— Поверьте мне, док. Мне всегда чертовски везет.
— Хорошо, хорошо. Похоже, вы из тех, кто рискует, но умеет выкручиваться. Кстати, когда в последний раз вам делали противостолбнячную прививку?
— В прошлом году.
Она недоверчиво посмотрела на него. Он, будто давая клятву, поднял правую руку:
— Чтоб мне провалиться на этом месте.
Незнакомец поднялся с кушетки и, прислонившись к ней бедром, натянул джинсы. Он не стал застегивать ремень.
— Сколько я вам должен?
— Пятьдесят долларов за прием во внеурочное время, пятьдесят за наложение швов и повязки, по двенадцать за два укола, включая тот, что вы испортили, и сорок за лекарства.
— Какие еще лекарства?
Лаура достала две пластиковые упаковки из запирающегося на ключ шкафа и протянула ему:
— Это антибиотик и болеутоляющее. Как только действие лидокаина кончится, боль станет весьма чувствительной.
Он вытащил из кармана бумажник.
— Значит, так, пятьдесят и пятьдесят, плюс двадцать четыре, плюс сорок, итого…
— Сто шестьдесят четыре доллара.
Он приподнял бровь, удивляясь быстроте ее расчетов.
— Точно, сто шестьдесят четыре. — Незнакомец отделил от пачки нужные банкноты и положил их на стол. — Сдачи не надо, — сказал он, добавляя пятидолларовую бумажку вместо четырех по одному.
Лаура заметила, что он носит с собой много наличными. Даже когда он расплатился с ней, у него оставалась достаточно толстая пачка денег. Довольно необычная привычка.
— Примите сегодня две капсулы антибиотика, — предупредила она, — потом по четыре в день, пока не выпьете все.
Он прочитал надписи на упаковках, открыв болеутоляющее, вытряхнул на ладонь одну таблетку, бросил ее в рот и проглотил без воды.
— Она прошла бы лучше с глотком виски. — В его голосе прозвучали просительные нотки.
Лаура отрицательно покачала головой.
— Принимайте по одной каждые четыре часа. И запивайте их водой! — подчеркнула она, очень сомневаясь, что он примет это во внимание. — Приходите завтра в половине пятого, я вам сменю повязку.
— Еще за пятьдесят «зелененьких»?
— Нет, это уже оплачено.
— Очень вам благодарен.
— Не стоит. Как только вы уйдете, я позвоню шерифу Бакстеру.
Скрестив руки на голой груди, он снисходительно смотрел на Лауру.
— Хотите поднять его с постели в такое время? — Он осуждающе покачал головой. — Я знаю старину Эльмо Бакстера сколько себя помню. Они с отцом были приятелями. Выросли вместе во время нефтяного бума. Знаете, что это такое? Они говорили, что это то же самое, что пройти вместе всю войну. Мальчишками они крутились возле буровых вышек, были чем-то вроде талисмана для матерых добытчиков и спекулянтов, для тех, кто искал нефть наугад. Они выполняли их поручения, покупали им еду, сигареты, самогон, все, что те пожелают. Наверное, старина Эльмо не захочет вспоминать, чем они там еще их снабжали. Ладно, можете звонить шерифу. Если он здесь появится, то будет рад меня видеть, только и всего. Он похлопает меня по спине и скажет: «Что-то долго тебя здесь не было», — и спросит, какие за мной водятся грешки.
Мужчина остановился, чтобы оценить реакцию Лауры. Ее холодный взгляд его нисколько не обескуражил.
— У Эльмо невпроворот работы, к тому же ему мало платят. Вызов в такой поздний час, да еще из-за пустяка, выведет его из себя, а он вообще сварливый по характеру. А если с вами действительно приключится что-то серьезное, к примеру, какой-нибудь наркоман ворвется сюда и потребует дозу, шериф дважды подумает, прежде чем бежать к вам на помощь. И кроме того, — добавил он, понизив голос, — народ не любит, чтобы разглашали его маленькие тайны, особенно врачебные. Люди в таком городке, как Иден-Пасс, придают этому большое значение.
— Сомневаюсь, чтобы в Иден-Пасс вообще что-нибудь можно было скрыть, — спокойно парировала Лаура. — Я уже усвоила, как быстро и точно здесь работает подпольный телефон. Тайна, в том числе и врачебная, в этом городке не выживет и дня. Я также все поняла насчет шерифа. Он для здешних жителей свой парень, и если бы я и сообщила ему о пулевом ранении, то этим все бы и кончилось.
— Верней всего, так, — откровенно согласился он. — Если шериф будет тут расследовать каждую перестрелку, то он через месяц откинет копыта.
Лаура решила, что он говорит правду, и, вздохнув, спросила:
— Вас ранили на месте преступления?
— Да нет, это так — мелкие грешки, — ответил он с ленивой и довольной усмешкой. В его синих глазах вспыхнул лукавый огонек. — Не думаю, что это можно назвать преступлением.
Забыв о том, что ей следует держаться с достоинством, Лаура рассмеялась. Он совсем не был похож на преступника, но уж грешником был обязательно. И вряд ли этот человек опасен для окружающих, разве только для неравнодушной к его чарам женщины.
— Вот, значит, как, докторша не такая уж надутая. Она даже умеет улыбаться. И у нее славная улыбка. — Прищурившись, он вкрадчиво спросил: — А что еще у нее есть хорошенького?
Теперь пришло ее время скрестить руки на груди.
— Неужели такой подход срабатывает?
— Я всегда считал, что мужчине и женщине нечего зря разводить разговоры.
— Вот как?
— Зачем тратить силы и время. Лучше их использовать на другие вещи.
— Смею спросить, на какие?
— Дерзайте. Меня этим мне смутишь. А вас?
Лаура уже подзабыла, когда с ней в последний раз столь откровенно заигрывал мужчина. А сама она флиртовала вообще в незапамятные времена. Это было приятное ощущение, хотя и недолгое. И тут она сообразила, что врачу запрещается даже самое безобидное кокетство. Ее улыбка исчезла. Лаура выпрямилась, вспомнив о своих профессиональных обязанностях.
— Не забудьте свою рубашку, — сухо произнесла она.
— Выбросьте ее в мусор. — Он сделал шаг в сторону и тут же вновь привалился к стене; его лицо исказилось от боли. — Черт побери!
— Что еще?
— Проклятая лодыжка. Нога подвернулась, когда… Наверное, растяжение.
Лаура присела на корточки и осторожно закатала правую штанину его джинсов.
— Господи! Почему вы мне об этом не сказали сразу?
Лодыжка распухла и выглядела ужасно.
— Я истекал кровью, как прирезанная свинья. Это было поважнее. Ничего, все пройдет. — Он наклонился, оттолкнул ее ощупывающие руки и опустил штанину.
— Вам необходимо сделать рентген. Возможно, это перелом.
— Нет.
— Вы ничего не понимаете в медицине.
— Верно. Но уж насчет перелома не ошибусь.
— Я не могу взять на себя ответственность.
— Расслабьтесь. Я не собираюсь возлагать на вас какую-либо ответственность. — Без рубашки, босиком, он кое-как проковылял до двери, через которую вошел в дом.
