Неожиданно Уитт резко отстранил Кэтрин, а затем снова грубо прижал к себе. Она засмеялась своим сексуальным горловым смехом, который всегда возбуждал его. Уитту нравилось в ней все. Невозможно было примириться с мыслью, что он больше никогда не накроет ее своим большим телом. Он хотел бы взять ее здесь и сейчас, на полу этого бального зала, на глазах сотен гостей в смокингах и вечерних платьях – чтобы все видели, что он настоящий мужчина и может удовлетворить свою жену!
Нет такого приема, который не испробовала бы Кэт, чтобы разбудить его угасшую страсть. Прозрачные пеньюары, чулки на поясе, бюстгальтеры и трусики, открывающие то, что они должны скрывать от постороннего взгляда. Самые изощренные ласки – западные и восточные, грубость и покорность, – ничто не могло вернуть ему мужскую силу. И мысль о том, что он потерял навсегда, отравляла Уитту жизнь.
Наконец романтическая мелодия смолкла. Уитт наклонился над женой, Кэтрин откинулась назад, ее высокая грудь открылась еще больше, длинные черные волосы коснулись пола. На минуту Уитт и Кэтрин застыли, глядя друг другу в глаза. На глазах у восхищенных гостей он крепко поцеловал жену прямо в ямочку между туго натянувших ткань платья грудей, словно не мог сдержать желания, затем они оба выпрямились. Послышались смех и аплодисменты.
– Старый петух! – выкрикнул один из гостей, и Кэт покраснела, словно юная девушка.
– Тащи ее в спальню, не трать зря времени! – подхватил другой подгулявший гость, который, судя по его сальному взгляду, был явно не прочь поменяться местами с именинником. – Вам давно пора сделать сына!
– Еще успеем, – ответил Уитт, за улыбкой скрывая горечь. Никто не должен был знать, что могущественный Уитт Дэнверс бессилен. Кэтрин никогда не осмелится выдать его. Сделать сына!Если бы эта толпа друзей, родных и партнеров по бизнесу только узнала его постыдную тайну!
У него больше не могло быть детей. В первом браке с Юнис, с этой грязной шлюхой, Уитт родил трех сыновей и одну дочь. Но у них с Кэт была только Ланден, четырехлетняя крошка, самое любимое существо в мире. Эта девочка ему дороже, чем все остальные дети, вместе взятые. Они доставляют слишком много беспокойства, не говоря уже о том, что напоминают об этой старой суке, их матери. И что он когда-то нашел в Юнис Прескотт, с костлявой фигурой и острым языком, для которой секс с ним всегда был неприятной обязанностью? Уитт считал ее фригидной до тех пор, пока... Дьявол!Он не хотел сегодня вспоминать ни Юнис, ни проклятого итальяшку, с которым эта блудливая монашка изменяла ему.
Уитт подвел Кэтрин к центру зала, где уже начала подтаивать ледяная скульптура бегущей лошади. Рядом бил многоярусный фонтан, в котором струилось и пенилось шампанское. Оркестр начал новую мелодию, и пары вновь закружились по залу. Уитт взял с серебряного подноса полный бокал и одним глотком осушил его.
– Папочка!
Уитт обернулся и увидел Ланден: в темно-синем платьице с кружевными воротничком и манжетами, она бежала к нему, протягивая ручки, черные кудри обрамляли сияющее личико. Его крошка подбежала и, подпрыгнув, бросилась в его объятия. Уитт поймал ее и прижал к себе. Пухлые ручки Ланден обвились вокруг его шеи, ноги обхватили талию.
– Тебе нравится вечеринка, солнышко?
Большие голубые глаза смотрели на него с восторгом, щеки раскраснелись от бега и возбуждения.
– Тут громко. Уитт рассмеялся.
– Это точно.
– И много дыма! Он плохо пахнет!
