И не без оснований, увидела бы она тот поцелуй, о котором рассказала Георгия. На самом деле Кейт — бедняжка, Питер оказался волокитой. А ему следовало быть осторожней, если у него виды на карьеру.
Странная история с кольцом, не оно ли увлекло Виллу на дно озера? Что все это могло значить? Может, Питер объяснит?
— Это что-нибудь проясняет? — спросила Уинифред.
— Нет, все по-прежнему в полном мраке, — безнадежно махнула рукой Грейс.
— А вы расскажете это полиции?
— Не уверена. Не знаю, насколько это важно. Я бы не хотела доставлять неприятности Кейт и детям. Они все такие чувствительные. В любом случае мне надо подумать. Спасибо, Уинифред. Спасибо, что пришли.
Не сиди и не кисни, велела себе Грейс, когда Уинифред ушла. Позвони Питеру, выясни про кольцо, узнай у полиции, нет ли новостей о Польсоне. Дай Бог, чтобы они были правы! Встреться с этой медсестрой доктора Бейка, расспроси о конференции в Копенгагене…
В общем, дел много, тем более что солнце уже поднималось, канарейка подавала голос, собираясь запеть во все горло. Польсон сказал бы, что этот день похож на другие. И конец света еще не наступил. Но вот это как раз еще надо выяснить.
В голосе Питера Грейс услышала удивление и осторожность. Или ей показалось?
— Кольцо с лазуритом? А что за история? Нет, не говори по телефону. Я приеду, и ты мне расскажешь. Но сначала назначь время. Мне надо закончить дела. Хорошо?
Он резко оборвал разговор. Грейс была удовлетворена первым результатом. Во всяком случае, дело сдвинулось. Так, теперь — влюбленная медсестра. С ней надо начать осторожно. Она никак не могла объяснить девушке, кто она, и только после упоминания о Вилле на другом конце провода раздался сдавленный возглас:
— А что вы хотите от меня?
— Я хотела посетить доктора Бейка, но я слышала, что он уехал в Копенгаген.
— Да.
— Он улетел?
— Не знаю. Но его машины нет. Может, он на машине поехал…
— Он сказал, что вернется?
— Нет. Думаю, через неделю. Хотя…
— Хотя что?
Голос на том конце провода задрожал.
— Хотя я волнуюсь. Он забрал вещи, свои микроскопы. Как если бы…
— Как если бы не собирался возвращаться?
Раздались сдавленные рыдания.
— Как раз то, чего я боюсь. Вы знаете… Нет, я не должна говорить. Но вчера, когда он попрощался и велел мне идти домой, он вернулся.
— А почему вы не пошли домой? — Грейс вспомнила тонкую фигурку с покрасневшими глазами, бежавшую по узкой улице.
— Я была так потрясена, что решила весь день работать. Были счета… — Она умолкла.
— Значит, вы слышали, как вернулся доктор Бейк?
— Он нашел меня и попросил позвонить. Позвонить герру Польсону. Потом мы ждали, потом пришел герр Польсон и…
Грейс удалось сказать спокойно:
— Продолжайте.
— Они были какое-то время наверху, потом приехали барон и баронесса ван Стерп, они тоже пошли наверх, а потом все уехали.
— Польсон тоже?
— Да, я видела белую машину в конце улицы. А в Стокгольме не так уж много белых «мерседесов».
Польсон, глупый. Тебя куда-то заманили. Куда?
— Спасибо, — бодро сказала Грейс. — Вы мне очень помогли.
Девушка снова заплакала.
— Фрекен Эшертон. Вы думаете, он вернется?
— Доктор Бейк? Почему нет? Раз он поехал на конференцию.
У нее не было времени успокаивать несчастное создание, у которого разрывалось сердце от сомнений — вернется Свен или нет. Грейс надо было срочно позвонить в полицию.
Довольно странно, но они тоже ее искали. Они сказали, что нашли коттедж, где фрекен Бедфорд провела последние дни. Там есть вещи, которые Грейс предстоит опознать. Они бы хотели, чтобы она поехала сразу. Это час на машине. Может ли она быть готова через десять минут?
Наконец-то кончается томительное ожидание. Грейс набросила пальто, шарф, меховую шапку. Будет холодно, несмотря на солнце. Вспомнила, что надо оставить записку Питеру. Дело с кольцом подождет. А может, оно не будет иметь значения, когда она вернется. Она была почему-то уверена, что Польсон первым доберется до коттеджа и будет ждать их там. Но она ошиблась. А вот насчет коттеджа интуиция не подвела. Это был коттедж Синклеров. Тот самый, на лесной поляне. Тучи опустились, стало темно.
— Вы здесь раньше бывали?
— Да, откуда вы знаете?
— Вы как-то не удивились.
— Да я уже больше ничему не удивляюсь.
Она не сказала полиции о кольце, которое Питер подарил Вилле. Она рассказала слово в слово, что говорила девушка из офиса доктора Бейка. После того как они молча ее выслушали, один из них дал какие-то указания по радиотелефону из машины. Чуть позже радио что-то ответило. Но единственное слово, которое ухватила Грейс, — Гетеборг. Может, они думали, что Польсон там? Она спросила, но ей ответили, что нет. И, тем не менее, интересно.
Дом был пуст и тих, и в нем странно пахло. Грейс сморщила нос.
— Пахнет паленой шерстью.
— Верно, фрекен. Из вас получился бы хороший детектив.
Камин был чист, слишком чист, но на листе бумаги лежала кучка мусора, тщательно собранная. И еще стоял получемодан, покрытый засохшей грязью. Полицейский открыл его, и рука Грейс метнулась к губам. Он был набит женскими вещами, и даже если бы не знакомая полосатая блузка Виллы, она все равно бы знала, чьи это вещи.
— Виновный, — официальным голосом начал сержант, — хотел сжечь вещи фрекен Бедфорд. Но это заняло бы много времени. Шерсть, понимаете ли, горит очень плохо. Поэтому он выкопал яму в лесу, забросал чемодан и полусгоревшие вещи землей и ветками, надеясь на снег.
— При чем тут снег?
— Если бы выпал снег на шесть футов, то мы бы ничего не смогли найти до весны. А весной никто бы не стал искать. Так что этому негодяю не повезло. Снег еще не пошел. Было холодно и сыро.
— Значит, это убийство.
— Да.
— Как ужасно, — прошептала Грейс. Помолчав, быстро спросила: — А что вы хотите от меня? Я уже насмотрелась на вещи Виллы.
— Вы можете их опознать?
— Некоторые, — нехотя отозвалась она.
— Хорошо.
Мужчина аккуратно закрыл чемодан, а потом неожиданно сказал:
— Да, дневник. Вы говорите, обнаружили его в птичьей клетке. Ваша кузина умеет находить места. Здесь она оставила другой дневник. И спрятала так, что тот человек ничего не заметил, он думал, что тщательно уничтожил все. А мы нашли его под часами. Как просто, не правда ли? Вот здесь.
Грейс, не опуская глаз, смотрела на записную книжку в свиной коже.
— А что в нем? Еще загадки?
— Загадки? — переспросил офицер, чей серьезный взгляд и искреннее желание понять английский вызывали симпатию. Но он не знал этого слова.
