модные и популярные. Породистые как выставочные пудели.
Когда Кэллам напал на Оливера, я думала, что он сделал это из-за уязвленного достоинства. От злости, что Касл испортил его вечер и покушался на его собственность.
Я и подумать не могла, что супруг может меня ревновать.
Неужели мой собранный, высокомерный муж-перфекционист… действительно влюблен в меня?
Я возобновляю движения, подмахивая бедрами, чтобы моя киска могла двигаться вверх и вниз по всей длине его члена.
Кэллам рычит, его руки сжимают меня так сильно, что я едва могу дышать.
Я наклоняюсь к его уху и шепчу:
– Ты хочешь меня, Кэл?
– Я не хочу тебя, – стонет он хрипло и грубо, – ты нужна мне.
Его слова словно высвобождают что-то внутри меня. Ту часть меня, которая пыталась сдерживать мое собственное отчаянное влечение, потому что оно было слишком сильным, слишком опасным, чтобы следовать ему. Я не могла позволить себе страстно желать этого мужчину, потому что в этом не было смысла. Я думала, у меня нет власти над ним.
Но теперь я понимаю, что ему это нужно так же сильно, как мне. И кончаю так интенсивно, что все мое тело содрогается в его объятиях. Оргазм словно водопад проходит сквозь меня. Гребаная Ниагара блаженства обрушивается на меня снова, снова и снова. Неудержимая. Свободная.
Но даже кончив, я хочу еще. Оргазм был невероятным, но он не удовлетворил меня до конца. Мне нужно больше.
Кэллам кладет меня на спину и забирается сверху. Он смотрит мне прямо в глаза, его светло-голубой взгляд встречается с моим дымчато-серым.
Обычно я смотрю ему в глаза, когда злюсь, пытаясь подавить его взглядом. Мы еще никогда так не смотрели друг на друга – открыто, с любопытством, вопросительно.
Кэллам вовсе не робот. Он чувствует все то же, что и я. Может, даже больше, потому что вечно пытается запрятать свои эмоции поглубже.
Впервые муж прижимается к моим губам с нежностью. Его язык пробует меня на вкус, исследует меня.
Я целую его в ответ, мои бедра все еще двигаются в такт. Чувствую, как внутри нарастает еще один оргазм, продолжение первого. Почему наши тела так идеально подходят друг другу, когда в остальном мы абсолютно противоположны?
– Ты моя, Аида, – рычит Кэллам мне в ухо. – Я убью любого, кто попытается прикоснуться к тебе.
С этими словами он кончает в меня. И я кончаю тоже, второй оргазм даже сильнее первого. Самый сильный, что я когда-либо испытывала. Не знаю, выживу ли я после этого.
К счастью, мы с Аидой первыми прибываем домой – лоскуты ее платья разбросаны по всему лимузину, и ей нечего накинуть, кроме моего пиджака.
Впрочем, ей плевать. Раскованная, как всегда, она просто обвязывает мой пиджак вокруг тела и выбегает босая, по пути радостно салютуя шоферу.
Я собираюсь последовать за ней, но чувствую, что в кармане вибрирует телефон – отец хочет устроить мне взбучку.
– О чем ты, на хрен, думал?! – говорит он в ту же секунду, как я снимаю трубку.
– Этот кусок дерьма пытался оскорбить мою жену.
– Ты ввязался в драку на своем собственном вечере. С Оливером Каслом! Ты понимаешь, как это выглядит?
– Ему повезло, что я не размозжил его башку.
– Если бы ты это сделал, уже сидел бы в тюрьме, – кипит мой отец. – Это тебе не какой-то студентик, Генри Касл – один из богатейших людей Чикаго. Он пожертвовал пятьдесят тысяч в твою компанию.
– Возврата он не дождется, – говорю я.
– Тебе придется дать ему гораздо больше, чем возврат, если ты не хочешь, чтобы он сорвал твою гонку.
Я так сильно стискиваю зубы, что они, кажется, вот-вот треснут.
– Чего он хочет? – спрашиваю я.
– Узнаешь завтра утром. 8:00 в «Кейстоун Капитал». Не опаздывай.
Твою мать. Генри Касл даже хуже, чем его сын – высокомерный, напыщенный и мегатребовательный. Он захочет, чтобы я пресмыкался и лобызал его кольцо. Я же хочу кастрировать его, чтобы этот урод не производил больше дерьмовых сыновей.
– Я приду, – отвечаю я.
– Сегодня вечером ты потерял контроль, – говорит отец. – Какого хрена происходит между тобой и той девчонкой?
– Ничего.
– Жена должна быть активом, а не обузой.
– Аида ни в чем не виновата. Я же сказал, что это Касл.
– Разберись с этим. Она не должна отвлекать тебя от цели.
Я отключаюсь, и меня разрывает от несказанных слов, которые хотелось прокричать в трубку.
Это отец вынудил меня жениться на Аиде, а теперь он злится, что она не похожа на пешку, которую можно как угодно двигать по полю, как все остальные?
Вот что восхищает меня в супруге. Ее свобода и ее непреклонность. Я поставил на кон все, чтобы заставить ее надеть проклятое платье. Она бы ни за что не стала пресмыкаться перед Генри Каслом. И я тоже не стану.
Направляюсь наверх в нашу спальню, думая, что Аида чистит зубы и готовится ко сну.
Вместо этого она набрасывается на меня, как только я вхожу в комнату. Аида крепко целует меня и тянет к кровати.
– Ты не устала? – спрашиваю я.
– Еще даже двенадцати нет, – смеется она. – Но если ты предпочитаешь поспать, мой старичок…
– Давай узнаем, чего стоит утомить тебя, сумасшедшая девка, – отвечаю я, бросая ее на матрас.
* * *
На следующее утро Аида еще спит, когда мне приходится вставать на встречу к Генри Каслу. Я укрываю одеялом ее голые плечи, хотя прятать от глаз эту гладкую сияющую кожу кажется преступлением.
Аида кажется утомленной после той возни, что мы устроили ночью. Почти час мы занимались чем-то, гораздо больше похожем на борьбу, чем на секс. Аида испытывала меня, мою энергию и выносливость, проверяла, позволю ли я взять ей контроль.
Черта с два я бы сдался первым. Каждый раз, когда она пыталась взять верх, я снова прижимал ее и безжалостно трахал, пока мы оба не начинали задыхаться и обливаться потом.
Я видел, как ее возбуждает моя сила, понимание того, что я не уступлю ни на дюйм. Аиде нравится подталкивать меня, смотреть, как далеко она может зайти, прежде чем я сорвусь. Она делает это и в спальне, и в жизни.
Что ж, я гребаная скала, которую не столкнуть. И очень скоро она в этом убедится.
Как убедится в этом и Генри Касл. Он ждет, что я приду в его офис унижаться, но этому не бывать.
Так что когда его секретарша просит меня сесть и подождать перед дверью, я отвечаю:
