Александра Гейл - Загнанная в ловушку. Дело Пентагона [СИ]

Не больше месяца, значит… это мне подходит. Самые последние лучи солнца скрываются за водной гладью, и мы погружаемся в темноту. Мне надо бы вернуться в отель. К видео файлам, но от них, если честно, уже тошнит. Карина молчит, неотрывно смотрит на воду.

— Джоанна, я хотела тебе сказать, что сторону выбирать все равно придется. Одной тебе не справишься. Кому ты доверяешь?

— Я никому не могу доверять.

— Так не выжить…

— Главное не выбрать, а чтобы выбрали тебя.

Она как-то странно притихает. Это прозвучало весьма двусмысленно.

— Шон, я думаю, ему ты можешь верить, — говорит она опасливо. Я надменно усмехаюсь. А она долго смотрит на меня.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что он не такой, как тебе кажется.

— Не такой? А какой?

— Он не плохой, Джоанна.

— Ты не все понимаешь. Дело не в том, кто плохой, а кто нет. Все сложнее. Знаешь, я должна тебя поблагодарить. Ты сдала мне козырные. До того, как я узнала вашу с Шоном историю, мне нечем было крыть. Вообще. А потом… потом каждый раз, когда он начинал зарываться, я хлестала его именно тобой. — От этих слов она вздрагивает. — Так что каким бы замечательным Шон ни был, мы четыре года друг друга прокручивали в мясорубке, устраивали персональный ад. И это с вами он может быть хорошим, не со мной. И я не верю, что он мне желает только добра. И я не стану ему безоговорочно доверять. Больно было. Подставляться снова нет ни малейшего желания.

— Что ж, я тебя поняла, — хрипло говорит Карина, а потом откашливается. — Хм, ты знаешь что пропало из данных Пентагона, Джоанна?

У меня аж дыхание перехватывает.

— Нет.

— Карты.

— Карты? — Это кажется совершенно невероятным. Зачем кому-то могли понадобиться карты?

— Сами по себе они абсолютно бесполезны. Это просто карты с обозначением полной застройки Земли. Они ежедневно обновляются со спутников, и они пропали. Можно говорить о том, что кто-то хотел построить локационную модель, но нет. Каждый день военные отслеживают количество поступающих на спутник запросов, но ни одного лишнего никто не засек. Карты просто где-то лежат. Ситуация очень сильно напоминает чью-то злую шутку. Именно по этой причине власти так озадачены и все еще тянут с поимкой злоумышленника. Не взлом, а показуха. Взяли трофей, на стенку повесили. Но, надо отдать этому гению должное, именно благодаря этому я осталась на свободе. Мне нужна была не слава, а деньги. А наш взломщик явно жаждет величия. Поэтому Леклер и думает, что это Шон себе такую корону приобрести вздумал. Что ж, не стану тебя утомлять своим обществом далее. Спокойной ночи, Джоанна.

Она ушла, а я сижу в темноте в одиночестве и жду озарения. Какому ненормальному могли понадобиться карты застройки, если они просто лежат? Или им нужен был спутник? Но они не направляют спутник, просто используют, да и то единственным доступным образом? Даже Шон бы не перепрограммировал спутник, перебив единолично коды военных. Той ночью я не сплю. Не понимаю, а когда я не понимаю, я сама не своя. Может, прав был агент, что не сообщал мне эту информацию. Определенно сбивает с толку.

Я встаю и иду в бар. Там сидит Леклер. Сюрприз. И, пожалуй, приятный. Разговор с ним мне не помешает.

— Вы слышали? — спрашиваю я.

— Конечно.

— И что вы можете на это сказать?

— Есть идеи?

— Если бы были, я бы уже спала, — ворчу я. — Вот почему вы ищете исполнителя, а не заказчика?

— Даже если подумать, что он был, доказать, что кому-то понадобился голографический глобус, не так просто. Для чего? Либо заказчик сам крутой программист, который будет использовать получаемые координаты. Но, опять же, военные уже тысячу раз сменили адреса обращений к спутникам, пытались таким образом выманить хакера, но нет. Ни единой попытки взлома.

— Хреновая у вас работа, агент.

Сидим с ним в баре и пьем. А я еще обвиняла Шона чуть ли не в алкоголизме. Спиртное, кстати достаточно развязывает мне язык, чтобы наконец, спросить:

— Почему вы так по-дурацки зализываете свои волосы? — Бармен смотрит на меня и хмыкает. Он тут, кстати, забавный. Мне этот парень определенно нравится.

— Потому же, почему вы не носите раздельное бикини, доктор Конелл. Все всегда предельно просто.

Я застываю на месте.

— Смелее, — подбадривает меня Леклер.

Подавляя неприязнь, запускаю пальцы в его волосы и обнаруживаю под ними большой рубец. Из моего горла вырывается странный звук.

— Это пулевой ожог. Ваша очередь?

Вместо ответа я роняю голову на сомкнутые на барной стойке предплечья и начинаю плакать. Леклер ведет рукой по моей спине прямо по одежде и добирается до места, откуда начинаются шрамы. Собственно, их и искать нечего. Там их очень-очень много, начинаются они чуть ниже поясницы и идут вверх, почти до самых лопаток… Леклер, как и я, отдергивает руку и трет пальцы. А я не могу остановиться, не могу перестать плакать. Бармен, наконец, догадывается напоить меня успокоительным.

— За что он это сделал?

— Я не знаю, — всхлипываю я. — Или знаю. Понимаете, агент, это удивительно, но женщина может продолжать уважать мужчину даже после такого. — Я указываю на собственную спину. — Бояться, но уважать. Но если он ухитряется свалить на ее свои проблемы, потому что сам с ними справиться не смог, — нет. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Тогда в ее глазах он просто перестает быть мужчиной, опорой. Кто бы он ни был: муж, брат, друг, любовник или… — и на выдохе я заканчиваю, — отец. Так что в тот день, когда я уехала на Сицилию, я потеряла своего папу. Ничто никогда не будет так, как прежде. Я больше никогда не позволю себе на него положиться. А Шону Картеру браво, собственную только зрения он до меня донес однозначно, но все-таки можно было выбрать способ помягче, чем стеклянный журнальный столик.

Семь лет назад

Во вторник вечером в общежитиях отключили электричество. Цунами обрушило электропровода на всем побережье. Мы пришли совершенно неподготовленные к лабораторным Шона, так как у нас тотально сели аккумуляторы. И он рассвирепел. Он рвал и метал, и все страшно перепугались. Никто не понимал, что мы должны были в такой ситуации делать. Но, как выяснилось, претензии были вообще не в к нам.

В рекордные сроки в аудиторию были вызваны начальники общежитий, техники, заведующие учебной частью, а также пара проректоров и несколько совершенно неопознанных личностей. И всему этому звездному составу была устроена выволочка по первое число. Дошло до отчетов и объяснительных. Занятия были сорваны во всем университете. Начали собираться комиссии. Ректор негодовал. Как же можно оставить человека одного-одинешенька и беззащитного во всем враждебном мире? Нужен как минимум один родственный компьютер на душу! Мы стояли перед огромной аудиторией и слушали сбивчивые объяснения и оправдания нашего, по большей части, свирепого коменданта перед вальяжно раскинувшимся на первой парте ректором.