Де Виры вдвоем ужинали на крыше, где была устроена терраса. Тонкий полумесяц висел в усыпанном звездами небе, лягушки-быки сонно квакали в пруду. В гостевом домике все еще горел свет, но детей не было дома. Рокси ужинала с подругой, крайне редкое событие в последнее время, а Майкл и Саммер куда-то исчезли. С самого ужина у Люси Майкл повсюду ходил за Саммер, как потерявшийся щенок. Хотя Тедди было трудно это признать, он тихо радовался. Он не помнил, чтобы сын так увлекался, если не считать детскую страсть Майкла к матери.
Алексия тяжело вздохнула.
– Что с тобой? Что-то случилось?
– В общем, нет. Я просто подумала, как тут прекрасно. Так мирно.
Она была права. Стояла чудесная ночь, теплая, чуть сырая, а воздух был напоен ароматами роз, фиалок и лаванды, соперничавших с аппетитным запахом курицы с лимоном и чесноком, доносившимся из кухонного окна. Но Тедди чувствовал, что мыслями Алексия не здесь.
– Я вижу, тебя что-то тревожит. Что случилось, дорогая?
Сжимая обеими руками стакан с «пеллегрино», Алексия подтянула колени к груди.
– Это так очевидно?
– Только мне.
– Если я расскажу, обещаешь не расстраиваться?
– Сделаю все возможное. Так что с тобой, Алексия?
– Помнишь человека, который пришел к воротам Кингсмира в ту ночь, когда меня назначили министром внутренних дел?
– Смутно. Я помню, ты вышла из-за стола. Но потом сказала, что не случилось ничего особенного.
– В самом деле не случилось, и, возможно, я зря волнуюсь.
– Возможно? – Тедди вскинул брови.
– Я не говорила тебе, но несколько недель назад видела его в Лондоне. Опять.
– Но… ты же никогда с ним не встречалась. Теперь я вспомнил. Он исчез к тому времени, как ты подошла к воротам, а оказалось, что камера не работает.
– Она работала, – смущенно призналась Алексия. – Я солгала. Потому что не хотела тебя беспокоить.
– Ради Бога, Алексия, я не ребенок! Я хочу знать подобные вещи.
– Знаю. Прости меня. Так или иначе, я дала пленку полиции, и там узнали, кто он.
– Да? И кто же?
– Американец. Бывший заключенный, и к тому же психически больной.
– Иисусе!
– Все не так плохо, как звучит. Он не склонен к насилию, но беда в том, что снова появился на Парламент-сквер за пару недель до каникул. Он схватил меня, когда я выходила из машины вместе с Эдвардом. Мы…
– Стоп-стоп-стоп. Придержи коней.
Тедди сел прямее.
– Схватил тебя? Что это означает? Он причинил тебе боль?
– Нет. Я была шокирована, и только.
Тедди молча впитывал информацию. Он терпеть не мог, когда Алексия что-то от него утаивала, особенно подобные секреты. Защищать ее – его работа. Его долг. Он чувствовал себя полностью опустошенным.
– Где была полиция, когда все это произошло? Твоя так называемая охрана?
– Они были на месте. Оттащили его от меня.
– Надеюсь, ему предъявлены обвинения?
Алексия неловко поморщилась. Тедди широко раскрыл глаза.
– Ты подала на него в суд?
– В этом не было нужды. Эдвард все уладил.
– Каким образом?
– Мы депортировали его. Без лишнего шума. Не хотелось, чтобы пресса раздула историю. Ему следовало тихо исчезнуть.
Тедди одобрительно кивнул. Единственная приятная новость за этот вечер.
Несколько минут он молча пил бордо.
– Как его звали? – неожиданно выпалил он.
– Это так важно? – удивилась Алексия.
– Для меня – да. Я бы хотел знать.
– Боюсь, что не могу тебе сказать.
Тедди, не веря ушам, уставился на нее.
– Что? Не глупи, дорогая. Кто он?
– Мне жаль, но я не могу. Тебе придется довериться мне в этом отношении.
– Довериться?! Ничего себе! Очевидно, это ты не доверяешь мне настолько, чтобы все рассказать!
Тедди вскочил и принялся мерить шагами террасу. Покой и умиротворенность вечера куда-то исчезли. Он ощущал настоящую боль, как от удара в живот.
– Не сердись! – взмолилась Алексия. – Ты знал, во что мы впутываемся, когда я начала претендовать на эту работу.
«Разве?» – с горечью подумал Тедди.
– Я больше не какой-то неизвестный член парламента с задних скамей. Я министр внутренних дел.
– Мне известна твоя должность!
Подобная вспыльчивость не была присуща Тедди, особенно в спорах с женой, но сегодня он окончательно вышел из себя.
– В таком случае ты также должен знать, что есть вещи, много вещей, которыми я не имею права делиться с тобой, – отпарировала Алексия. – Так уж вышло.
– В таком случае зачем все рассказывать? Зачем жаловаться, что тебя тревожит этот человек, а потом не позволять мне помочь?
Алексия уловила искреннее раздражение в его голосе. И обиду тоже. Возможно, ей не следовало ничего говорить. Но после вчерашней сцены на кухне Люси она чувствовала все возраставшую потребность рассказать кому-то о своих страхах.
– Я рассказала только потому, что ты спрашивал. И потому что хотела быть честной, как можно более честной.
– Так вот этого, черт побери, недостаточно!
Встав, она обняла Тедди за талию и прижалась к нему. Ласково. Беззащитно. Покаянно.
Словно так сильно нуждалась в нем.
И Тедди не устоял. Почувствовал, как тает сердце.
Повернувшись, он схватил ее в объятия.
– Я хочу защитить тебя, Алексия. Только и всего. Неужели не понимаешь?
– Ты и защищаешь меня, – прошептала она. – Прямо сейчас. Ты так нужен мне, Тедди! Без тебя я бы ничего не достигла.
Тедди крепко поцеловал ее в губы. Он никогда не прекратит желать ее. Никогда.
Лежа в объятиях Майкла, обнаженная и пресытившаяся, Саммер смотрела в потолок, растянув в улыбке рот до ушей.
Все кончено. Она больше видеть не желает Чада Бейтса.
Дыхание Майкла пощекотало ухо, и теплая тяжесть его тела прижалась к ее спине. От него пахло потом, одеколоном и сексом, и Саммер поняла, что еще никогда не хотела мужчину так сильно, как этого. Целуя его, она прошептала:
– Я думала о том, что ты сказал.
– О том, что твоя попка – восьмое чудо света?
Рука Майкла поползла вниз.
– Нет. Не это, – хихикнула Саммер.
– Потому что так оно и есть. Честно, будь ты англичанкой, я бы велел сохранить ее для нации. Но у вас, янки, нет чувства преемственности и наследия.
– Нет, о том, что мы по-настоящему так и не узнали друг друга даже после стольких лет.
– А, это…
– Чистая правда.
Майкл стал лениво обводить ее соски указательным пальцем. Саммер застонала от наслаждения. Его руки на ее теле были полным блаженством. Она вздрогнула при мысли о том, где и как он оттачивал свою технику.
– Я серьезно. Получается, я знаю твою семью лучше, чем тебя. Твоя мать – автомат. Твой па – святой.
– Я бы не заходил так далеко, – пробормотал Майкл.
