Я не знала, как мне ответить на этот вопрос. Способна ли я терпеть боль? Возможно — да, а возможно — уже и нет.
— Знаешь, я проснулась от собственных слез. Я плакала даже во сне.
— А я вырубился как убитый. Мне даже ничего не снилось.
— Ты разговаривал во сне и громко стонал.
Я больше не могла терпеть назойливых насекомых, ползающих по телу и лицу и летающих вокруг меня. Тело горело от красных аллергических пятен, образовавшихся от укусов различных тварей. Нужно встать! Я обязана это сделать, потому что Макс слишком слаб и не сможет меня нести. Чем больше я буду лежать, тем меньше у меня будет шансов остаться в живых.
Макс погладил меня по волосам.
— Ну ты и лохматая! Давай руку, помогу подняться.
— Я должна встать сама.
— Ты сможешь?
— Попробую.
Я, превозмогая себя, стала подниматься.
— Умничка! Молодчина! — подбодрил меня обрадовавшийся Макс. — Давай, давай, сейчас всё получится. Ты — супер!
— Сам же сказал, что я размазня, — напомнила я и буквально повисла у него на плече.
— Я был не прав. Хотел тебя разозлить, чтобы ты пришла в себя и стала активной. Опирайся на меня и попробуй шагнуть. Только не вздумай наступать на больную ногу, тащи ее волоком.
Я послушалась Макса и сделала несколько довольно трудных шагов.
— Ну вот видишь, у тебя все получается. А ты боялась.
— Нога болит. Ее словно разрывает на части.
— Сейчас мы найдем подходящие палочки и зафиксируем перелом.
— И пить хочу до смерти.
— Найдем. Главное, не сидеть на месте. Главное — двигаться.
Мы двинулись в путь. Макс почти тащил меня на себе.
Справа виднелась лесополоса, а слева простирался зеленый луг.
— Если найдем реку, — говорил Макс, — мы обязательно придем к людям. Только бы угадать, в какую сторону идти…
— С чего ты взял, что у реки могут быть люди?
— С того! На реках стоят деревни, могут удить рыбу рыбаки, можно встретить охотника, да и вообще…. На то она и река.
Неожиданно с неба закапало, полил дождь, он усиливался прямо на глазах. Мы подняли головы и жадно разинули рты. Если бы кто-то раньше сказал, что я так сильно обрадуюсь дождевой воде, я бы никогда не поверила. Капли падали мне прямо в рот, смачивали пересохшие губы. Дождь лил как из ведра. Он смыл с нас ночную грязь и, слава богу, быстро закончился. Я почувствовала себя значительно лучше.
Взглянув на Макса, я поняла, что ему нехорошо.
— Макс, что с тобой?
— По-моему, у меня поднялась температура. Ничего страшного.
— То, что у тебя температура, страшно уже само по себе. Я никогда не считала жар безобидным явлением. Жалко, что у нас нет хотя бы аспирина.
— У нас много чего нет… Предлагаю двигаться дальше.
— Это верно… Но куда? Туда, где нас никто не ждет? — Я вновь разволновалась. — Откуда у тебя такая уверенность, что где-то здесь есть вода и люди? У меня, например, такой уверенности нет. Как и в том, что мы останемся живы. Просто нет, и всё. Мы погибнем?
— Перестань. С какой стати?
— Ответь мне.
— Хорошо, отвечаю, — Макс занервничал. — Мы не погибнем, а обязательно выберемся. Обязательно! Мы вылезем из этого дерьма, будем есть черную икру и пить самое дорогое шампанское.
Я вновь оперлась на плечо Макса. Внезапно мне пришла в голову мысль, что я ужасно выгляжу. Свалявшиеся волосы, похожие на самый настоящий валенок. Лицо, покрытое синяками и кровоточащими ссадинами, сломанные нос и нога… Разорванная одежда, вернее, все, что от нее осталось. Я смущенно взглянула на Макса. Он уловил мой взгляд и пристально посмотрел мне в глаза.
