И снова все пропало. Мег опустила руки.
– Не понимаю, почему оно не продано, – сказала Мег, возвращая его на место. – Оно гипнотизирует, очаровывает и лишает присутствия духа. Вы это нарочно сделали?
– Просто так получилось. – Он не возражал против авторства и не спросил, как она догадалась.
– Остальные тоже ваши? – Мег осторожно положила ожерелье на черный бархат подноса и достала серебряную подвеску. В овальной основе изображено тело обнаженной девушки, на вытянутых руках она держит букет цветов. Но худое тело изображено не совсем обычно, в нем было что-то неземное, а руки, поднимающие букет, в какой-то неуловимой точке сами превращались в цветы. Переход от серебряной плоти к серебряным цветам был настолько плавным, что невозможно было определить грань, где кончалось одно и начиналось другое.
Ей не нужно было подтверждение Райли, что он сделал и это украшение. Она знала это. Остальные вещи казались более обычными или копиями старинных изделий. Он экспериментировал с различными видами техники: вот филигрань, грануляция, пике, эмаль, инталия – резное, углубленное изображение на камне. На всех его работах в центре виднелась буква «У». Он ставил ее не из тщеславия, просто будущий продавец в этом случае не сможет выдать украшения за старинные. Но стиль Райли отличался яркой индивидуальностью, он не мог просто сделать копию. Его индивидуальность чувствовалась во всех его работах.
Она долго рассматривала сделанные им вещи. Райли молчал. Если бы она не видела белые от напряжения пальцы – теперь он спрятал их в карманы, – то подумала бы, что в нем не больше человеческого, чем в серебряной дриаде. Даже если ему и наплевать на ее мнение, он все равно жаждет услышать его, как и всякий художник.
Может быть, он считал, что она молчит специально, нагнетая обстановку, но она просто не знала, что сказать.
Мег все разложила по местам, кроме ожерелья.
– А где лежат коробки?
– А что вы… – Он замолчал. – Под прилавком.
Мег нагнулась и, выбрав коробку, положила в нее ожерелье. Оба молчали. Первым не выдержал Райли:
– Что вы делаете?
– Покупаю ожерелье.
– Но вам же оно не понравилось.
– Вовсе нет. Оно нервирует. Но оно поражает. – Она специально избегала слов «прекрасное», «замечательное», «удивительное». Райли стремился не к этому.
Райли вытащил руки из карманов и сказал.
– Ну, лучше пойду работать. Если только у вас нет больше вопросов о магазине.
Мег покачала головой.
Медленно Райли направился к двери мастерской. Он больше не взглянул на Мег.
Он ходит, как император. Словно Цезарь, восходящий на подиум во главе триумфаторов.
Он имеет на это право.
Она снова посмотрела на ожерелье. Дэн абсолютно не подготовил ее к встрече с гением. Его высшая похвала была: «Неплохо». Но как он мог передать ей словами то, что она и сама сейчас не в силах выразить. Она была потрясена: чувствовала себя униженной перед лицом таланта, который ей недоступен; ликовала, что встретила его. Должно быть, ее обуревали те же эмоции, что и Дэна… которые он испытывал к ее отцу.
Мег обхватила себя холодными, мокрыми от пота руками, попыталась выровнять дыхание: она впервые осознала предательство отца во всей его полноте.
* * *
Потребовалось меньше часа, чтобы новость распространилась по всему городу: Мег в магазине. Мег знала, на что обрекает себя, но думала, что дело того стоит, однако некоторые «клиенты» требовали всего ее самообладания. Как она и предсказывала, никто из них ничего не покупал. Некоторые делали вид, что выбирают кольцо или булавку, заставляя ее показывать им поднос за подносом. Они явно наслаждались, что их обслуживает заносчивая наследница самого Даниэля Минота. Одна женщина, более изобретательная, принесла для оценки ожерелье из рога носорога. Мег вежливо ей объяснила, что они не занимаются бижутерией. Тогда женщина уселась на стул и стала рассказывать, как им не хватает Дэна и насколько они рады, что в магазине будет работать его внучка.
Женщина была не первой, намекавшей, что жители не одобряют Райли. Другие были более откровенны. Один мужчина, представившийся как «старый приятель твоего деда», спокойно проинформировал ее, что Дэн повредился в уме и позволил себя уговорить оставить наследство молодому незнакомцу, поддавшись на сладкие речи. Описание настолько не соответствовало Райли, что Мег не сдержала улыбки. Другой посетитель грозил ей пальцем, предлагая «вырыть» Дэна. «Да я видел его за два дня до смерти, и он был здоров, как бык. Убивают и за меньшее. Я уверен, вы обнаружите, что беднягу Дэна напичкали мышьяком».
Мег избавилась от него несколькими хорошо выбранными словами. Горя от негодования, он попытался хлопнуть дверью, но дверь не подчинилась.
Мег еще кипела, как дверь вновь открылась и вошел Майк Поттер. Она заулыбалась:
– Не говори, дай мне догадаться. Ты хочешь купить перстень с розовым камнем или бриллиантовую булавку для галстука.
Он улыбнулся и положил на прилавок свои рабочие руки – он носил только обручальное кольцо, которое после смерти жены надел на мизинец.
– Правильно. Большой блестящий бриллиант.
– Каратов в десять? – подхватила Мег. – Ладно, Майк, сознайся, ты просто не поверил, что я здесь. Пришел посмотреть своими глазами?
– Я знал, ты сделаешь это рано или поздно. Просто не ожидал, что так скоро. Ведь у тебя столько других дел сейчас на уме… Дэн гордился бы тобой, детка.
Мег не ждала простых благородных слов, ее охватил стыд. Майк не говорил бы так, если бы знал, что она пришла не выполнять завещание деда, а шпионить за своим партнером. По крайней мере, пока не увидела творчество Райли… Она отвернулась от смущения, и Майк переменил тему:
– Как идут дела? Много покупают?
Мег все еще испытывала гнев и пожаловалась Майку. Он покачал седой головой.
– Кен Мастерсон – самый большой сплетник в городе. У него голова как сливная труба. Не принимай его всерьез.
– Нет, конечно. – Мег знала, что Райли слышит каждое слово. – Что случилось с этим городом, Майк?
– Дело не в городе, а в нескольких людях, живущих в нем. Им скучно, и они сплетничают обо всем, что слышат.
– Да, но где они слышат? Откуда начинаются сплетни?
– А откуда начинаются все нелепости? Грязные анекдоты?
Майк знал о внутренней связи в магазине. Его взгляд в сторону интеркома не был случаен. Мег улыбнулась и пожала плечами. Дикие обвинения Мастерсона оставили след в ее душе. Но Фрэнсис заговорила об убийстве еще до оглашения завещания.
– Ну, пойду работать. Думаю, пойду поздороваюсь с тобой.
Мег послала ему воздушный поцелуй. Она была уверена, что он не просто поздороваться пришел. Но она не знала, пришел ли он самостоятельно или его прислали старые приятели. На днях ей надо откровенно побеседовать с Майком.
