Женя не отвечала. Оно и понятно. Выпить столько спиртного да еще таблетками накачаться… Как бы ее разбудить?
– Женя, черт бы тебя побрал! Я не могу тебя здесь оставить. Очнись! Очнись! Женя, да что с тобой?!
В глаза бросилась неестественная бледность девушки. Пальчики ее посинели и казались нарисованными. Схватив Женю за руку, я попыталась нащупать пульс и с ужасом поняла, что его нет.
В этот момент раздался громкий стук в дверь.
– Немедленно открой, сука, если ты разбудишь мою жену, я разнесу тебе голову! – В подтверждение Пашкиных слов грохнул выстрел. Кубарем скатившись с Жениной кровати, я легла на пол и по-пластунски поползла к окну. Окно было закрыто решеткой – единственный путь к бегству оказался отрезанным.
Следующий выстрел разнес замок. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился мой муж. Он уже успел одеться, только носки забыл натянуть. В правой руке он держал пистолет, направив дуло мне в лоб.
– Паша, опомнись, – тихо сказала я. – Женя мертва…
– Мертва?! Ты ее убила?
– Нет. Ее убил ты. Ты перекормил ее таблетками.
– Не говори ерунды! Эти таблетки слабенькие, от них не умирают.
– Да, но она запивала их виски. Сколько таблеток ты ей дал?
– Не помню… Штук пять… Она выпила все до единой и заснула.
– Но это же сумасшествие… Зачем ты это сделал?
– Я боялся, что она нам может помешать. Во всем виновата ты, Катька. Это ты ее убила. Если бы ты не вторглась в мой дом, Женя бы осталась жива… – Голос Пашки предательски задрожал.
Опустив пистолет, он по-мальчишески всхлипнул. – Это ты пообещала мне райскую ночь. Это ты заманила меня к себе… Я ее не убивал. Это все ты, Катька, ты, ты, ты…
– Паша, я тут ни при чем. Ты превратил жизнь молоденькой девушки в ад. Зачем ты поставил решетку на окно?
– Затем, чтобы она никуда не сбежала от меня.
– Значит, она хотела от тебя сбежать?
– Она не хотела жить так, как хочу я. Она постоянно говорила о какой-то свободе… Купив этот дом, я сразу заказал решетки… Мне не нравилось ее поведение, но, когда я уходил, я был спокоен…
Павел подошел к Жене и стал гладить ее по руке.
– Она как ребенок. Такая красивая… Я ее любил, Катька. Я из-за нее семью бросил, ну почему она не хотела меня слушаться?.. Она все знала про деньги, но не захотела жить тихо. С первого дня она закатывала мне истерики, требуя выхода в свет. Она стала неуправляемой. Она забыла о том, что я вытащил ее из коммунальной квартиры и привез в эту роскошь. Мне пришлось посадить ее на таблетки… Потом она начала пить… Когда я уходил по делам, я всегда за–крывал ее в этой комнате. Здесь нет телефона. Как она умудрилась позвонить в Москву, ума не приложу… Наверное, когда я плавал в бассейне… Ей хотелось ходить на дискотеки, в бары, но как только она принимала таблетку, она становилась совершенно другой: тихой, спокойной… и тогда я ее любил… Что же мне теперь делать, Катька? – По Пашкиным щекам катились слезы.
– Она мечтала вернуться на Родину… Твой долг похоронить ее там. Паша, ты уже наделал много глупостей. Ты убил совсем молоденькую девушку. Продавай дом, собирай деньги и возвращайся в Москву. Возможно, Лютый простит тебя. А потом мы мирно с тобой расстанемся – и живи как хочешь.
– Я что, похож на дурака?! – вскинул голову Пашка. – Ты убила мою жену, а я должен отдуваться перед Лютым? Я не собираюсь тебе помогать, не рассчитывай! Проблема разрешилась сама собой. Да, я любил Женю, но она стала мне мешать. Чтобы оформить ее в дурдом, пришлось бы потратиться. Сейчас мы закопаем ее за домом. Ночь темная, соседи спят…
– Паша, ты должен вызвать полицию.
– Я никому ничего не должен. Катька, а знаешь, что я придумал? – Глаза его засверкали. – Я закопаю вас в одну яму. Это чтоб вам не было скучно. Вас никто не найдет, никто…
– А как же Санька? – спросила я дрожащим голосом.
– Санька не пропадет. Его вырастят твои родители.
– Паша, в чем я провинилась?
– Тебе не стоило приезжать сюда, Катя. Я не могу отпустить тебя. Да и зачем? В Москве тебя убьет Лютый, а здесь тебя убью я. Выбор, как видишь, небогат.
Пашка склонился над Женей и нежно поцеловал ее в лоб. Я выбежала из комнаты, спустилась по лест–нице, не помня себя пролетела по хорошо освещенному коридору первого этажа и всей грудью навалилась на ручку двери черного хода, надеясь на то, что она окажется открытой.
– Катюша, привет, – услышала я, оказавшись на улице. Передо мной, улыбаясь во весь рот, стоял Пашка. Протянув руку, он схватил меня за волосы и потащил к бассейну.
– Паша, прекрати, – прохрипела я, даже не пытаясь вырваться.
– Ты убила мою жену, а я должен прекратить…
– Я никого не убивала!
– Если бы ты не появилась в моем доме, она была бы жива.
У бассейна он поставил меня на колени и, больно толкнув в спину рукояткой пистолета, окунул головой в воду. Набрать в грудь воздух я не успела… Как сквозь вату до меня долетел странный щелчок, и я пошла ко дну…
– Катя, Катенька, Катюша… Ты слышишь меня? Очнись!
Кто-то тряс меня за плечи и звал по имени. Открыв глаза, я увидела «Эдика». Вид у него был испуганный.
– Катя, сколько раз я говорил тебе о том, чтобы ты без меня никуда не ходила. Появись я чуть позже, мы бы уже не встретились никогда.
Повернув голову, я увидела лежавшего рядом со мной Павла. Широко открытыми глазами он смотрел в одну точку, из раны на шее непрерывной струйкой текла кровь. В темноте она казалась совсем черной.
– Он мертв? – с трудом разлепив губы, спросила я.
– Да, я его убил. Такое говно нечего жалеть. Ты со мной согласна?
– Согласна. – Опершись на руку «Эдика», я встала. – Это ты правильно сказал, что он говно. Но знаешь, он не всегда был таким. Это деньги его изменили. Деньги всегда меняют людей. Жадным он стал и… жестоким.
Уткнувшись «Эдику» в грудь, я дала волю слезам. «Эдик» гладил меня по голове и шептал ласковые слова. Когда я немного успокоилась, он достал из кармана большой носовой платок и протянул мне:
– На, держи, Катерина! У тебя смылся весь грим. Ты бы линзы-то достала… Мозги теперь пудрить некому.
Я улыбнулась, вынула линзы и бросила их в бассейн. Затем посмотрела на «Эдика» благодарным взглядом и, вздохнув, сказала:
– Спасибо тебе за то, что ты меня спас.
– А по-другому и быть не могло. Главное, что ты осталась жива. Все остальное не так важно.
Посмотрев в сторону дома, я взяла «Эдика» за руку и повела к открытой двери черного хода.
– Он убил Женю. Она лежит в спальне…
– Женю? А кто такая Женя?
– Женя – любовница моего мужа. Ну, та манекенщица, помнишь? Он перекормил ее «колесами». Передоз у девочки получился… Убил он ее…
Мы поднялись на второй этаж и зашли в спальню. Я посмотрела на кровать и застыла от ужаса. Кровать была пуста. На полу рядом с ней валялось одеяло.
