Маринкин телефон я к тому времени знала уже наизусть, но звонить не решалась. Так и сидела часами, уставившись на старенький разбитый аппарат, раздираемая противоречивыми чувствами.
Она сама разыскала меня и предложила организовать встречу с новым клиентом. «Да ты не бойся, — смеялась она в трубку. — Не хочешь негра, найду мулата, не хочешь мулата, белого подберем!» И я сдалась… Через полгода я бросила институт, а еще через полгода вышла из-под Маринкиного крыла и заработала… Нет, не самостоятельно. Заработала я под началом Зака, но о нем вспоминать совершенно не хочется. Даже сейчас…
К двадцати семи годам я стала профессионалкой. Нестерпимые муки совести, слезы в подушку по ночам (справедливости ради надо сказать, что свободные ночи выдаются у меня очень редко) — все это осталось в прошлом. Мое сердце огрубело, а может быть, просто покрылось панцирем в ожидании настоящей любви. В душе я по-прежнему осталась идеалисткой. Раздвигая ноги под очередным клиентом, я думаю о том, что когда-нибудь обязательно найду свое счастье. Разве я недостойна его? Разве я кому-нибудь причинила зло? Просто я помогаю мужикам получить удовольствие… за деньги. А почему бы и нет? Выражаясь образно, за хороший секс платят все. Только я в отличие от других беру наличными и.., не связываю себя никакими обязательствами.
Влюблялась ли я когда-нибудь в своих клиентов? Да, приходилось иногда… Чаще всего я вспоминаю о Карле. В постели он был неуклюжий, как тюлень. Но этот тюлень подчас вытворял такие потрясающие штучки! Я просто на стенку лезла от удовольствия! Встречались мы с ним больше месяца, и я уже надеялась на то, что вспыхнувшее между нами чувство получит продолжение. «Лена, — скажет Карл, — поедешь ли ты со мной в Америку?» — «Конечно, дорогой», — отвечу я и с головой окунусь в новую жизнь. Забуду о том, что была проституткой. Рожу Карлу хорошенького голубоглазого мальчишку, похожего на него… Но… «Лена, — сказал Карл, — завтра я уезжаю в Америку Ты замечательная женщина, с тобой мне было очень хорошо. Если я еще приеду в Россию, обязательно тебя разыщу! И своим друзьям порекомендую обращаться только к тебе…» Это был удар ниже пояса. «Спасибо за теплые слова», — сухо поблагодарила я, быстро оделась и вышла из номера.
Больше я Карла не видела. Вот и вся любовь…
Ладно, хватит воспоминаний… И так душа ноет, словно по ней прошлись раскаленным утюгом. Да и жаловаться мне грех. Дом — полная чаша, приличные шмотки, машина… Имела бы я все это, работая в школе?! Таньку, вот кого надо пожалеть. На последнем курсе она выскочила замуж. Зачем?
Трудно сказать… В девках, наверное, боялась засидеться… Ну и натерпелась она за три года семейной жизни! И битая бывала, и из ментовки мужа вытаскивала, и даже лечилась в вендиспансере — через все прошла. Родила сына и.., осталась на бобах. До сих пор вздрагивает, вспоминая о благоверном…
Танькина мама инвалид, ей тоже надо помогать…
Зарплата в школе — одни слезы… Искренне переживая за подругу, я постоянно подкидываю ей деньги. Чем мне приходится заниматься, Танька давно знает, но не осуждает меня. А я — ее…
Расчувствовавшись, я налила себе полный стакан виски, выпила его и, уронив голову на стол, забылась тяжелым сном.
Проснулась я от того, что кто-то усиленно тряс меня за плечи. Вне всякого сомнения, это была Танька.
— Ну, подруга, ты и спишь, — как сквозь вату долетал ее звонкий голос. — Я успела провести четыре урока в школе и вернуться домой, а ты все это время продрыхла. Точно говорят: в здоровом теле здоровый дух, но и сон, соответственно!
С трудом открыв глаза, я тупо посмотрела на Таньку и только теперь поняла, что уснула прямо за столом.
— Хорошо тебе рассуждать. Ты свои уроки в школе оттарабанила — и все, а с моим образом жизни шибко не выспишься. У меня почти каждая ночь бессонная.
Придвинув стул, Танька села рядом со мной и слегка приобняла меня за плечи.
— Да я не о том, — улыбнувшись, сказала она. — Я сегодня-то и уроки толком вести не могла. Постоянно думала о том, что произошло в гостинице.
— И что же ты надумала?
— Ничего толкового. Просто за тебя страшно.
Интересно, кому этот американец мог понадобиться?..
— Выходит, натворил что-то. Ведь просто так его не могли грохнуть.
— Может, при нем была большая сумма денег? — призадумалась Танька. — Он тебе ничего не рассказывал?
— Этот американец был вообще каким-то странным парнем. Мы и не разговаривали почти, а все больше занимались сексом. Его бумажник и дипломат я не проверяла.
— Но ты хоть знаешь, кем он был?
— Каким-то бизнесменом.
— Ну, ты даешь! Надо бы знать, с кем спишь!
— А на черта мне это знать? Мне самое главное свои деньги получить, и все. Тем более, Танька, иностранцы болтать не любят. Наверное, оттого, что они побаиваются русских путан. Считают, что русские путаны тесно связаны с русской мафией.
Знала бы ты, подруга, как мне хочется со всем этим завязать! Продать свою тачку, все дорогие туалеты и начать все с нуля. Только что я буду с этого иметь? Выстаивать длинные очереди на бирже труда? Унижаться и нервничать?
— Зато ты не будешь больше выполнять чужие прихоти. Ты свободна, и никто никогда не узнает о твоем прошлом.
— А как же ты? Как же твой сын? Разве ты сможешь прокормить его на учительскую зарплату?
Разве ты сможешь обеспечить ему более-менее сносное будущее?
— Ну, живут же как-то люди, — буркнула Танька и закурила сигарету, — Понимаешь, убитый прошлой ночью американец — это предупреждение о том, что тебе пора остановиться. Нужно уметь поставить точку. Деньжаток ты поднакопила, так что вполне можешь открыть собственное дело и заняться бизнесом. Я уверена, что у тебя все получится. Сегодня ты просто чудом осталась жива, а ведь могли убить и тебя тоже.
Я усиленно потерла виски и пристально посмотрела на Таньку.
— Пожалуй, ты права. Это предупреждение.
С этим надо кончать. Действительно, пора открывать собственное дело и забыть прошлую жизнь, как страшный сон.
Достав из сумочки две стодолларовые бумажки, я протянула их Таньке и посмотрела на часы.
— На, это тебе. Чтобы ты не умерла с голоду.
А мне пора ехать домой. Не могу же я сидеть у тебя круглосуточно.
— Но ведь это опасно! — не на шутку перепугалась Танька.
— Ничего опасного нет. В конце концов, никто из убийц меня не видел в лицо и даже не знает моего адреса.
— Тебя видела дежурная по этажу…
— А, как-нибудь обойдется!
Распрощавшись с расстроенной подругой, я спустилась вниз и села в свою машину. На душе было муторно до тошноты. Может, оно и к лучшему, что я так по-глупому вляпалась в эту некрасивую заварушку с американцем. Зато теперь точно знаю, что больше никогда не займусь проституцией. Все, хватит!
