– Я видела. Раз или два, но мне показалось, что я сплю. Это случалось в те моменты, когда я засыпала.
– Что же ты видела? – спросил Кевин.
– Не видела. Но мне показалось, что я слышала голос, девичий голос.
– В самом деле? Это изумительно. – Кевин поставил свою чашку на стол и лучезарно улыбнулся тетушке. – Это, должно быть, Этельфледа.
Я дважды споткнулась на узкой лестнице, ведущей в подвал. Если бы Роджер не поддержал меня под локоть, я бы упала.
Кевин вел нас, чтобы показать надгробие Этельфледы. Именно это обстоятельство, по-видимому, и повлияло на мое состояние, на координацию движений.
Кевин объяснил, что Этельфледа была той самой женщиной, изображенной на портрете в его комнате. Когда Роджер спросил его, как он это определил, Кевин ответил просто:
– Ее имя написано на холсте. – Досада, обозначившаяся на лице Роджера, выглядела очень смешно. Никто из нас не заметил и даже не удосужился поискать надпись к портрету. Кевин продолжал объяснять, что он заинтересовался этой женщиной после того, как обнаружил несоответствие между костюмом и временем, когда картина могла быть написана. – Указание имени на портрете дает основание предположить, что она существовала в действительности и не являлась вымышленной средневековой дамой. Поэтому я представил себе, что она могла быть одной из прежних обитательниц дома, и начал просматривать записи.
– Ты никогда не говорил об этом, – пробормотала я, запинаясь.
– Тебе? – Кевин пожал плечами. – Я всегда чувствовал свою вину из-за того, что прекратил работу над книгой. И я не решился признаться, что транжирю время на исследование древностей. Я так мало знаю средневековую историю, хотя этот период всегда интересовал меня. Поэтому, развивая свои исследования, я добрался до склепа и предположил, что одно из надгробий в нем принадлежит ей. Так и получилось. Идемте, я покажу вам.
Он оказался прав. Она была там. В жестком и элегантном головном уборе, в красивых одеждах она лежала со сложенными на груди руками. В ее лице застыла идеализированная красота юности без каких-либо индивидуальных особенностей. На свету вся ее фигура отливала мягким золотистым блеском. Мемориальная плита была не каменной, а металлической. Латунь была красиво выгравирована. Плита имела примерно четыре фута в длину и два фута в ширину и была встроена в углубление в камне. Вначале я не могла понять, как пропустила это во время нашей первой экскурсии по склепу. Затем я вспомнила, что мы не были в этом помещении. Оно, должно быть, примыкало к тому, где мы читали надписи на надгробиях. Когда-то давно оба помещения составляли одно. Закругленные своды, поддерживаемые массивными колоннами слева от двери, должно быть, находились первоначально в центре, но потом вследствие ослабления конструкции пространство между колоннами было заполнено кирпичом и строительным раствором.
Би опустилась на колени, воркуя от восхищения:
– Один из моих друзей копировал рисунки на латуни с помощью притираний. Я всегда хотела попробовать заняться этим. Это очень красиво. Взгляните на завитки волос и на эти изгибы, обозначающие складки одежды. Я никогда не видела ничего подобного. Обычно только фигура выполняется из латуни и затем встраивается в камень.
– Латунные плиты менее распространены, чем одиночные латунные фигуры, но они встречаются. – Я могла предположить, что Роджер знает все, касающееся этого предмета. Он опустился на пол, ворча от прилагаемых усилий: – Что это здесь написано по краям плиты?
– Ее имя, – сказал Кевин. – Я не смог различить остальную часть надписи. Но это так очевидно.
Держа нос всего лишь в дюйме от памятника, Роджер прополз по краю, стараясь разобрать надпись, обрамляющую латунную плиту.
– Проклятые готические буквы! – пробормотал он. – Мне кажется, вы правы, Кевин. Это Этельфледа. Вопросов не возникает. Оставшаяся надпись частично на латинском, частично на английском языке: «Царица ночи, будь благосклонна ко мне». Я не вижу дат рождения и смерти и никаких других биографических данных.
– Может быть, они были первоначально, но не сохранились? – предположила Би.
Роджер продолжал ползать и бормотать:
– Dormo sed resurgam. «Я сплю, но я встану». Глупое религиозное изречение.
– Я думаю, что это не относится к нашему призраку, тетя Би – сказал Кевин. – Этельфледа не может здесь прогуливаться. Она умерла с репутацией праведницы.
Его фривольный тон раздражал. Би нахмурилась, а отец Стивен холодно сказал:
– Она ушла на покой с молитвами на устах. В ее руках распятие.
Роджер взглянул наверх, подобно собаке, жаждущей кости.
– Я очень хотел бы знать, – произнес он, поддерживая мою однажды отпущенную реплику, – как глубоко копал миллионер, когда он воздвигал этот дом.
– Вы что, кладбищенский вор? – спросил Кевин, усмехаясь. – Не собираетесь ли вы потревожить прах Этельфледы?
– Не дай бог, – пробормотал отец Стивен.
Когда Кевин предложил подняться во дворик и отведать напитков, отец Стивен сказал, что ему пора домой.
Мы проводили его до дверей, где он взял Би за руку и со значением посмотрел на нее:
– Приезжайте ко мне завтра. Мы продолжим разговор.
Кевин снисходительно улыбнулся.
– Я больше не помешаю вам разговаривать на религиозные темы, – заверил он их.
– Нет, нет... Мне просто пора возвращаться.
– Было очень приятно увидеть вас, – сказал молодой владелец имения. – Приезжайте в любое время, Роджер. Я угощу вас прекрасными напитками.
Они вышли вместе. Я задержалась, чтобы услышать, как отец Стивен мягко заверил:
– Это замечательно, что мы поговорили об этом, Би. Я очень заинтересован. Обещайте, что вы не будете делать ничего спонтанно, пока у нас не появится возможность обсудить возможные последствия.
– Очень хорошо, – обещала Би.
Когда он ушел, она повернулась ко мне:
– Вот это сюрприз! Ведь правда?! Я знала, что делаю правильные шага, но никак не думала, что они будут настолько успешными.
– Я не знаю, Би, – произнесла я неуверенно. – Вы думаете...
– Я уверена, что я на правильном пути. – Ее лицо пылало. – Теперь, когда мы знаем ее имя, мы можем больше узнать о ней и затем...
– Успокоить возмущенный дух, – продолжила я.
– У вас есть какие-то сомнения? Почему?
– Я не знаю, – снова сказала я. – Но мне так не кажется...
– Жаль, что у вас такие ощущения. – Би по-дружески положила руку на мое плечо. – Я очень рада, Энн. Не только потому, что мы нашли ключ к дальнейшим поискам, но и потому, что мы можем быть уверены, что у духа нет никаких враждебных намерений. Я никогда не боялась его, теперь же я чувствую легкую жалость. Если бы только вы могли разделить мою веру.