— Ты что так на меня смотришь?
— Думаю, одновременно мы погибнем или по одному?
— Бред. Не хочу даже слушать. Если позволять себе такие мысли, мы не выдержим даже суток.
— Если нам суждено умереть, то я хотела бы отдаться тебе… Неужели мы умрем, довольствуясь одними прикосновениями?
— Ты хочешь, чтобы я?..
— Ну да.
— Сумасшедшая. А как же твой любимый, за которого ты собралась замуж?
— А при чем тут он… Мы же скоро умрем…
— Так вот, отдашься своему любимому человеку, когда вернешься домой, — отрезал Макс.
Я почувствовала уже давно забытый стыд и опустила голову.
Вдалеке что-то блеснуло. Неужели река?! Я заплакала от радости. Макс дотащил меня до берега и, не говоря ни слова, нырнул в воду. Я стала пить и пила до тех пор, пока не поняла, что больше не могу, больше не поместится. Почувствовав ни с чем не сравнимое облегчение, я стала наблюдать за тем, как плавает Макс. Лучше валяться на берегу и ждать помощи, чем бродить по лесу и дожидаться смерти.
Макс сам сказал мне, что, если есть вода, значит, будут и люди.
Тело горело, словно его облили крутым кипятком, а зуд от укусов насекомых становился всё нестерпимее. Передохнув, я поняла, что вода совсем не означает спасение. Глупо сидеть на берегу и ждать помощи. Ведь никто не знает, что мы в беде. Я поняла, что очень хочу есть. Наверное, так бывает всегда. Как только ты получаешь одно, сразу хочется и другое. Когда ты получаешь второе, хочется третье. Только я утолила жажду, как на меня накинулся голод. Я вновь сделала глоток воды и почувствовала, что у воды просто ужасный привкус и не менее ужасный запах.
Грязь и тина… Меня затошнило, а в желудке появилась невыносимая боль. Чтобы как-то отвлечься, я решила искупаться.
Слегка приподнявшись, я сбросила лохмотья и тут же почувствовала себя просто божественно. Я вошла в воду. Закрыв глаза, я представила себе прошлую жизнь.
Я лежу у бассейна со стаканом виски и дорогой сигарой. Иногда, под настроение, я любила забыться и побаловаться дорогой сигарой. Я на вилле, заботливо арендованной Светкой где-нибудь на Канарах, и наслаждаюсь бездельем, которое у меня бывает крайне редко и которое мне досталось с большим трудом. Словно я на другой планете, где царят мир и спокойствие, и в душе у меня полное равновесие. На отдыхе люблю пропустить рюмку-другую и не считаю это чем-то зазорным. Пара рюмок вкусного спиртного помогает снять нервное напряжение. Я упиваюсь собственной значимостью. Я звезда, а значит, по звездному статусу мне положен звездный отдых.
К бассейну подходит Денис. Он садится рядом, и я чувствую его губы, язык и пальцы. Я воспринимаю наш с ним контакт как мучительное и одновременно сладкое прикосновение. Мучительное потому, что мы слишком долго ждали этого отдыха и слишком большую цену заплатили за то, чтобы побыть вместе. А сладкое, потому что нет ничего лучше прикосновений любимого тела и ощущения родного дыхания. Я закрываю глаза и понимаю, что все, что сейчас происходит вне нас, не имеет никакого значения, потому что сейчас нас только двое: я и он, а все остальное второстепенно или вообще перестало существовать. Там, внутри меня, жарко и влажно; а мое тело сдавливают едва заметные блаженные судороги. Я благодарно киваю, преданно смотрю на Дениса и чувствую, как на моих глазах появляются слезинки. Все перемешивается. Завтрак, плавно переходящий в ужин, и ужин, плавно переходящий в завтрак. Утро и вечер. Вечер и утро… Мое сознание переполнено множеством легких и радостных эмоций. Я чувствую себя невесомой и упиваюсь комфортом, пусть даже не собственным, а арендованным.
