Эван нахмурился. Лучше не думать о Николе. Он может думать об Англии, о своем доме в Уэльсе, потому что скоро ему представится возможность избавиться от чувства ностальгии, но вспоминать Николу не стоило. Она, верно, уже нашла себе кого-то. С Николой все было кончено, думать о ней бессмысленно.
— Вас хочет видеть шаман, — сказала Женевьева, войдя в палатку с новыми ампулами пенициллина.
— Господи... пожалуй, его надо принять немедленно. Он здесь?
— Да, но не лучше ли обслужить сначала других пациентов? Почему вы должны бросать ради него все?
— Потому что он — важная персона в деревне и всегда проявлял к нам дружелюбие. Я хочу сохранить подобные отношения, — резким тоном пояснил Эван. Он не любил, когда Женевьева пыталась что-то советовать ему. — Пригласи его, пожалуйста.
— Хорошо, доктор.
Женевьева удалилась с выражением неодобрения на лице.
Шаман был атлетически сложенным мужчиной в расцвете сил, с чувством собственного превосходства, свойственным прирожденным властителям. Он обладал залитыми кровью глазами с тяжелыми веками и хитрой улыбкой, прекрасно владел французским.
— Добрый день, месье доктор, — степенно обратился он к Эвану. — Рад видеть вас снова.
— Я тоже.
Формальная вежливость раздражала Эвана, но долгие месяцы, проведенные им среди жителей этой далекой французской территории, научили его сдерживать желание сразу перейти к сути вопроса, не тратя времени на прелюдии. Пустые фразы, украшенные причудливыми оборотами, потекли одна за другой; мужчины принялись обмениваться неискренними комплиментами. Эван не любил колдуна, влияние которого на местных жителей вызывало у врача чувство досады; туземец тоже относился без симпатии к белому доктору, чьи медицинские успехи угрожали авторитету шамана. Каждый уважал силу другого и обладал достаточным умом, чтобы избегать открытой конфронтации. Шаман давно пустил слух о своей причастности к появлению врача и о том, что всякое исцеление, которого добивался Эван, происходило с его милостивого согласия. Это было самым мудрым отношением к угрозе, исходившей от Эвана, и пока что жители деревни не причиняли шаману серьезных хлопот.
— Когда вы снова появитесь у нас, месье доктор? — вежливо спросил шаман, глядя на голубые глаза Эвана. Его давно интересовало, не воспринимают ли голубые глаза цвета как-то иначе, но он знал, что спросить об этом напрямую было бы бестактностью, и не хотел терять репутацию человека, знающего все. — Как обычно, через месяц?
— Думаю, да, но следующий мой приезд может оказаться последним. В июне я возвращаюсь на родину.
Шаман знал об этом, у него была отличная сеть осведомителей, новости распространялись здесь быстро. Полученная информация обеспокоила колдуна. Вдруг ему не удастся поладить с новым врачом? В случае конфронтации он потеряет авторитет, и в итоге его власть над людьми непоправимо ослабнет. Узнав о предстоящем отъезде Эвана, шаман принялся молить богов о том, чтобы они открыли ему способ заставить доктора изменить планы.
Чудесное озарение снизошло на шамана весьма скоро, во время вечернего транса; оно чрезвычайно обрадовало его.
— У меня есть для вас новость, месье доктор, — торжественно объявил он. — Новость, которая может заставить вас остаться у нас.
— Правда? — вежливо сказал Эван. — Что это за новость, сэр?
— Не возвращайтесь на родину. Там вас поджидает дьявол. Если вы вернетесь домой, он навредит вам; ваша жизнь окажется в опасности. Возможно, вы умрете.
После недолгой паузы Эван произнес серьезным тоном:
— А если я все же вернусь домой, я смогу узнать дьявола, когда встречу его?
— Он будет белым.
Эван ожидал такого ответа; он знал, что чернокожие представляют себе дьявола в обличье белого человека, а белые считают его черным.
— Он будет белым, — повторил шаман, — но порой сможет обретать вид животного. Наиболее опасен он в облике черной лошади.
Эван подавил зевок и едва не спросил себя, почему в двадцатом веке у отдельных личностей сохраняется столь примитивное сознание.
— Я понимаю, — учтиво обратился он к шаману, — с вашей стороны, сэр, весьма любезно было дать мне подобный совет, я обязательно приму его во внимание.
Шаман остался доволен.
— Всегда приятно помочь уважаемому другу, — сказал он, собравшись уходить. — До свидания, месье доктор. Надеюсь еще много лет видеть вас в нашей деревне.
IV
Вернувшись после посещения нескольких селений в свой маленький дом, расположенный на окраине столицы, Эван обнаружил два ждавших его письма — одно от отца, Уолтера Колвина, другое от родной сестры Гвайнет. Велев слуге распаковать багаж, а повару — приготовить обед, Эван вернулся в гостиную с бокалом пива, включил на полную мощность кондиционер и устроился поудобнее, чтобы мысленно перенестись на родину.
Сначала он вскрыл письмо отца. Главной новостью, изложенной в нем, было сообщение о том, что Гвайнет снова страдает загадочным заболеванием. Эван раздраженно фыркнул и потянулся к пиву. Он знал, что его сестра — ипохондрик, вспоминавший, когда это было выгодно, о реальной болезни сердца, имевшей место в прошлом. Поведение Гвайнет раздражало Эвана, но она была любимицей отца, принимавшего очень серьезно любое изменение в ее физическом состоянии.
«Когда Гвайнет снова заболела, — писал Уолтер своим изящным почерком, — мы попросили этого травника помочь ей. Мистер Пуул — очаровательный молодой человек, он немного старше тебя и прибыл в Свонси, чтобы подыскать жилье для возглавляемой им организации. Мы познакомились с ним случайно во время уик-энда...»
Травник! Эван снова сердито фыркнул, допил пиво и в гневе поставил бокал на стол. Почему старики и молодые барышни с такой легкостью доверяют шарлатанам?
«И он вылечил Гвайнет, — прочитал Эван. — Разве это не чудо?»
Психотерапия, подумал Эван. Болезнь имеет психосоматический характер. При благоприятных обстоятельствах Гвайнет мог бы исцелить и шаман.
«Я предложил ему остановиться в Колвин-Корте, пока он занят поисками пристанища для Общества пропаганды натуральной пищи.
— Боже! — воскликнул Эван и вскочил, чтобы снова наполнить свой бокал. Вернувшись в гостиную, он отложил письмо отца в сторону и взял в руки конверт, надписанный девичьим почерком Гвайнет.
Сестра редко писала ему; разворачивая письмо, он пытался угадать, что заставило Гвайнет взяться за перо.
«Дорогой Эван, — прочитал он, — наконец-то в Колвине случилось нечто удивительное! Я знаю, что папа написал тебе о мистере Пууле и моей болезни. Не беспокойся, я чудесным образом поправилась! Мистер Пуул — специалист по травам. Знаю, ты скажешь, что это — бредни неграмотных старух, но я уже много лет не чувствовала себя так хорошо. Мистер Пуул сам приготовил лекарство, я пью его три раза в день по чайной ложке. Я несколько раз просила его сказать мне рецепт, но он молчит. Однако он обещал рассказать мне кое-что из области фитотерапии, когда у него появится свободное время. Как ты понял, он в некотором смысле начальник, и ...»
