Позвольте, но ведь это он сегодня спас его в переулке! У него еще такая громадная машина, похожая на подводную лодку! Он вышел, оторвал от него, Федора, обоих гопников и, как щенков, покидал их в какую-то дверь, а Федору сказал почти ласково: «Иди домой, парень! Иди, простынешь!»
— А… вы меня не узнаете? — неизвестно зачем спросил Федор дрожащим голосом. — Совсем?
— Ты чего, парень? Охренел? Я тебя с первой секунды срисовал!
— Гена, из чего в него стреляли?
Здоровенный обошел Федора, нагнулся и стал смотреть на труп.
— Да так сразу и не скажешь…
— Гена, ты же профессионал.
— Ну, профессионал, и что?.. Пистолет, конечно, не слишком… мощный. Ну, калибр где-то… Нет, не скажу, сейчас на рынке иностранного дерьма полно, а я в нем не очень, Олег Петрович.
Тот, к кому здоровый обращался уважительно, по имени-отчеству, поднялся, и Федор увидел его лицо. Он никогда раньше не видел таких лиц. Как будто маска.
И глаза совсем без жизни.
Маска вдруг шевельнулась, и губы спросили равнодушно:
— Ты кто?
— Я?! Я… это… Федор Башилов. Но я не убивал! Клянусь вам, я его не убивал!
— Как ты сюда попал?
— Я?!
Он вдруг стал понимать, что говорить ничего нельзя, совсем ничего! Эти не из милиции уж точно, они опасны и всесильны, и неизвестно, чего от них ждать. И переложить на них ответственность, чего Федор так страстно желал, никак не получится.
— Ты не понял вопрос?
— Я… это… ну, я просто мимо шел и решил зайти, а тут такое! Я в милицию хотел звонить, а вы уже… подъехали! Я правда хотел звонить!
Маска осталась совершенно равнодушной.
Тот, которого звали Геной, обошел мертвого старика и поднял взгляд на Федора:
— Ты давай без выкрутасов, парень. Я тебе, как старший товарищ, совет даю. Тепло и искренне.
Федору стало холодно в невыносимо жаркой комнатке.
— Да я ж и говорю! Я просто шел мимо и решил зайти! А он лежит! И двери все открыты!
— Двери, — сам себе сказал Олег Петрович. — Двери! Когда я уходил, старик кладовую запер, я сам видел. Гена, пошли посмотрим!
Они стремительно прошагали мимо Федора, один с одной, а второй с другой стороны, и скрылись в потайной комнатке.
Проскрипели какие-то петли, что-то грохнуло, и Олег Петрович сказал тоскливо:
— О, черт побери!..
Федор знал, что дела его плохи, знал, что никто не поверит в то, что зашел он сюда случайно, и добиться от него правды ничего не стоит, ведь эти люди всесильны, а он ничтожен, но жгучее любопытство разбирало его.
Ему было страшно и… очень интересно.
— А это что, Олег Петрович!
— Да то-то и оно. Гена, осмотри быстро помещение! Где-то должна быть шкатулка, малахитовая с серебром, большая, ну примерно как принтер, грубой работы, сверху на крышке камни разноцветные!
— Понял, Олег Петрович!
И тут произошло еще одно событие, окончательно добившее Федора Башилова. На крыльце зазвучали шаги, дверь распахнулась, и юная красавица с горящими глазами, горящими щеками предстала их взору.
— Ешкин кот, — тихо сказал Гена.
— Здрасти, — поздоровался Федор Башилов.
А Железная Маска лишь взглянул и отвернулся, как будто явление девушки ему было совсем неинтересно.
— Так, — очень громко и воинственно начала красавица и уперла руки в боки. — Я хочу знать, почему ты меня бросил! Зачем ты помчался сюда?! Какое такое у тебя срочное дело?! Ради этого поганого старикашки ты меня кинул на посмешище?! А?! Я тебя спрашиваю?!
— Девушка, — с сочувствием сказал Гена и пошел, растопырив руки, словно закрывая от нее тело, — вы не нервничайте. Вы домой езжайте. Время уже позднее, вам пора домой. Олег Петрович сейчас занят.
— Вижу я, чем он занят! Все иконками своими и древностями!! Святоша хренов! Вот я тебе покажу, как нужно обращаться с девушками! Я папе скажу!!
— И как я ее не засек?! — под нос себе горестно пробормотал Гена.
— Вот именно, — подал голос Олег Петрович. — Как тебя… Вика, езжай домой.
— Ах, домой, — протянула она и пошла на него.
По дороге она сняла с буфета какую-то вазочку и теперь воинственно примеряла ее в руке, как бы половчее швырнуть. — Домой, значит?! Я тебе не какая-то там прошмандовка с Ленинградки, я тебе покажу сейчас!..
И тут она увидела тело.
Глаза у нее округлились и рот округлился, так что на лице оказались три совершенно одинаковых по размеру блюдца, и схваченную в пылу вазочку она судорожно прижала к груди, и каблук у нее подвернулся, и, чтобы не упасть, девушка схватилась за край стола, на котором сипел рефлектор.
Рефлектор поехал и упал бы, если бы Федор его не подхватил.
Руку сильно обожгло, он зашипел, стал дуть и трясти ею.
— Гена, убери девицу отсюда!
— Пойдем, милая, — заговорил здоровый ласково, — пойдем! Ты же на машинке приехала? Да? На машинке?
Девушка кивала, не отводя глаз от трупа.
— Вот и хорошо, вот и славно. Пойдем, я тебя посажу в машину, и ты поедешь домой, до папочки своего! Поняла?
Девушка все кивала и, когда он взял ее за руку, покорно пошла, но у самого порога вдруг вырвалась, побежала обратно, стуча каблучками. Волосы у нее развевались, и глаза налились слезами.
Она добежала до тела и наклонилась над ним. Гена стремительно приблизился и оттащил ее. Девушка отталкивала его, вырывалась, он отпустил ее и развел руками. Она опять наклонилась над телом, а потом обернулась к Олегу Петровичу.
— Олег? — Она сердито вытерла слезы. — Он умер, да?
— Да.
— А… почему?
— Его убили.
— Как?!
— Из пистолета.
— Кто?!
Гена снова начал тащить ее, а она все вырывалась.
— Олег Петрович, скажите вы ей, пожалуйста!..
— Олег, кто его убил?! Он же еще утром был жив, мы с ним… он маме кресло обещал и не добыл… кто же его?! И за что?! За что?! Он же просто… старик!
— Вот именно, — раздельно произнес Железная Маска, — просто старик. А в него разрядили обойму!
— Олег, ну, подожди, ну, наверное, ему еще можно чем-то помочь, а? Давай я «Скорую» вызову! Хорошую «Скорую», у нас все врачи из Четвертого управления! Вдруг его спасут?!
— Не спасут. Он умер много часов назад, — сказал Олег Петрович устало. — Езжай домой, очень тебя прошу.
— Хорошо, — сказала девушка и не двинулась с места.
— Пойдемте, — уговаривал ее Гена кротко, — пойдемте до машины! И домой давно пора, заждались вас небось, чай пить не садятся!
— Да отстань ты от меня, что прицепился-то?!
— Олег Петрович, что мне делать с ней?..
— Гена, поищи малахитовую шкатулку. Я сам… договорюсь.
С явным облегчением Гена бросил девушку, обошел тело и стал двигаться вдоль стены, открывая и закрывая все ящики во всех комодах и буфетах, которыми была загромождена антикварная лавка.