– Только не говори маме. Она хотела сделать мне приятный сюрприз, и мы должны похвалить ее, – сказал Уитт, подмигивая девочке.
Она забавно подмигнула в ответ и потерлась щекой о его щеку, обдавая запахом детского шампуня. Затем маленькие ручки принялись теребить галстук. Уитт снова рассмеялся, в его душу вернулся мир. Ничто не радовало его так, как этот маленький сгусток энергии.
– Эй, это мамина работа – завязывать галстук, – сказала Кэтрин, убирая маленькие пальчики с шеи Уитта, и поцеловала пушистую головку. – Оставь папин галстук в покое.
– Хочешь потанцевать? – предложил Уитт дочери.
Между бровей Кэтрин появились чуть заметные морщинки, показывавшие, что она не одобряет такого баловства. Но Уитт не привык считаться ни с чьими желаниями, кроме своих собственных: он выпил еще бокал шампанского и закружился по залу с пищащей от удовольствия Ланден на руках.
– Это просто тошнотворно, скажи? – Триш устроилась рядом с бокалом шампанского, ей-то было уже можно, ведь ей уже исполнилось двадцать один.
Зак пожал плечами. Он привык к выходкам старика, и ему было наплевать, что бы ни вытворял Уитт. Зак никогда не ладил с отцом, а с тех пор, как тот развелся с их матерью и неожиданно привел в дом молодую жену, всего на семь лет старше своего первенца Джейсона, дела пошли еще хуже. Заку совсем не хотелось сюда приходить, его просто заставили. Он не мог дождаться, когда можно будет убраться из этого прокуренного зала с гремящей музыкой и скучными стариками.
– Отец просто не может не лапать Кэт, – скривилась Триш. – Противно смотреть. – Она выпила еще. – Старый похотливый козел.
– Потише, Триш, – посоветовал Джейсон, подходя к брату с сестрой. – Отец, наверное, начинил зал «жучками», как штаб-квартиру республиканцев. Тут у нас настоящий «Уотергейт».
– Очень смешно, – огрызнулась Триш, откидывая на спину длинные каштановые волосы. Но она не смеялась. В ее голубых глазах застыла скука. Девушка рассматривала толпу, словно ища в ней кого-то. Джейсон расправил усы и злобно сказал:
– Держу пари, половина этих ослов мечтает, чтобы папуля разорился.
– Все это его друзья, – лениво возразила Триш.
– И враги.
Оркестр ушел на перерыв, и Джейсон облокотился на фортепиано. Он следил за отцом, все еще державшим на руках Ланден, которая играла с его галстуком. Уитт переходил от одной группы гостей к другой, не опуская на пол свою драгоценную ношу.
– Да наплевать на это, какая кому разница, – заявил Зак.
– Тебе лишь бы спорить, – улыбнулся Джейсон.
Эта улыбочка, означавшая: «Уж я-то знаю, в чем тут дело», – всегда выводила Зака из себя. Джейсон вел себя так, будто больше всех знал. В своем солидном возрасте – ему было уже двадцать три – Джейсон учился в юридическом институте и был на семь лет старше Зака, о чем не забывал напоминать брату при любой возможности. Зак терпеть не мог Джейсона, как, впрочем, и Триш. Их обоих слишком волновал Уитт, и особенно его деньги.
Оставив брата с сестрой ревновать отца к Ланден, Зак прошел мимо нескольких групп гостей, беседовавших об импичменте Никсона и ограничениях на продажу бензина. Ему было глубоко плевать и на то и на другое. Незаметно стащив бокал шампанского с одного из пустовавших столиков, Зак подошел к высоким окнам. Потягивая запрещенное шампанское, он смотрел сквозь стекло бокала на лежащий под ним город. Несмотря на бензиновый кризис, в жаркой июльской ночи нескончаемым потоком неслись автомобили, мигали габаритные огни и слепили фары, отражаясь в изгибах реки Уиламетт, разделяющей город на восточную и западную части.
