– А ты озорная… Я ведь ожидал чуда! – Павел поспешно расстегивал штаны. – Я жену таблетками все же подкормил. Надавал ей по щекам. Она глаза открыла и ничего не поймет. Я ей тут же сунул еще стакан виски. Она у меня таблетки запивать привыкла. Короче, вырубилась она. Чувствую, придется мне ее все же в дурдом оформлять. Никаких денег не пожалею, но местечко для нее выбью. Мы с тобой ее навещать будем. Гостинцы носить…
Раздевшись догола, Пашка лег ко мне в постель и горячечно выдохнул:
– Ну, Танюшенька, я жду от тебя сюрприза!
– А сюрприз перед тобой, смотри, – сказала я.
И откинула одеяло.
Пашка, пока еще не догадавшийся, кто перед ним, навалившись всем телом, впился долгим поцелуем мне в губы. Рука его коснулась моих волос.
Насторожившись, он отпрянул.
– В чем дело, дорогой? – спросила я. – Тебя смущают мои волосы? Они, конечно, не рыжие, но вполне симпатичные – длинные, густые… Но если хочешь, я могу опять надеть парик.
Пашка вскочил, в два прыжка добежал до вы–ключателя и с силой ударил по пластмассовой клавише. В комнате сразу стало светло.
– Ну как тебе мой сюрприз? – Глядя в глаза мужа, я громко рассмеялась. – В чем дело, Паша? Ты меня больше не хочешь?
– Катя?! А где же Таня? – Глупее вопроса он придумать не мог.
– Таня? Так Таня тебе нравится больше?.. Что ж, придется опять устраивать маскарад. – Потянувшись за париком, я повертела его в руках и бросила на стол. Затем взяла контейнер с линзами и, вздохнув, сказала: – Нет, не хочу надевать. Глаза устали. Я и так в них весь день проходила. Заработаю еще какую-нибудь катаракту. Я ведь теперь Саньке и за маму, и за папу. Мужа-то у меня нет.
Пашка сидел на полу, уткнув лицо в дрожащие ладони. Я подошла к нему и ласково провела рукой по коротким волосам:
– Что же ты, Пашенька, молчишь? Может, ты не хочешь меня видеть? А почему? Ведь я же твоя жена. Же-на… Правда, на сегодняшний день ты двоеженец. Хотя нет, даже не двоеженец. С Женей ты брак не зарегистрировал, а просто купил новые паспорта… Честно говоря, я думала, Пашенька, что у тебя все о’кей. Теперь вижу – ошибалась. У тебя все плохо, всех боишься. Даже Женю посадил на таблетки…
Пашка, не говоря ни слова, встал, подошел к шкафу, достал бутылку бренди и стал пить прямо из горлышка. Кадык на его шее дергался. Когда бутылка опустела, он повернулся ко мне и глухо спросил:
– Как ты меня нашла?
– Милка помогла. Она вывела меня на модельное агентство, где работала Женя.
Паша скривился:
– Проклятая шлюха! Только на гадости и способна!
– Это ты о ком?
– О твоей подружке, о ком же еще?! Затащила меня в постель, сука, а потом начала шантажировать. Сексуальная маньячка! Придушил бы собственными руками!
– Милы больше нет, Паша. Ее убили. Ее убили в стриптиз-баре, она хотела мне что-то сказать, но не успела.
– Собаке – собачья смерть…
– Вот как? Интересно, а что ты ей говорил в минуты близости?
– Никто не застрахован от ошибок.
– Да, только за твои расплачиваюсь я.
– А как ты нашла меня в Париже? Откуда ты узнала телефон? Женька, наверное, в мое отсутствие звонила кому-нибудь из своих подруг. Я прав?
– Возможно.
– Я это чувствовал. Я знал, что эта дура не может удержать язык за зубами. Надо было с самого начала заткнуть ей рот!
– Да-а, быстро же ты остыл… А ведь ради этой девушки ты пошел на преступление! Предал нас с Санькой, предал Лютого, который тебя в люди вывел…
– Зачем ты приехала? – резко оборвал меня Павел, сузив глаза. – Что ты хочешь? Говори…
– Зачем я приехала? У меня большие проблемы. Я в бегах. Меня ищет Лютый, хочет убить. И не только меня, но и Саньку тоже. Ты поступил очень подло. Ради нашего сына ты обязан вернуть деньги. Слышишь – обязан!
Хлопнув себя руками по бедрам, Пашка рассмеялся. Я ожидала чего угодно, но только не этого.
– Заткнись, сволочь! Слышишь, заткнись! – за–ткнув уши, закричала я.
– Не смей на меня орать, дура! – холодным чужим голосом отчеканил мой муж. – Я тебя не знаю и знать не хочу. Я Колесников Борис, выходец из России, обосновавшийся в Париже. А ты кто? Кажется, ты предлагала свои услуги по уборке дома? А вид на жительство у тебя есть? Может, позвать полицейских – пусть проверят? Ты никому ничего не докажешь, Катя. Ты зря приехала. Ты не получишь от меня ни копейки. Я и так поступил с тобой гуманно. Оставил тебе квартиру, машину, не тронул в сейфе деньги…
– Что?! Ты считаешь, что поступил гуманно? – опешила я. – Нет уж, давай разберемся, дорогой! Три или четыре месяца назад ты встретил Женю. Девушка молодая, красивая – перед такой действительно трудно устоять. Как в этом случае должен поступить любой нормальный человек? Прийти и честно сказать, что полюбил другую женщину, – так? Я бы подала на развод, и ты бы почувствовал себя вольной пташкой. Взял бы дипломат с деньгами и сбежал куда глаза глядят, хочешь – с Женей, хочешь – один. Ты же поступил по-скотски. Ты оставил нас с Санькой в качестве заложников, чтобы Лютый ничего не заподозрил… Паша, меня и Саньку хотят убить, понимаешь? Я спрятала Саньку у матери на даче, а сама даже не могу вернуться домой, потому что там сидят люди Лютого. В меня уже кто-то стрелял, я чудом осталась жива. Убили Стаса, а затем Милку… Паша, я боюсь за сына. Умоляю тебя, останови этот кошмар! Только ты можешь убедить Лютого, что я никаким боком не причаст–на к твоим махинациям. Попроси его, чтобы он оставил меня в покое. Я не могу так жить! Мне не нужно ни копейки из тех денег, которые ты украл! Мне ничего не нужно! Нашего сына могут убить, убить!
Слушая меня, Пашка тупо уставился в одну точку. Глаза у него были пустые. Молчал он очень долго, а затем сказал:
– Послушай, Катя, меня ты этим не проймешь. Я не Паша. Я Колесников Борис, житель города Парижа. Ты моя прислуга. Почему я должен решать твои проблемы? Я не имею к ним никакого отношения. Ты, кажется, ищешь какого-то Пашу? Вот и ищи. Я не Паша, пойми это наконец… Я Борис, и я ни от кого не сбегал. Если ты мне не веришь, я могу показать тебе документы.
– Пашенька, но ведь ты же купил эти документы, а старые сжег. Мне об этом сказала твоя так называемая жена!
– Моя жена – больная женщина. У нее нарушена психика. Я предупреждал тебя о том, что не стоит принимать всерьез ее слова.
– Но ведь она может пойти в полицию и заявить, что ты совсем не тот человек, за которого себя выдаешь. Ты живешь по чужому паспорту. Она раскусила тебя и не будет тебя покрывать!
– Никуда она не пойдет. Завтра я положу ее в психиатрическую клинику. У нее будет справка, что она душевнобольная. Я заплачу врачам, и ей назначат такое лечение, что она забудет собственное имя.
– Ну и сволочь ты, Паша! – схватившись за серд–це, сказала я. – Еще скажи, что у тебя нет сына. Неужели повернется язык?!
