— Я видел, — засуетился Оська. — Зря потратилась. Он и пустую пшенку за милую душу трескает.
— Пора вам привыкать к нормальной пище. Нельзя собаке совсем без мяса. Да и тебе необходимы витамины разные, фрукты, овощи. — Я погрела руки о чашку с чаем, заботливо налитую мне Антоном и спросила:
— Скажи, а у тебя родители или другие какие родственники есть? Не подумай, я не из любопытства, просто я хочу официально наши с тобой отношения оформить, если это возможно конечно…
— Правда? — Недоверчиво посмотрел на меня мальчик. — а так нельзя? Без документов?
— Ну, мне то документы вовсе не нужны, только ситуации всякие случаются… Если что, я даже защитить тебя не смогу… И в школу не примут… Я боюсь, как бы тебя у меня не отняли. — Я обняла худенькие плечики Антона и крепко прижала к себе.
— Нет у меня никого. — Буркнул мальчик куда то в сторону. — А менты считают, что есть. Меня и в детдом не отправляют поэтому. Поймают, подержат немного и отправляют по месту прописки. Танька принимает, по голове гладит, улыбается всем. Говорит, что я ненормальный, к бродяжничеству склонный… Справка даже есть у нее какая то… Ну, а, как менты уезжают, пинками меня выгоняет. Не покормит даже, зараза!
— А кто это — Танька?
— Опекунша моя. — Неохотно признался Антон. — Батина жена.
— А сам он где?
— Сидит.
— Ясно.
— Что тебе ясно!? — Закричал вдруг мальчик. — Ясно ей! Главное всем всегда все ясно! Раз сидит, значит ясно… Отец зек, сын — псих. А он, знаешь, какой хороший, мой батяня! Сильный! Смелый! Добрый!
— Не надо так, Антош. Не кричи. Поплачь лучше…
— Не буду я плакать. Что я маленький? Хочешь, я тебе все расскажу? Все-все…
— Если тебе тяжело, то не надо.
— Я расскажу… Мама умерла давно. Мне пять лет было, но я все помню. Похороны, гроб. Мама совсем на себя не похожая лежала. Я даже и не плакал. Мне все казалось, что это не она… Чужая какая то тетя…. Потом поминки, народа куча… Папка переживал сильно, пить начал. Сильно. Работу прогуливал. Квартира в свинарник превратилась. Иной раз напьется и валяется под лавочкой во дворе… Меня соседи кормили… Не знаю, может, соседи же и бабушку вызвали, а может, сама она приехала… С ней сразу все нормально в моей жизни стало. Она квартиру всю вычистила, готовить стала супы, компоты, меня из садика вовремя забирала… Короче, я был в полном порядке. Но не папа. Он работал нормально, деньги бабушке отдавал. Правда, не все. Что себе оставлял продолжал пропивать. Бабуля пыталась его лечить… Бестолку все… Потом он с Татьяной познакомился. Вроде, поспокойнее стал. Потом она у нас поселилась. Расписались они, все чин по чину, меня тоже Танька, как положено, оформила. Вообще она бабой дрянной оказалась. Неаккуратная, крикливая, бабуле хамила постоянно. Самое гадкое, что пить они вместе начали с отцом, гостей все время приглашали каких то странных. Слава богу, у нас с бабушкой отдельная комната была, запремся и сидим, как мышки. Иногда всю ночь заснуть не могли, так эти алкаши орали… Но пока бабуля не умерла все равно терпимо было. Запои проходили, отец на работу шел, Танька тоже, я в школу… Потом это несчастье случилось… Отец напился, в аварию попал. По его вине четверо погибли. Он сбежал с места аварии… Короче, дали ему двенадцать лет… Бабушка заболела после суда. Инсульт. Потом еще полгода лежала парализованная. Я, как мог, ухаживал за ней. Танька переехала к какому то хахалю на время. Из квартиры не выписалась, конечно. Забегала иногда, узнавала, как мы тут… Я ходил в школу. Учился плохо, но без двоек… Потом бабуля умерла. Татьяна похоронами занялась, все бумаги оформила… Остались мы с ней вдвоем. Через неделю она меня выгнала. Даже портфель не дала взять… Вторая четверть кончалась… я пришел в школу, меня выгнали… без портфеля же… Дальше ты знаешь…
Пораженная я молчала. За что на хрупкие плечи малыша обрушились такие несчастья? В чем он провинился перед богом? Как мог он так покарать этого беззащитного ребенка?
Как будто подслушав мои мысли, Антон вдруг сказал:
— Я когда к бабуле на кладбище хожу, всегда молюсь… Она меня научила. Я ленился, скучно мне было поклоны бить… А бабушка говорила: « Не важно, веришь, не веришь… Все равно господь поможет в трудную минуту». Он и помог. Тебя послал. — Антон крепко прижался ко мне. Ему очень-очень хотелось плакать. Но мужчины не дают воли слезам. А он — мужчина!
Когда мы закончили ужин и уселись перед телевизором с кучкой жареных семечек, Оська поинтересовался:
— Свет, а ты почему на работу совсем не ходишь? В отпуске?
— Ты не поверишь, но у меня медовый месяц.
— Врешь! — Мальчик действительно не поверил. — Чтобы медовый месяц был, надо сначала свадьбу… и все такое.
— Была свадьба. Знаешь, за кого я вышла? За друга того амбала, у которого ты магнитолу спер. В тот день мы и познакомились.
— Не фига себе! Ну и где теперь твой муж? — Забеспокоился вдруг Антон. — Он не заругается, как его друган, что ты нас с Кузей в квартиру пустила?
— Не знаю. — Честно призналась я. — Я теперь ни в чем не уверена. Но ты не волнуйся. Мне безразлично, как он воспримет ваше присутствие. Квартира эта не его… Да и вообще…
— Что? — Антошка смотрел на меня с искренним любопытством.
— Да это запутанная история…
— Я же тебе рассказал. Пусть у нас не будет тайн друг от друга. Ты не беспокойся, я уже взрослый, все пойму.
Что же, он прав откровенность за откровенность. Я рассказала мальчику историю своего замужества….
— Да! — Глубокомысленно изрек он по окончании моего повествования. — Надо деньги искать. На ментов надежды никакой, это уж точно…
— Почему ты так решил? — Удивилась я. — Никто из нас не подозревал, что так с деньгами получится.
— Ты и не должна подозревать. Это не женское дело, а ментовское. Только им лень работать. Козлы они. — Антон говорил так убежденно, что мне стало как-то не по себе.
— В милиции, как и везде, люди встречаются всякие. Есть хорошие, есть плохие.
— Знаешь, почему мне никто не верит, и все время к Таньке возвращают? Спит она с участковым. Он ей справки разные выписывает, и остальным ментам в уши поет, чего она ему приказывает.
— Значит, он человек плохой. Не волнуйся, я этим займусь. Найдутся и порядочные люди.
— Не до того сейчас. Нужно мужика твоего из лап бандитов вытаскивать. — Авторитетно заявил Оська. — Двести тысяч деньги, конечно, не малые, но я знаю, где их можно взять.
Я чуть со стула не рухнула от такого заявления.
— Где!?
— Украсть. — Безмятежно улыбнулся паренек.
— Слава богу! — Выдохнула я. — Ты шутишь. А то я уж подумала…
— Никаких шуток. Я знаю, где в два счета можно украсть эти деньги. И даже больше. Просто прийти и взять.
