Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Если наступит завтра – 2

Сандра Уитмор стояла на углу Вестерн и Флоренс в Голливуде, задрав юбку и безнадежно глядя на поток машин.

Дела сегодня шли неважно, что было и хорошо, и плохо. В основном плохо. Но она, по крайней мере, не была готова на все за дозу. Не то что Моник.

Сандре было не по себе из-за Моник. Это крэк выгнал обеих на улицу. Их и всех других девочек, которые стояли в каждом квартале. Но хотя Сандра завязала с наркотиками вот уже как шестнадцать недель, Моник все глубже погружалась в это болото. Сандра смотрела на запавшие глаза и выпирающие кости подруги со смесью жалости и стыда. Стыда за свое прошлое. За то, через что ей пришлось протащить своего сына Тайлера.

«Но теперь уже недолго».

Сегодня вечером Сандра работала, чтобы заплатить последние долги драг-дилерам. Скоро она уйдет с улицы. Навсегда. На душе было паршиво из-за Моник и остальных, но она знала, что никогда не оглянется.

Обшарпанный «Мицубиси Шотган» сбросил скорость.

– Можно я возьму этого? – Моник вскочила, как малыш, которому срочно понадобилось пописать, и нервно провела языком по деснам. Ее челюсть была выдвинута вперед, так что зубы казались ощеренными, как у собаки. Глаза переполняло отчаяние.

– Я знаю, очередь твоя…

– Конечно. Без проблем.

Сандра наблюдала, как подруга садится в машину. Водителем был тяжеловесный, грубый на вид мужчина. Похоже, злобный тип. Сандра заметила, что он не помог Моник, когда та силилась закрыть дверцу машины. Ее руки были такими тоненькими, что приходилось долго мучиться. Этому парню было легче всего на свете самому захлопнуть дверцу. Но он просто сидел неподвижно, словно Моник была невидима. Словно она была ничем.

Сандра вздрогнула от страха, наблюдая, как отъезжает машина.

«Надеюсь, с Моник все будет в порядке».

Через несколько минут рядом остановился серебристый «Линкольн»-седан.

– Подвезти?

Он был в костюме, чисто выбрит, довольно привлекателен и улыбался. Когда Сандра кивнула, перегнулся и открыл ей дверцу. В машине пахло кожей и освежителем воздуха. Это уже что-то.

Прежде чем сесть, она взяла с сиденья книгу. Прочитала заголовок: «Новое толкование Евангелия».

– Вы христианин?

– Иногда. – Он положил наманикюренную руку на ее бедро. – Я над этим работаю.

«Если бы побольше клиентов были такими же, я могла бы и не уходить с улицы», – подумала Сандра.

Она представила бедную Моник, уехавшую с грубым мужланом, и снова ощутила угрызения совести. Но постаралась их отбросить.

Может, существует причина того, что девушкам вроде Моник всегда и во всем хронически не везет?

«Все хорошее приходит к тебе, когда делаешь хорошее, – сказала она себе. – Все начинается здесь, в этой шикарной машине. Но закончится в другом, гораздо лучшем месте».

Сандру Уитмор и ее сына ждала лучшая жизнь.

На бульваре Уилшир, 11000, в кабинете 1700 управления лондонского отделения ФБР шло совещание. Кабинет принадлежал заместителю директора Джону Марсдену, но вел совещание агент Милтон Бак. Агенту Баку было немногим за тридцать, его отличала какая-то мальчишеская красота. Он наверняка имел бы успех у женщин, если бы не два недостатка: напористый, бесцеремонно-чванливый характер и невысокий рост – всего лишь 170 см. Он был ниже всех в комнате.

Присутствовали также заместитель директора Марсден, агенты ФБР Сьюзен Грин и Томас Бартон, инспектор Интерпола Жан Риццо.

– Здесь нет никакой связи, – объявил агент Бак. – Простите, но я ничего такого не вижу.

Жан подавил раздражение. В Интерполе он встречал сотни таких Баков, амбициозных, наглых маленьких субъектов, страдавших манией величия. Без единой мысли в пустой голове, кроме стремления сделать карьеру. Но, как ни противно, они всегда поднимались наверх. Как дерьмо.

– Вы даже не читали материалов.

– Мне это не нужно. При всем моем уважении, мистер Риццо…

– Инспектор Риццо, – поправил Жан.

«Почему, упоминая об уважении, люди всегда говорят самые оскорбительные вещи?»

– Мы с моей командой исследуем ряд крайне хитроумных краж дорогих драгоценностей и предметов искусства на миллионы долларов. У вас же всего-навсего несколько трупов шлюх, сидевших на крэке.

– Двенадцать. Двенадцать жертв. Если бы вы прочитали материалы…

– Мне вовсе нет необходимости читать ваши материалы, чтобы видеть отсутствие всякой возможной связи между этими делами.

– Ошибаетесь.

Жан вынул из кейса пачку фотографий и раздал их присутствующим:

– Вот и связь. Вы смотрите на нее. Ее имя Трейси Уитни.

– Трейси Уитни?

Заместитель директора Джон Марсден впервые за все это время насторожился. Марсден был на двадцать лет старше Милтона Бака, но, по мнению Жана Риццо, был куда более впечатляющим персонажем. Спокойный. Владеющий собой. Вдумчивый. Не полный кретин.

– Откуда мне знакомо это имя?

Жан открыл рот, чтобы объяснить, но агент Бак перебил его:

– Давнее дело. Такое давнее, что его почти не помнят. Совершенно остывшее. Как в морозилке. Как в морге. Уитни почти наверняка нет в живых. Она тянула срок в Луизиане за вооруженный грабеж.

– Она никогда не совершала того преступления, – перебил Жан. – Дополнительное расследование показало…

– Ее досрочно освободили, – постарался его перекричать Милтон. – После этого ее имя было связано с рядом международных афер и грабежей. Когда-то Интерпол раздул это дело, но ничего не было доказано. Восемь или девять лет назад она полностью исчезла из поля радара.

– Откуда вам это известно? – спросил Марсден.

– Мы пытались найти ее после кражи Писарро у Макменеми. И еще раз – после исчезновения бриллиантов из магазина Нила Лейна в Чикаго. Ни малейшей связи. – Бак красноречиво посмотрел на Жана Риццо. – Трейси Уитни – дела давно минувших дней.

Сьюзен Грин, некрасивая молодая женщина, работавшая в команде Бака, обратилась к Жану:

– Вы, очевидно, считаете, что смерть молодой женщины имеет какое-то отношение к мисс Уитни. Как ее звали?

Агент Грин взяла снимок страшно изуродованного трупа, который им показал Жан.

– Ее звали Сандра Уитмор.

– Шлюха, сидевшая на крэке, – пренебрежительно заметил Милтон Бак.

Жан ответил взглядом, который мог бы растопить лед.

– Сандра четыре месяца не принимала наркотики. Она была матерью-одиночкой и имела дневную работу в Костко.

– И все мы знаем, в чем состояла ее ночная работа, – злорадно произнес Бак.

– Она была убита в течение сорока восьми часов после кражи иранских рубинов Шейлы Брукстайн. Тем же негодяем, который убил остальных. Во всех случаях убийство происходило сразу после хитроумного ограбления на большую сумму в том же городе, – произнес Риццо, подчеркивая каждое слово. – Во многих случаях полиция подозревала, что вор – женщина. И я уверен, что все вы знаете: у нас просто не так много подозреваемых женщин, блестяще выполнявших каждое ограбление.