Сколько еще доказательств привела бы леди Джэнет, пересчитать нелегко. На третьей фразе шум из библиотеки долетел до ее слуха через неплотно притворенную дверь и слова застыли на ее губах. Орас также услышал этот шум. Это был шелест (все приближавшийся по ковру в библиотеке) шелкового платья.
В то время, когда наступающее событие остается еще неизвестным, к чему влечет неизбежная наклонность каждого англичанина? Неизбежная наклонность заставляет его просить кого-нибудь держать с ним пари. Он так же мало может устоять против этого, как не может не поднять трости или зонтика, за неимением ружья, и сделать вид, будто стреляет, если мимо него пролетит птица, когда он гуляет.
— Угодно, ваше сиятельство, держать пари, что это Грэс? — вскричал Орас.
Ее сиятельство не обратила внимания на это предложение; ее внимание было устремлено на дверь библиотеки. Шелест затих на минуту. Дверь тихо отворилась. Мнимая Грэс Розбери вошла в комнату.
Орас пошел навстречу к ней, раскрыл рот, чтобы заговорить, и остановился, пораженный переменой в своей невесте с тех пор, как он видел ее в последний раз. Какое-то ужасное уныние как будто овладело ею. Как будто и ростом она стала меньше, и осунулась. Она шла медленнее обыкновенного, говорила медленнее и более тихим голосом. Для тех, кто видел ее до рокового появления мангеймской незнакомки, это был призрак ее, а не сама она. И все-таки прежнее очарование оставалось: чарующая прелесть глаз, нежная симметрия черт, неподражаемая грация каждого движения, словом, непобедимая красота, которую страдание уничтожить не может и даже время не имеет силы уменьшить.
Леди Джэнет подошла к ней и с сердечной добротой взяла ее за обе руки.
— Милое дитя, добро пожаловать к нам! Вы сошли вниз, чтобы доставить удовольствие мне?
Она молча наклонила голову в знак согласия. Леди Джэнет указала на Ораса.
— Вот кто желает видеть вас, Грэс.
Она не поднимала глаз, она стояла покорно, устремив взгляд на корзиночку с разноцветной шерстью, висящую на ее руке.
— Благодарю вас, леди Джэнет, — сказала она слабым голосом.
— Благодарю вас, Орас.
Орас взял ее под руку и подвел к дивану. Она задрожала, когда села и осмотрелась вокруг. В первый раз видела она столовую после того, как очутилась лицом к лицу с воскресшей покойницей.
— Зачем вы пришли сюда, мой ангел? — спросила леди Джэнет. — В гостиной было бы для вас теплее и приятнее.
— Я увидела экипаж у подъезда. Я боялась встретиться с гостями в гостиной.
Когда она это ответила, вошел лакей и доложил о приехавших гостях. Леди Джэнет вздохнула устало.
— Я должна пойти и выпроводить их, — сказала она, покоряясь обстоятельствам. — А вы что будете делать, Грэс?
— Я останусь здесь, если вы позволите.
— А я посижу с ней, — прибавил Орас.
Леди Джэнет колебалась. Она обещала увидеться с племянником в столовой, когда он вернется, — увидеться наедине. Успеет ли она выпроводить гостей и увести свою приемную дочь в гостиную до прихода Джулиана? До домика привратника было десять минут ходьбы и Джулиан должен был еще толковать с привратником. Леди Джэнет решила, что времени у нее достаточно. Она ласково кивнула Мерси и оставила ее наедине с женихом.
Орас сел рядом с Мерси на диване. Насколько допускала его натура, он был предан Мерси.
— С прискорбием вижу, как вы страдали, — сказал он, с искренним огорчением в лице смотря на нее. — Постарайтесь забыть, что случилось.
— Я стараюсь. А вы много думаете об этом?
— Душа моя, стоит ли об этом думать?
Она поставила корзину на колени. Ее исхудалые пальцы стали сортировать шерсть.
— Видели вы мистера Джулиана Грэя? — спросила она вдруг.
— Видел.
— Что он об этом говорит?
Она взглянула на Ораса в первый раз, пристально рассматривая его лицо. Ответ Ораса был уклончив.
— Право, я не спрашивал мнения Джулиана, — сказал он.
Мерси вновь опустила глаза со вздохом на корзину, подумала и опять стала допытываться.
— Почему мистер Джулиан Грэй не был здесь целую неделю? — продолжала она. — Слуги говорят, что он уехал за границу. Правда это?
Бесполезно было отпираться. Орас согласился, что слуги сказали правду.
Пальцы Мерси Мерик вдруг прекратили свою тревожную работу с шерстью, дыхание ее заметно участилось. Что Джулиан Грэй делал за границей? Наводил справки? Неужели он один из всех, присутствовавших при этой ужасной встрече, подозревал ее? Да, он был умнее, он имел опыт лондонского пастора, знающего об обманах и о вероломствах, и о женщинах, решавшихся на них. Нечего теперь сомневаться, Джулиан подозревал ее.
— Когда он вернется? — спросила она таким тоном, что Орас едва мог расслышать.
— Он уже вчера вернулся.
Слабый румянец медленно выступил на ее бледном лице. Она вдруг оставила корзинку и сложила руки, чтоб скрыть трепет их, прежде чем задала следующий вопрос:
— Где?..
Она остановилась, чтобы придать твердость голосу.
— Где та женщина, — продолжала она, — которая пришла сюда и испугала меня?
Орас поспешил успокоить ее.
— Эта женщина больше не придет, — сказал он, — не говорите о ней, не думайте о ней!
Она покачала головой.
— Я хочу знать, — настаивала она, — каким образом мистер Джулиан Грэй познакомился с ней?
На это ответить было легко. Орас рассказал о консуле в Мангейме и о рекомендательном письме. Она слушала внимательно и сказала, когда Орас замолчал, более твердым и громким голосом:
— Стало быть, она была совершенно незнакома мистеру Джулиану Грэю до этого?
— Совершенно незнакома, — ответил Орас. — Не задавайте больше вопросов, не говорите больше ни слова о ней, Грэс! Я запрещаю разговаривать на эту тему. Полно, моя дорогая! — сказал он, взяв ее за руку и нежно наклоняясь к ней. — Развеселитесь! Мы молоды, мы любим друг друга, теперь пора нам быть счастливыми!
Ее рука вдруг похолодела и задрожала в его руке. Голова бессильно опустилась на грудь. Орас вскочил в испуге.
— Вам холодно — вам дурно, — спросил он. — Позвольте мне принести вам рюмку вина. Позвольте мне поправить огонь в камине!
Графины еще стояли на столе. Орас заставил ее выпить портвейна. Она выпила полрюмки. Даже это небольшое количество вина сказалось на ее чувствительном организме. Оно пробудило ослабевшую энергию ее души и тела. Орас с тревогой наблюдал за ней, не привлекая ее внимания, и опять оставил Мерси, чтобы поправить огонь в камине на другом конце комнаты. Глаза ее следили за ним устало, с суровым и безмолвным отчаянием.
