В его отделе про «Секс-клуб» уже знали все. О его существовании стало известно несколько месяцев назад. Но, поняв тщетность попыток прекратить его существование, в Отделе практически забыли о нем.
Сообщения, оставленные на виртуальной доске объявлений, не выходили у Джона из головы. Рондо вменил себе в обязанность проверять ситуацию, чтобы знать, осуществляют ли члены клуба на практике то, о чем пишут, или просто изливают свои самые дикие фантазии в электронных посланиях. Он выяснил, что большинство обещаний выполняется исправно.
Хорошо, что он провел это расследование. Если бы он этого не сделал, он бы не сумел так кратко, четко и по делу ответить на все вопросы Кертиса, Мэллоя и Пэрис Гибсон. Так что Джон Рондо провел свое свободное время с пользой для департамента полиции, не так ли?
Но требовалось проявить себя еще раз, иначе не видать ему повышения и нового назначения. Это была его работа, его обязанность. Он работал под прикрытием, так это можно было назвать.
Когда Тони Армстронг вернулась домой, Брэдли еще не было, и это ее не удивило. Она объяснила изумленной няне, что плохо себя почувствовала, так что они с мужем отменили все планы на вечер. Она заплатила женщине за пять часов.
Тони трижды звонила Брэдли на сотовый. Трижды она натыкалась на автоответчик, оставляла сообщения, но муж ей так и не перезвонил. Она покормила детей, поиграла с девочками в лото, пока сын смотрел повтор «Стартрек».
Дети как раз отправились наверх, чтобы лечь спать, когда появился Брэдли с шоколадками и медвежьими объятиями. Для Тони предназначался букет желтых роз, которые он презентовал ей с добродушной усмешкой.
– Давай помиримся, а?
Не в силах видеть неискренность в его глазах, Тони опустила голову. Он принял это за согласие и быстро поцеловал ее в щеку.
– Вы поужинали?
– Дети поели, а я ждала тебя.
– Отлично, я уложу их, а ты приготовь что-нибудь. Я умираю с голода.
Когда он спустился в кухню, он увидел на столе совсем не то, что ожидал. Брэдли замер на пороге.
– Где ты все это взяла? – рассерженно спросил он. – Нет, не отвечай. Я знаю, откуда это.
– Да, я взяла их в ящике твоего стола, когда зашла к тебе сегодня. Меня насторожило то, что тебя не оказалось на месте. Ты никому не сказал, куда идешь, не отвечал на мои звонки. Поэтому не заставляй меня оправдываться. Я отказываюсь извиняться за то, что рылась в твоих личных вещах, потому что среди них оказалось это.
Уличенный в своей слабости, Брэдли потерял способность и желание сопротивляться. Он словно стал меньше ростом, взял стул и устало опустился на него.
Тони достала из ящика мешок для мусора и бросила в него непристойные фотографии и порнографические журналы. Она крепко завязала мешок и вынесла в гараж.
– Утром я отправлю все в помойку, – сказала она, вернувшись. – Я сама это выброшу, потому что я сгорю со стыда, если наши соседи или даже мусорщики увидят, что в этом мешке.
– Тони… Я… У меня нет оправданий.
– На этот раз их действительно нет.
– Ты собираешься уйти от меня? – Брэдли взял ее за руку. Его ладонь была влажной. – Прошу тебя, не надо. Я люблю тебя, я люблю детей. Пожалуйста, не разрушай нашу семью.
– Я ничего не разрушаю, Брэдли. – Она вырвала руку. – Это делаешь ты.
– Я не могу с собой справиться.
– Это еще одна причина, по которой я должна уйти и забрать детей. Что будет, если кто-то из них увидит эти фотографии?
– Я осторожен.
– Ты осторожен ровно настолько, насколько осторожны наркоманы, прячущие заначку, и алкоголики, у которых всегда есть бутылка на крайний случай.
– Да брось! – воскликнул он.
Чувство неловкости постепенно проходило. Брэдли все еще оборонялся, но уже агрессивно. Так уже случалось. Его превращение из раскаивающегося грешника в мученика было расписано буквально по нотам, и Тони узнавала наступление каждой следующей фазы.
– Если сравнивать с наркоманией, мое пристрастие совершенно безобидно, и ты об этом знаешь, – с горячностью заявил Брэдли.
– Безобидно? На некоторых снимках маленькие девочки. Их эксплуатируют безнравственные, жестокие люди ради твоего развлечения. И как ты можешь говорить о безвредности этой пагубной привычки, если она разрушает твою карьеру, наш брак и нашу семью?
– Брак? – неприятно усмехнулся Брэдли. – У меня давно нет жены, я живу с тюремщицей.
– Если будешь продолжать в том же духе, то ты и в самом деле скоро окажешься за решеткой, Брэдли. Ты этого хочешь?
Он округлил глаза.
– Я не попаду в тюрьму.
– Дело может кончиться именно этим, если ты сам не признаешь, что ты извращенец, и не обратишься за помощью.
– Извращенец. – Он подавил смешок. – Ты хоть слышишь, как глупо это звучит, Тони?
– Доктор Морган не считает, что это звучит глупо.
– Господи! Ты ему звонила?
– Нет, он сам позвонил. Ты уже три недели не посещал занятия.
– Потому что это пустая трата времени. Все эти ребята говорят только о своих отклонениях. Разве это правильно?
– Суд обязал тебя посещать эти занятия.
– Полагаю, ты донесешь на меня Хэтавэю. – Брэдли ненавидел приставленного к нему офицера, в обязанности которого входило осуществлять надзор за условно освобожденными. – Расскажи ему, что я был плохим мальчиком. Я не посещал занятия вместе с другими извращенцами.
– Мне не придется ничего ему говорить. Доктор Морган уже сделал это.
– Доктор Морган – самый главный психопат в группе! – завопил Брэдли. – Он сам лечится. Ты об этом знаешь?
Тони продолжала, не обращая внимания на его выкрики.
– Доктор Морган обязан сообщать в случае пропуска двух занятий подряд. Мистер Хэтавэй ждет тебя завтра в десять утра. Это обязательно.
– Полагаю, никого не интересует, что ради этого я должен отменить прием пациентов и вызвать недовольство моих коллег.
– Это последствия твоего поступка, тебе придется расплачиваться за него.
– И еще мне придется спать на диване в гостиной.
– Я бы предпочла, чтобы ты спал именно там. Его глаза сузились, превратились в щелки.
– Ну, конечно. Тебе все равно не нравится то, чем мы занимаемся в постели.
– Это нечестно.
– Нечестно? Я скажу тебе, что нечестно. Нечестно иметь жену, которая предпочитает шпионить, а не трахаться. Когда мы занимались сексом в последний раз? Ты хотя бы помнишь? Сомневаюсь. Как ты можешь думать о сексе, если только и делаешь, что вынюхиваешь и подсматриваешь?
Брэдли встал и подошел к жене. Его пальцы обхватили ее шею сзади и сжали так, что это движение никак нельзя было принять за ласку.
