согласится. Как бы ни было плохо ей, но она молодая и сильная. А девочки Никника выросли в тепличных условиях и вдруг оказались без защиты. Бабушка против этого негодяя с потерявшей голову матерью — кто победит? Старуха продолжала уговаривать:
— О камерах не думай, мы тебя загримируем хоть под Шрека, хоть под Джулию Робертс. Ну? Если дело выгорит, твой кредит я погашу, для меня это не критично.
— А я согласна. Только сирот грабить грех. Ваши деньги — это их деньги. От помощи я не откажусь, но в долг.
Оказывается, Ксения Владимировна в её-то возрасте уверенно водила автомобиль. К удивлению, привезла она Вику не в театр, а какое-то здание, напоминающее больницу. Рассмотреть Вика его толком не успела, она бежала за актрисой по лестнице на второй этаж, а потом по длинному коридору, по обе стороны которого располагались двери. В ответ на вопрос что это, последовал лаконичный ответ «Общага». В конце коридора на двери висела большая вывеска с крупной надписью «Общежитие», а под ней ещё много текста мелким шрифтом.
Войдя в эту дверь, они попали в продолжение коридора с такими же дверями по обе стороны, только нумерация здесь была другая. И без стука вошли в одну из них, оказавшись в тесном тамбуре, а там уже Ксения Владимировна постучала и ворвалась в небольшую комнатушку, где царил немыслимый бардак. Хозяин этой свалки, которого Ксения Владимировна представила «Макс Корецкий, посредственный актёр и гениальный гримёр», очень мелкий, почти лилипут, неопределённого возраста, не то подросток, не то старичок, уставился Вике в лицо, потом обошёл вокруг и сказал: «Я угадал! Силикон, каркас на семидесятый размер — и мама родная не узнает. Вы свободны часа на полтора, моя королева!»
Пожилая актриса унеслась, сказав Вике, что ей надо серьёзно поговорить с внучками и заодно узнать, не вернулась ли домой невестка и её мерзкий хахаль. Вику хозяин свалки усадил в кресло, опустив его спинку так, что она оказалась в почти лежачем положении, и начал колдовать с её лицом. В один из тех коротких промежутков времени, когда Макс что-то смешивал в мисочке, а ей разрешал пошевелиться и даже говорить, Вика спросила, знает ли он, для чего её гримирует? И Макс спокойно ответил, что Ксения Владимировна предупредила, о том, что они пойдут грабить банк.
— И как вы эту идею оцениваете?
— Ксения — королева, кто я такой, чтобы её поступки оценивать? Сказала, что надо ограбить, значит, ограбим!
— А вы с нами собираетесь?
— Ясен пень! Что ж я, беззащитных женщин одних на дело отпущу? Всё, не шевелиться!
Вика только глазами повела в сторону этого карманного бодигарда: такой всю охрану раскидает, а если не раскидает, так они сами от смеха попадают. Эта авантюра казалась ей всё более идиотской, и она решила дождаться окончания священнодействия Макса, похвалить его работу и отказаться от дальнейшего. Потом в комнату стал ломиться какой-то мужик, призывая Макса открыть дверь. Не отрываясь от работы, тот ответил:
— Отстань, Владя, я с дамой! Или ты настаиваешь на тройничке?
Дверь ещё некоторое время скрипела от навалившегося на неё мужика, потом он пробормотал:
— Не, я только выпить…
И шаги зашлёпали, удаляясь.
Закончив работу с лицом, Макс велел Вике подняться и стал напяливать на неё какую-то пластмассовую сбрую, потом обматывать её тряпьём. Когда через час с небольшим в комнату влетела Ксения Владимировна, он обиженно сказал:
— Сказал же, через полтора часа! Не люблю показывать незавершённый образ!
Но она чмокнула его в щёчку и стала перебирать тряпьё, кучей громоздящееся на кровати и помогать ему обряжать Вику. Затем рванула на себя дверцу шкафа, с внутренней стороны которой висело большое зеркало:
— Ну?! Скажи, что Макс не гений!
Из зеркала на Вику глядела очень толстая пожилая смуглая брюнетка с тройным подбородком, широкими редкими бровями, набрякшими веками, из-под которых глаза едва виднелись. И она поняла, что на дело придётся идти, прошептав:
— Люди искусства, я перед вами преклоняюсь!
Довольный Макс без стеснения разделся до белья и натянул на себя школьную форму, потом приложил к лицу какую-то тряпочку, разгладил её ладонями и натянул на голову вихрастый паричок.
— Бабуля, нас сегодня на продлёнке кормили рыбными котлетами, — пропищал он. — Пошли скорее домой!
В отличие от Викиного, его грим был грубоват. Он уловил её сомнение по взгляду и пояснил, что, поскольку близко к банкоматам подходить не будет, особой тщательности в гриме не требуется.
И снова бег! По коридору, по лестнице и по наклонной тротуарной дорожке к воротам, за которыми стоит автомобиль Ксении Владимировны. Она преобразилась за эти несколько часов. Где та несчастная пожилая женщина с застывшим выражением скорби на лице и осипшим голосом? Глаза горят гневом, пальцы нервно постукивают по рулю, звучное контральто заглушает все уличные шумы:
— Пока я скорбела о мёртвом сыне, чуть не потеряла живых внучек… да, да, Вика, не пытайся меня переубедить! Ты думаешь, эта сволочь неспособна на убийство? За Олей куш немалый, а в случае смерти ребёнка единственная наследница мать. Поговорила я с ними… ты знаешь, что Ксюшка не осталась совсем равнодушной к знакам внимания со стороны этого урода?
— Догадывалась…
— Ну да, тебя жизнь кой-чему научила. А они дети ещё… спасибо, пока он до конца Варьку не обобрал, поэтому в койку к девочке влезть поостерегся. А теперь я провела с ними обеими профилактическую порку. Что ж, по моей вине Ксюша ещё долго мужиков будет избегать…
— Боюсь спросить, моя королева, что вы такое им сказали?
— Эта сволочь пел девчонке, что они с матерью просто друзья. Я в гневе не побрезговала выпотрошить один из мусорных мешков и показала им сопутствующий продукт невинной дружбы. Оля, как ни странно, более цинична и информирована, она засмеялась. А Ксюшенька наша нежный цветочек, её вырвало.
— Жесть! — вырвалось у Вики.
— Не осуждай, моя дорогая. Жизнь жестока, и нежные цветы она затаптывает. Поэтому детей надо знакомить с реальностью и закалять. Но вернёмся к нашим финансам. Не знаю, сколько там у него на картах, но всё, что есть, будем выводить на счёт Оли. Пусть они станут недоступны до её совершеннолетия. Не волнуйся, женщина я не бедная, на жизнь нам хватит.
— А если там больше, чем у семьи украдено?
— Не верю в фантастику, но, если так, надо закрыть Варькин кредит.
Уже почти полночь наступила, когда они вошли в зону самообслуживания банка. Вика двинулась к терминалу, Макс, изображавший дитя, устроился на подоконнике и принял вид играющего на телефоне. Денег оказалось
