«Придет время, – подумала Джордан, – и я сама очень осторожно расскажу ему о том, что произошло. Но только не здесь. И не сейчас».
– Однако может пройти немало времени, прежде чем расследование закончится и убийцу бросят за решетку, – заметил Бо. – А может, его и вообще не найдут.
– Что ж, вот тогда и буду решать, – вздохнула она. – Подожду немного, а когда почувствую, что опасность минована, пойду в полицию.
– Только не сейчас, хорошо? Обещайте, Джордан.
– Хорошо, – без колебаний кивнула она. – Не сейчас.
– Вот и прекрасно. Повисла долгая пауза.
– Давайте я отнесу его в дом, – мягко предложил Бо, распахнув дверцу машины.
Рассеянно кивнув, Джордан вслед за ним вышла из машины и сразу окунулась в духоту.
Несмотря на вечер, было по-прежнему невыносимо жарко и душно. В ветвях оглушительно верещали обезумевшие цикады, откуда-то издалека послышался неясный шум проезжавшего автомобиля. Джордан, взбежав на крыльцо, повернула ключ в замке, а потом пошире распахнула дверь, чтобы Бо внес Спенсера в прихожую.
Обернувшись, она окинула настороженным взглядом улицу. Обсаженная по обе стороны пышно разросшимся кустарником, она была тихой и безлюдной, как и весь Джорджтаун. Шум большого города не долетал сюда. И все же, глядя на разбросанные вдоль дороги дома, из окон которых лился приветливый свет, Джордан внезапно подумала, что за одним из них может скрываться убийца.
Одна только мысль о том, что какое-то чудовище в человеческом облике, спрятавшись за занавеской, может искать взглядом Спенсера, заставила ее похолодеть от ужаса. Вся кровь в жилах Джордан будто вдруг превратилась в лед. Было невыносимо жарко, а ее бил озноб. Обхватив себя руками, она посторонилась, пропуская в дом Бо с его драгоценной ношей.
– Лучше всего положить его прямо в постель, – прошептала она.
– Бедный парнишка совсем выбился из сил, – улыбнулся Бо. – Держу пари, будет спать без задних ног до самого утра.
Джордан прошла вперед, указывая ему дорогу.
Войдя в спальню Спенсера, она отдернула одеяло, и Бо бережно опустил спящего малыша на кровать. Потом аккуратно и быстро раздел его и так осторожно натянул на Спенсера пижаму, что тот даже не проснулся.
Наблюдая за ним, Джордан вдруг впервые подумала, что он делает это не в первый раз. Если она до сих пор путалась в бесконечных пуговицах и застежках, вечно забывая и ошибаясь, где перед и где зад, то Бо, казалось, мог проделать все необходимое с закрытыми глазами.
«Наверное, это потому, что они оба мужчины», – несколько нелогично решила Джордан.
Но что-то подсказывало ей, что дело не только в этом. Похоже, ему и прежде сотни раз приходилось проделывать нечто подобное. Была какая-то удивительная мягкая уверенность в том, как он обращался со Спенсером. А то, как он, натянув простыню малышу до самого подбородка, ласково подоткнул ее со всех сторон и осторожно коснулся губами разрумянившейся детской щечки, растрогало Джордан едва ли не до слез.
Обернувшись, Бо заметил, что она наблюдает за ним с каким-то странным выражением на лице.
– Что? – шепотом спросил он.
Джордан молча погасила свет.
Она только покачала головой и тоже наклонилась, чтобы поцеловать Спенсера. Поцелуй пришелся куда-то в бровь, и малыш недовольно поморщился, словно почувствовав укус комара.
Они на цыпочках вышли из комнаты. В прихожей Джордан остановилась, чтобы уменьшить мощность кондиционера. В доме уже стало достаточно прохладно.
Вслед за Бо она спустилась по лестнице. Внизу оба остановились.
Джордан уже открыла было рот, чтобы попрощаться. Но, к собственному удивлению, произнесла совсем другое:
– Не хотите ли чашечку кофе?
– Только если холодного. Слишком жарко, чтобы пить его горячим.
«А как насчет жарких поцелуев?» – вдруг подумала она, старательно отводя взгляд от его по-мальчишески пухлых губ. Но вслух сказала:
– Есть холодный чай.
– Вот это замечательно.
Они направились в кухню.
На автоответчике мигал огонек.
– Надо проверить, кто звонил, – привычно спохватилась она. – Может быть…
И вдруг Джордан осеклась.
Теперь ей уже больше нечего было ждать звонка от Фиби. Фиби больше не позвонит – никогда!
Проглотив вставший в горле комок, она подбежала к телефону и нажала клавишу автоответчика. Раздалось тихое шуршание перематывающейся пленки.
Там было только одно сообщение – от старой миссис Виллрой, которая жила через два дома от Джордан.
Надоедливая старушка часто звонила Джордан – занять что-нибудь или попросить об услуге. Что ей было нужно на этот раз, она забыла сообщить. Вернее, сказала то же самое, что и всегда:
– Привет, Джордан, это Велма Виллрой. Пожалуйста, перезвони, как только вернешься домой.
Перемотав пленку, Джордан тяжело вздохнула.
У нее не было ни малейшего желания звонить сейчас миссис Виллрой. Поколебавшись, она дала себе слово, что сделает это утром.
– Приятельница? – кивком головы указав на телефон, спросил Бо. Войдя в кухню, он так и остался стоять у двери, дожидаясь, пока Джордан обратит на него внимание.
– А? Нет, просто соседка.
Пробыв всего пару минут в духоте, которая царила снаружи, Джордан почувствовала, что вся покрылась мелкими бисеринками пота. Даже волосы у нее вспотели и прилипли к шее. Дунув вверх, чтобы убрать прилипшую ко лбу мокрую челку, Джордан нагнулась, намереваясь расшнуровать белые кроссовки. Потом с облегчением сбросила их, предвкушая, как стащит с себя насквозь пропотевшую водолазку и противно липнущие к телу брюки.
Отвернувшись от Бо, она с наслаждением зашлепала босыми ногами по прохладному полу, чувствуя на себе его взгляд. Сама она не осмеливалась поднять на него глаза. Теперь, когда они были совсем одни, Джордан до смерти боялась того, что он может в них прочитать.
Подойдя к шкафчику, Джордан достала два высоких кобальтового цвета бокала, потом открыла холодильник и вытащила кувшин с чаем. За ним стояла небольшая корзинка с персиками, купленными ею накануне.
– Есть не хотите?
– Нет.
Наполняя бокалы, Джордан украдкой бросила взгляд на Бо и вдруг поняла, что голодна. Она изголодалась по поцелуям – по таким, о существовании которых он ей недавно напомнил.
К тому же она чувствовала, что сопротивление ее слабеет. Она слишком устала противиться обаянию этого человека. А все, через что ей пришлось пройти за последние двадцать четыре часа, – гибель подруги, неприязнь Спенсера, бессонная ночь и, наконец, поцелуй Сомервилла, – сделало ее волю мягкой словно воск. И Джордан внезапно почувствовала, что не в силах сопротивляться той магнетической силе, которая исходила от Бо Сомервилла.
