– Мужчина-секретарь! Ну, Лерочка, ты даешь стране угля! – весело удивлялась Марина.
Шаткое перемирие подруги тихонько отмечали в скромной пиццерии – в модный японский ресторан Марина отказалась идти.
– Я только сегодня видела в новостях сюжет о девушке, отравившейся суши. Ботулизм – страшная штука, ей повезло, что она выжила. К твоему сведению, в Японии суши – обычный фастфуд, примерно как булка с сосиской. И служат поварами у нас в ресторанах не японцы и даже не китайцы, а выходцы из Казахстана. Два месяца их учат, а потом они идут сворачивать бубликом сырую рыбу!
– Это же модно, весь Петербург ест суши! А в этом ресторане, кстати, сам Евгений Мордовин бывает…
Но даже имя любимого актера не смягчило Марину.
– У него свои друзья, пусть у них голова и болит о его здоровье!
Заканчивали спор уже за столиком в пиццерии, под хирургическим взглядом официанта. Но пицца и вино оказались вкусными, хорошими, и Валерия порадовала Марину новостями.
– На кого он хоть похож, твой помощник?
– На повзрослевшего Гарри Поттера. Серьезно, копия Дэниел Редклифф. Очочки, шевелюра встрепанная, улыбка обаятельная. Только ростом примерно с табуретку. Хорошенький, как куколка, Лешечка зовут.
– Уже и Лешечка? А кто клялся, что будет держаться от мужчин подальше?
– Это не мужчина. Так, забавная зверушка. Вот, Мариш, смотри, я себе визитки заказала.
Визитки были очень простые – Лера уже успела кое в чем разобраться. Гладкий серо-серебристый картон, строгий шрифт: Валерия Новицкая. Ясновидящая. В уголке визитки хорошо бы было разместить логотип салона, но Лера слишком торопилась заказать карточки, чтобы искать дизайнера, объяснять ему, чего именно она хочет, следить за работой и просматривать варианты. Может быть, так даже лучше – просто название «Посох дождя», адрес и телефон. Потом она закажет логотип и, наверное, даже подберет девиз из книги крылатых латинских выражений. Девиз – это шикарно, это как на рыцарских гербах. Об этом стоит подумать.
Несмотря на трудности и тяготы последних дней, несмотря на то что она боялась сделать что-то не так, допустить неисправимую ошибку, отклониться от того маршрута, который так четко для себя обозначила, Лера все же чувствовала себя необыкновенно счастливой и свободной. Эта свобода походила на одиночество, это счастье – на блаженный эгоизм. Она знала – никто не думает о ней, и назойливая подчас опека Марины не разрушала, а странным образом подкрепляла это знание. И она не хотела думать ни о ком…
Она старалась не думать о том видении, о той судьбе, что сама себе нагадала. До сияющего чертога, до дизайнерских вечерних платьев и бриллиантов было все так же далеко, как и раньше. Но дальше всего было до него – до человека, явленного ей. Неужели это и в самом деле Мрак? Не похоже. А если это он, то почему не пленился ею с первого взгляда, не пал к ее ногам по всем канонам любовного романа? Перестать, перестать о нем думать! Но если она перестанет думать хотя бы даже так – безнадежно, влюбленно, горько, то путеводная ниточка оборвется. И она останется одна в этом мире, потерявшем реальность, в черной тьме чьих-то чужих зрачков.
Но Лера ошибалась, полагая, что он не думает о ней – его мысли и чувства она занимала как никто другой. Просто… У него были свои странности. Он и в самом деле не походил на героя любовного романа, вовсе не собирался падать к ее ногам и сторонился людей вообще. Странный человек, при первой встрече внушивший ей страх, при второй не старавшийся рассеять это впечатление.
Его все звали Мрак – хотя это не было его именем. Дурацкий, напыщенный псевдоним, наспех придуманный им в самом начале профессиональной деятельности, он вел его по жизни и задавал тон всем начинаниям своего обладателя. Этот псевдоним уже появился в титрах многих передач и документальных фильмов, но вот что странно – все работы Мрака были объединены вполне определенной тематикой. Эпидемии и катастрофы, и войны, и человеческая жестокость, и нищета… Вот что попадало в беспощадный глазок камеры Мрака. Он стал известен после документального фильма, повествующего о людях, живущих на свалке. Колония человекообразных существовала по собственным законам. У нее были свои грешники и святые, гении и злодеи, красавицы и чудовища, олигархи и изгои. Эти существа ели, пили, любили, болели, умирали и бывали погребены тут же, в горах мусора. Некоторые из них не являлись алкоголиками, некоторые имели в городах семьи, которым даже ухитрялись помогать. Огромный город изрыгал массу полезных вещей, которые еще можно было использовать – просроченные лекарства, косметику, пищу. Главное, конечно, продукты. Богатые люди выбрасывали почти новую одежду, обувь, мебель, бытовую технику. Порой жители свалки находили деньги и драгоценности. Все это можно было продать, передать родне, употребить самим. Свалка, это поле чудес, кормила, грела и хоронила своих обитателей, но не выпускала их из своих зловонных объятий. Никто из попавших туда уже не возвращался в нормальную жизнь.
Но что считать нормальной жизнью? Когда съемочная группа отправилась перекусить в автобус, Мрак не пошел с ними. Кусок сейчас не пойдет в горло никому, обеденный перерыв – всего лишь маскировка для легкого «поддавона», как выражался помреж. Сейчас достанут из-под сиденья бутылку, разольют по пластиковым стаканчикам, опрокинут в глотки теплую, скользкую водку. Мрак поморщился. Он не пил, не любил хмельных, ненавидел пьяных.
Симпатичного оператора пригласила к себе местная примадонна Тамара. Там, в обычном мире, Тамара считалась когда-то красавицей – полная, свежая, с гладким и правильным лицом, нежным и певучим голосом. Когда-то у нее было свое жилье, уютная квартирка, заставленная мягкими пуфиками, обшитая рюшками, пахнущая сладкими пирожками и сладкими духами. Тамара преподавала сольфеджио в музыкальном училище и была одинока – замуж не вышла, родители умерли, сестра с семьей жили в провинции. Все свободное время Тамара отдавала друзьям. Она умела и любила принимать гостей, организовывать пикники, готовить еду и подбирать напитки. Последние и погубили учительницу сольфеджио. Начиналось все с бокала тонкого вина во время дружеского застолья, с бутылки пива на природе. Потом у Тамары появилась привычка выпивать на ночь рюмку коньяку – для крепкого сна. Уровень жидкости в бутылках, стоящих в баре, понижался стремительно. Тамара пила не только на ночь, но и днем, потягивала вино, сидя перед телевизором. Во имя экономии она перешла на спиртное классом пониже, ценой пожиже. Пару раз она являлась на урок нетрезвой. Руководство училища подумало-подумало да и уволило по сокращению спивающуюся сотрудницу. Первый шаг за порог родного училища стал для Тамары последним шагом в пасть зеленого змия. Назад пути не было. У нее появился толковый повод «утешаться» алкоголем, теперь женщина прикладывалась к рюмке с утра. Ее сестра, общавшаяся с Тамарой только по телефону, но сделавшая абсолютно правильные выводы о ее состоянии, забеспокоилась. С миссией «Спасти тетю» из города Краснодара выехала в туманный Петербург племянница Нина. Она оказалась молчаливой, серьезной девушкой, быстро устроилась работать в супермаркет кассиршей, два раза в день протирала в квартире полы и спала на краешке дивана в гостиной. Однако бутылки из бара и холодильника выбрасывать почему-то не спешила…
