Женщина тут же нахмурилась и выпала из беседы. Она не любила, когда ей напоминали о ее возрасте. Видно было, что ей хочется достать пудреницу с зеркальцем, заглянуть в нее и убедиться, что с ней по-прежнему все в порядке.
– Всех троих придется как-то ублаготворить, – сказал мужчина, допивший свое пиво. – С профсоюзной активисткой, я думаю, проблем не возникнет, а вот двое сумасшедших…
– Можно взять их в дело, – усмехнулся старший. – Поместить в загородный пансионат. Пусть пишут музыку и слова. Если, конечно, они еще в состоянии…
Некоторое время все, в том числе и сидящий поодаль, не торопясь, со вкусом обсуждали какие-то детали. Официант принес старшему еще стакан минералки, остальным мужчинам еще пиво и соленые крекеры к нему, а даме – кофе и сухое пирожное на крохотном блюдечке с бумажной салфеткой, изрезанной в кружево. Настроение компании стало ровным и профессиональным.
– Вы не понимаете! – сказал рассказчик, о котором все как будто забыли. – Все, что вы сейчас говорите, не имеет смысла. Они просто не станут иметь с вами дело.
– Такие вещи обсуждаются, – невозмутимо возразил старший из собеседников. – Условия бывают разные, для каждого они свои…
– Они – с отклонениями, я же пытался вам объяснить… Их не интересуют деньги и слава, а это, если отбросить всякую туфту, все, что вы можете им предложить…
– Не думаю, чтобы все обстояло так печально, – улыбнулся мужчина, который давал даме прикурить, а сейчас, повинуясь ее жесту, набросил на ее открытые плечи платок. – Среди нас нет новичков и дилетантов. Думаю, что, если мы примем положительное решение, то сумеем спокойно договориться. А если нет… что ж, есть разные способы склонения к сотрудничеству…
– Удивительно вкусно, если поджаренный на сливочном масле кусок булки намазать вишневым вареньем. Только именно вареньем, понимаете? Я имею в виду – не иностранным джемом, который похож на хорошо оформленную и правильно ароматизированную замазку, а именно настоящим вареньем, чтобы ягоды свободно плавали в прозрачном сиропе и сами были на вкус такие чуть-чуть резиновые, и на них можно было надавить языком и ощутить такую гладкую упругость… А булку намазать с двух сторон сливочным маслом и просто обжарить на сковородке. Конечно, ни о какой микроволновке и не может быть и речи, она все испортит. Просто поразительно, какое в ней все получается ненастоящее и невкусное. Хотя что тут удивительного? Мой сокурсник по Университету, который приехал учиться из города Кирова, рассказывал, что еще давно, когда на Западе только начали эти микроволновки выпускать, наши подсуетились, и то ли украли технологию, то ли сами быстренько скумекали, и стали в этом самом городе производить советские микроволновые печки. Они, естественно, были куда дешевле заграничных, и даже (что удивительно!) по дизайну не очень уступали своему западному прообразу. Только один недостаток у них был. Как-то там эти микроволны еще не очень удачно распределялись, и готовить можно было не только внутри этих печек, но и снаружи, если знать, куда поставить тарелку… Потом этот ударный эксперимент прикрыли, конечно, и нынешние микроволновки не чета тем, но все-таки… что-то такое не совсем нормальное в них до сих пор осталось… Так вот булка должна получиться золотой и хрустящей, чтобы чуть-чуть царапала язык, а в середине она обязательно пропитается вишневым соком и он будет капать на пальцы, и его, конечно, надо слизывать, и запивать сладким чаем…
Говоря все это, высокая женщина с пышными, почти седыми волосами и лицом, словно написанным средневековой кистью – никакой красоты, правильности и симметрии, только значительность, – выставила на стол чашки, сахарницу, розетки и банку с вишневым вареньем.
– Тетя Анджа, вы свой талант в землю зарываете, – заметила крупная молодая женщина с ленивыми движениями и ленивыми же, чуть раскосыми зелеными глазами. – Вам надо кулинарные книги писать. Вы всегда так вкусно рассказываете… А только где же нынче в Питере возьмешь настоящее вишневое варенье? Джема-то этого в супермаркетах сколько угодно…
– Такое варенье варят на Украине. Ну и у нас на юге, – объяснила та, которую молодая женщина назвала странноватым именем Анджа. – А у меня оно от Иры. К ней родственница из Краснодара приехала и привезла две огромные пластмассовые бутыли с вареньем. И мешок грецких орехов. Ну, Ирка мне и налила две баночки…
– Мам, бросила бы ты нам зубы заговаривать, а? – попросила третья из присутствующих в комнате женщин. Когда она встала, чтобы помочь матери принести из кухни поджаренную булку, Анджа сразу перестала казаться высокой. Дочь была едва ли не на полголовы выше матери, на вид ее рост достигал не менее ста восьмидесяти пяти сантиметров. – Скажи лучше сразу, зачем звала, чтоб не думать. Я твоих новостей боюсь.
– Потому и Настю с собой прихватила? – спросила Анджа. – Для моральной поддержки?
– Настька сама напросилась. Позвонила мне, я ей сказала, что к тебе поеду, а она говорит: «Ой, я тетю Анджу сто лет не видела!» – Ну, я ее и позвала. Неудобно было бы, если бы не так, верно? Надо же вежливость проявлять – ты сама меня учила, – дочь Анджи говорила так, как будто Насти в комнате не было.
Настя безмятежно щурилась в кресле, ее зеленые глаза были мечтательно полуприкрыты. Длинные пальцы держали розетку с вишневым вареньем, и она осторожно, ложечкой вылавливала оттуда по одной вишенке и клала на язык. Пальцы и вообще руки Насти казались значительно менее сонными, чем все остальное.
– А что, Настя, как у тебя дела? – спросила Анджа, отворачиваясь от дочери и спиной демонстрируя неодобрение ее бестактности. – Миллионершей еще не стала?
– Не зна-аю, – протянула Настя. – Это надо спросить…
– Замуж-то не собираешься?
– А заче-ем? Мне и так не пло-охо…
– Ну, ребенка родить…
– Ребенка, это я собираюсь, да, – слегка оживилась Настя. – А что, тетя Анджа, вы думаете, уже пора?
Анджа выразительным взглядом окинула полное, налитое Настино тело, ее обширные груди под тонким голубовато-розовым джемпером и выразительно кивнула:
– Пора!
– Ой, – Настя не очень ловко повернулась в кресле и капнула на брюки вишневым вареньем, обнаруживая некоторые признаки беспокойства. – Вот так уже, да? И ты, Антонина, тоже так считаешь?… Ну ладно тогда. Но это же так лень…
– Что лень, Настена? – не поняла Анджа. – Рожать ребенка?
– Да нет, ребеночек тут не при-ичем, – снова застопорилась Настя. – Как он может быть… Я к тому говорю лень, что это же самца подходящего искать на-адо…
Анджа поморщилась, а Антонина широко улыбнулась. Исключительно из-за общих размеров Антонининого организма ее широкая улыбка получилась слегка хищной и похожей на оскал.
