерживать пустую, учтивую болтовню. Давайте прямо вперед и скажите ему. Разве вы не этого хотели?
Би имела полное право возмутиться моим поведением и тоном. Вместо этого она подарила мне благожелательный взгляд.
– Дебби все еще здесь?
– Я не знала, что она приехала, – солгала я.
– Она недавно подходила к дверям кухни. Кевин все еще был в своей комнате. Она представилась очень приветливо и сказала, что он пригласил ее купаться.
– Я не понимаю, почему вы о ней заговорили, – сказала я.
Отец Стивен наблюдал за нашим обменом репликами, слегка улыбаясь и наморщив лоб. Другой на его месте мог бы попытаться умиротворить нас, но он спросил прямо:
– Расскажите, в чем дело?
Би отвела глаза и закусила нижнюю губу. Вслед за этим отец Стивен взглянул на меня.
– Возможно...
– Нет, все в порядке, – заверила Би. – Энн в курсе всех дел, ее присутствие не помешает мне. Я не могу придумать, как рассказать вам обо всем без того, чтобы вы не заподозрили, в своем ли я уме.
– Я не представляю себе, что могу подумать такое, – сказал отец Стивен, улыбаясь.
– Начните с самого начала, – было мое блестящее предложение.
Би глубоко вздохнула.
Прежде чем она смогла произнести первое слово, послышались быстро приближающиеся шаги, и дверь резко отворилась. На пороге стоял Роджер. Он окинул взглядом нас троих: отца Стивена, встретившего его с приветливой улыбкой, Би с открытым ртом, собирающуюся начать рассказ, и меня. Не знаю, почему я почувствовала себя виноватой, но мне показалось, что я пытаюсь уменьшиться в размерах. Никогда я не видела таких злых глаз на человеческом лице.
– Непостоянство, имя тебе – женщина, – произнес он, сверкнув глазами на Би.
– Это самое неуместное цитирование, какое я когда-либо слышала, – сказала я, приходя в себя. – Она не обещала...
– Обещала.
Би начала говорить. Я думала, что она скажет: «Я не обещала». Но, представив себе, куда это может привести, она изменила свое решение.
– Садитесь, Роджер.
– Вы обещали...
– Это не имеет отношения к делу.
Роджер с такой силой плюхнулся в кресло, что пружины протестующе заскрипели.
– Вы рассказали ему?
– Нет еще.
– Но вы собирались. Я могу попросить вас отказаться от этого?
– Я очень надеюсь, что нет, – вступился отец Стивен. – Из всех троих вы вызываете во мне наибольшие опасения. Что это: исповедь, обвинения или... Ради всего святого, откройтесь мне, пока меня не разорвало от любопытства и тревоги.
– Хорошо, – сказала Би. Она открыто посмотрела на него, повернувшись спиной к Роджеру. – Это началось несколько дней назад, когда...
Я не знаю, что ожидал услышать отец Стивен, но я с уверенностью могу утверждать, что никогда ни в одном страшном сне он не мог представить историю, подобную той, что рассказала ему Би. Многолетний опыт научил его управлять выражением своего лица, но уже в начале повествования приветливость и обычное его спокойствие сменились тревогой и ужасом.
Что касается меня, то я почувствовала необъяснимую веру, так же как и ребяческую надежду, что теперь наконец мы получим помощь. Такова была особенность отца Стивена. Разговор с ним был подобен разговору с Богом. Более того, в один из моментов моего собственного повествования я увидела, как по его лицу скользнуло выражение, словно он что-то припоминал или слышал эту историю не в первый раз. Но меня ждало разочарование. Первая его реплика после окончания рассказа содержала только страх:
