Целью путешествия оказалась ничем не примечательная хрущевка, окруженная лужами. Аня вышла из автомобиля и что-то сказала подростку с дебильным лицом, сосредоточенно перерывающему мусорный бачок. Тот сиганул в подъезд. Света, наблюдавшая из своей машины, недоумевала. Она ожидала чего-то более интересного. Хотя мальчишка, наверное, — всего лишь посыльный? Сейчас он выведет истинного героя!
На крыльце показался симпатичный парень лет восемнадцати. Его портило лишь то, что он заметно прихрамывал. Анечка бросилась вперед и повисла у него на шее, он нежно прижал ее к себе.
Света оторопела. Тут уже не пахнет сексом для похудания, парочку явно связывают самые нежные чувства. Они сели вдвоем на скамейку и быстро-быстро что-то тараторят, словно не в силах наговориться всласть. Аня вытаскивает из сумочки конверт, вручает собеседнику. Он сперва сопротивляется, потом кивает и сует конверт в карман. Очередной альфонс? Что за нелепость! Почему Аня с ее несомненной привлекательностью должна платить любовнику? Хотя одет он бедно, этого не отнимешь. Не только бедно, но и как-то нелепо, будто не по росту или даже не по возрасту. Да и ведут они себя не по возрасту — держатся за руки и горячо шепчутся. Жаль, слов не слышно.
Сцена продолжалась минут пятнадцать, затем парень встал, бережно поцеловал Анечку на прощание и скрылся в подъезде. Аня сосредоточенно и грустно смотрела ему вслед. Настолько сосредоточенно, что даже не заметила, как к ней подошла Света. Света стояла и не решалась прервать молчание. Ей почему-то было неловко.
— Кто это? — выдавила, наконец, она.
Аня вздрогнула и подскочила на месте, но, узнав Свету, немного успокоилась.
— Так… один знакомый.
— Ты передала ему Витькины доллары?
— Нет, — поразмыслив, сообщила Анечка. — Я дала ему письмо от одной знакомой. В конверте.
Уверенность, что собеседница врет, лишила Свету элегического настроения.
— Ты тайком передала ему доллары, — обличающе произнесла она. — А Сергей Иванович про это знает?
— Нет, — быстро вскричала Аня, — не надо ему говорить! Светочка, ну, пожалуйста! Ну, что тебе стоит! Не говори ему, ну, будь такая добрая!
Эта торопливость, это волнение были настолько нехарактерны для флегматичной Анечки, что производили впечатление какого-то невиданного шквала эмоций. Слезы Ланы или истерика Нины действовали куда слабее. Испугавшаяся Света чуть было не кивнула в ответ. Она поняла, что не хочет выдавать Аню Сергею Ивановичу. Не хочет и не выдаст! Ну, украла девочка деньги, ну, отдала их любовнику. Разве эта информация поможет Свете избежать тюрьмы? А если не поможет, так зачем портить человеку жизнь? Из вредности? Подобный мотив был Свете чужд, вот любопытство — другое дело. Именно оно заставило соврать:
— Все зависит от того, скажешь ли ты мне сейчас правду, — и непреклонно взглянуть Анечке в глаза.
— Ну, что такое эти деньги для Витиной матери? — мрачно спросила Аня. — Пятьсот долларов — чушь. Ей достанется квартира, бизнес и все такое. Да, еще счет в банке! Много чего. Она даже и не заметит, правда? Она не знает, были эти деньги или нет. Может, Витя их истратил давно. А для моих это о-го-го! Андрюха столько получает за десять месяцев. Десять месяцев вкалывает за какие-то паршивые полтонны баксов, представляешь? А ему учиться надо. Я ему говорю, брось работу, а он говорит, что нет. Он упрямый очень.
— Пятьдесят долларов в месяц? — не поверила Света. — Я в поликлинике и то получаю больше.
— Так я ж говорю — он еще учится, — с возмущением пояснила Аня. — Они же все гады! Как увидят, парню пятнадцать, сразу рады обдурить. Понимают, как ему трудно найти работу. Ему ж надо, чтобы школу пропускать пореже. Ему учиться надо, он у нас в семье самый умный. С ногой вот проблема, зато умный очень. Он так и родился, левая нога длиннее, правая короче. Я вот думаю, это как бы лучше, чем как Антошка. Нога, это ничего, голова важнее. Ты как думаешь, Света?
— Погоди, — вздрогнула Света, — погоди! Так он тебе кто?
— Так брат же, — с изумлением, что кому-то непонятна столь элементарная вещь, произнесла Аня. — Средний. Но я его больше всех люблю, потому что умный. Я умных уважаю очень. Сережу тоже. За ум.
— Ох, — выдохнула Света, опускаясь на скамейку. Щеки заливала краска стыда. Как непорядочно, как отвратительно, как цинично — принять брата за любовника! Возмущаться Мишкой, поверившим в измену жены, а самой поступить еще хуже. Оскорбить бедную Аню, напридумывать всякой чепухи… одно счастье — не успела распустить язык и оставила гнусные подозрения при себе. Но Анечка… Света была уверена, что она из очень обеспеченной семьи, с детства защищавшей девочку от превратностей жизни, поэтому та и выросла столь инфантильной. Неужели она, Света, совершенно слепа?
— Он, конечно, прав, — задумчиво продолжила Аня, не обратив внимания на изменение в настроении собеседницы. — Если он сразу эти деньги не истратит, мать найдет их и пропьет. От нее как ни прячь, все равно находит. Я считаю, надо срочно купить одежду. Андрюха бегает всю зиму в этой курточке, а потом кашляет. Но если купишь пуховик, мать продаст за бесценок и пропьет. И Антошкину одежду тоже продаст, если будет хорошая, это точно. Может, им еды накупить побольше? Только без холодильника все равно еда протухнет.
— Мать… это ты про свою мать? — в ужасе уточнила Света. — Она давно пьет?
Анечкина заторможенность вдруг приобрела новый смысл. Дочь алкоголички! А бедный парень, Андрей… у него нормально с мозгами, но врожденный дефект нижних конечностей. Есть еще Антошка… не он ли рылся в мусорном бачке? На его лице явные признаки умственной отсталости. Это не лечится, это крест навсегда.
— Да всю жизнь, — махнула рукой Аня. — Вроде когда Верку рожала, пила мало. Ну, ей тогда и было-то восемнадцать. Верка у нас даже институт кончила, заочный, — похвасталась Анечка. — Муж у нее непьющий и работа хорошая. А с матерью сейчас Андрюха, Антошка и Танечка. Знаешь, — лицо Ани сморщилось, словно от боли, — я столько мать уговаривала: «Ну, сделай аборт!» Куда ей было еще Танечку, правда? А она мне: «Не твое дело! Родить легче». Боится она почему-то абортов. И потом, она спохватывается, когда уже все сроки прошли. Дура она.
— А отец? — с надеждой спросила Света.
— Что, она помнит, что ли? Залетит по пьяни… я же говорю, дура. Андрюха хочет Танечку в интернат пристроить… там ей лучше будет… но мать не согласна. На троих детей всякие льготы, ей это нравится. А Антошка уже, наверное, пропащий… связался со шпаной, в школу не ходит. Андрюха пытается его учить, да все без толку. Он вот сегодня жаловался… Антошка вроде старается, а никак у него не выходит с арифметикой. Дроби ему нужно складывать, учительница велит. Я помню, это сложно, но я в школе умела, а Антошка никак, хотя Андрюха так здорово объясняет, лучше любого учителя! Вот Антошка и шляется по улицам… чем в школу, где дроби, ему лучше бутылки собирать. Это еще хорошо, если бутылки, а то в автобусах по карманам шарить. Облепят какого мужика целой шайкой, один внимание отвлекает, а другой в карман лезет. Андрюха переживает страшно, а поделать ничего не может. Хоть плачь!
