Она небрежно разложила газету на столе и шагнула к холодильнику. Мгновением позже, забыв о ветчине, она снова повернулась к столу.
«Джон Тауэре, канадский миллионер, владелец недвижимости...» Тауэре. Нет, не может быть. Это невероятно. Она вцепилась и страницу, забыв о еще не высохшем лаке на ногтях; остальная часть газеты соскользнула на пол.
Джон без буквы «эйч». Джон Тауэре. Это он. Канадский миллионер, владелец недвижимости. Нет, это не он. Но Джон действительно уехал за границу после того уикэнда в Бариане... Бариан! Странно, что она еще помнит название. Она отчетливо увидела дом с белыми ставнями на окнах, выходящих к морю, зеленую лужайку в саду, тропу, ведущую к бухте. Дикое место, подумала она, впервые увидев Бариан, расположенный в семи километрах от ближайшего города и в трех — от шоссе, в конце грунтовой дороги. Ей больше не приходилось возвращаться ту, да. Она была там один раз, которого хватило на всю оставшуюся жизнь.
— ...остановился в Лондоне... невеста-англичанка... Остановился в Лондоне. Вероятно, в каком-нибудь знаменитом отеле. Узнать, в каком именно, не составит труда... Если она захочет это сделать. Конечно, нет. Или захочет?
Джон Тауэре. Она замерла, всматриваясь в нечеткую фотографию. Джон Тауэре. Эти глаза. Глядя на них, внезапно забываешь о боли в пояснице, о сквозняке, обо всем, что беспокоит тебя в данный момент. Ты можешь ненавидеть фортепьянную музыку, но, когда он прикасается к клавишам, ты слушаешь. Он двигается, смеется, делает простые жесты, и ты смотришь на него. Бабник, решила она при первой встрече, но вечером того же дня Макс в их комнате сказал с небрежным удивленным смешком: «Джон? Господи, как ты не заметила? Моя дорогая, он влюблен в свою жену. Забавно, правда?»
Его жена. Ева положила страницу и наклонилась, чтобы поднять с пола газету. Ноги плохо слушались ее, она словно выполняла сложное упражнение; ей вдруг почему-то стало холодно. Машинально сунув газету в ведро для мусора, она покинула кухню и вернулась в тихую гостиную.
Джон Тауэре снова в Лондоне. Смелый поступок! Вероятно, лениво подумала она, касаясь пальцами края шторы и глядя в окно, вероятно, было бы забавно снова встретиться с Джоном. Жаль, что скорее всего он уже не помнит о ее существовании и собирается жениться на какой-то незнакомой ей девушке. Интересно было бы проверить, способны ли еще эти глаза и сильное тело пробуждать в ней странное волнение — теперь, спустя десять лет,— или же она сумеет смотреть на него равнодушно, безучастно. Если влечение имело чисто сексуальную природу, вероятно, второй раз она уже не испытает его... Но существовало что-то другое. Она пыталась объяснить это Максу, не зная в точности, что имеет в виду. «Это не физическое влечение, Макс. Это нечто иное.» Макс натянул на лицо свою знаменитую усталую циничную улыбку и сказал: «Да? Ты уверена?»
Макс Алекзандер. Повернувшись спиной к окну, она подошла к телефону; поколебавшись, Ева опустилась на колени, чтобы достать лондонский телефонный справочник.
Макс Алекзандер лежал в постели. Он предпочитал кровати лишь одно место: сиденье гоночного автомобиля. Доктора запретили ему участвовать в гонках этого сезона, и у него оставалось больше времени для постели. В этот вечер он только что проснулся после непродолжительной дремоты и потянулся к сигаретам. Внезапно зазвонил телефон, стоявший у кровати. Макс с чувством вялого любопытства поднял трубку.
— Макс Алекзандер слушает.
— Здравствуй, Макс,— прозвучал в трубке незнакомый женский голос.— Как поживаешь?
Он испытал смутное раздражение. Да пошли они к черту, все эти женщины с их смешной таинственностью и холодными голосами профессиональных шлюх, не способными провести и двухлетнего ребенка...
— Это Флаксман, девять-восемь, два нуля,— сухо произнес он.— Вы, похоже, ошиблись номером.
— У тебя короткая память, Макс. Бариан — это было не так уж и давно.
Спустя несколько мгновений ему удалось произнести в белую трубку из слоновой кости:
— Вы о чем?
— О Бариане, Макс. О Бариане. Ты, конечно, помнишь своего друга Джона Тауэрса?
Он никак не мог восстановить в памяти ее имя. Кажется, оно было библейским. Руфь? Эстер? Черт возьми, в Священном писании масса женских имен, но больше ему ничего не приходило на ум. Последний раз он раскрывал Библию четверть века назад.
— А, это ты,— произнес он, не придумав ничего другого.— Как дела?
Что заставило ее позвонить? После романа в Бариане он не видел ее, их жизненные пути разошлись. К тому же с тех пор минуло десять лет. Большой срок.
— ...Я живу на Дэвис-стрит последние два года,— сообщила она.— Работаю в одной фирме на Пикадилли. Торговля алмазами. Помогаю исполнительному директору.
Будто это его интересовало.
— Ты, конечно, видел новость насчет Джона,— небрежно обронила она, прежде чем он снова раскрыл рот.— Сегодня в вечернем выпуске.
— Насчет Джона?
— Ты не читал газету? Он вернулся в Лондон.
Они оба замолчали. Мир вдруг сузился до белой телефонной трубки; у Макса сдавило сердце.
— Он проведет здесь несколько дней, похоже, это деловая поездка. Мне стало интересно, знаешь ли ты об этом. Он не сообщал тебе в письме о своем прибытии?
— Мы потеряли связь друг с другом, когда он отправился за границу,— резко произнес Алекзандер; он опустил трубку, не став ждать ее очередной фразы.
Он с удивлением заметил, что его прошиб пот; учащенное дыхание Макса могло бы испугать сейчас его врачей. Откинувшись на подушки, он постарался дышать спокойнее и уставился на потолок. Право, женщины — забавные существа. Они обожают обрушивать человеку на голову неожиданные известия. Наверно, это приносит им какую-то странную радость, непонятное удовольствие. Эта леди явно наслаждалась своей ролью информатора.
— Джон Тауэрс,— произнес он вслух.— Джон Тауэрс.
Макс решил, что это поможет ему постепенно вспомнить прошлое, успокоиться, посмотреть на ситуацию как бы издалека. Он долгое время не думал о Джоне. Как сложилась его жизнь в Канаде? И почему он вернулся сюда спустя столько лет? Всегда казалось очевидным, что он никогда не возвратится назад после гибели жены...
Алекзандер замер, подумав о смерти Софии. Это было ужасное происшествие; даже сейчас он помнил следствие, докторов, беседы с полицейскими. Все было словно вчера. В конце концов суд признал, что смерть наступила в результате несчастного случая, хотя обсуждалась возможность самоубийства. После этого Джон покинул Бариан, продал свою фирму в Пензансе и через два месяца оказался в Канаде.
