вину перед Златой и разбираться со всем, что творится в нашей жизни. Одно знаю точно — хочу, чтобы моя жена и Рита были счастливы. Пусть даже без меня. А уродов, которые посмели посягать на их жизнь — накажу.
Глава 40. Злата
Еду домой и меня колотит. Что сказать Платону? Как поговорить?
Моя душа разрывается от боли после визита Риммы.
Я ненавижу Плата. Изменщик. Предатель. Подлец.
И люблю. Господи, как же вырвать из сердца чувства к нему?
Открываю ключом дверь и захожу в дом.
Платон в кресле, пьет виски. Лицо у него осунувшееся, вижу усталость и обречённость, от которой сжимается сердце.
— Привет, — произношу тихо.
Муж ставит стакан на журнальный столик, поворачивается и отвечает:
— Здравствуй.
— Где Рита? Я приехала ее забрать.
— Она с Лелей, смотрит мультики, через двадцать минут приедет Оля, курсы английского, — спокойно отвечает.
— Знаю, я подожду.
— Как себя чувствуешь? — поднимается и направляется ко мне. Я дергаюсь в сторону. Не могу разрешить к себе прикасаться, боюсь дать волю чувствам.
— Пожалуйста, не подходи. Я не готова, не стоит, — дрожащий голос выдает мою нервозность. Еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Очень хочется обнять Платона и одновременно больно ударить. Бить так, чтобы ощутил ту боль, которую я сейчас испытываю. Глупо, конечно, ведь понимаю, что никогда в жизни не стану на него набрасываться, потому что физическое наказание не заменит моральных мучений. Мне настолько плохо, что еле дышу.
Платон рядом. Такой родной, мой и в то же время совершенно чужой.
Он целовал ее, обнимал, говорил, наверное, люблю, — мысли сжирают мозг.
— Давай побеседуем, — глазами приглашает сесть на диван. — Открылось очень много информации, хочу поделиться.
— О чем? Не понимаю, — смотрю на него вопросительно.
— Полина мертва, — чеканит холодно и по моей коже пробегает мороз.
— Ты что? — в шоке смотрю на него. — Господи, что произошло, не говори, что это сделал ты, — все-таки начинаю плакать. Не хватало, чтобы мужа посадили. Поля умеет провоцировать, а супруг сейчас в нестабильном эмоциональном состоянии.
— Нет, Злата. Ее убила Оксана, переехала нетрезвая на автомобиле, осознанно желая устранить няньку, а заодно и все улики, которые она могла предоставить.
— Ничего не понимаю. Что ты такое говоришь? — у меня полный раздрай. Оксана убила Полину? Зачем? Почему? За годы, которые провела у Окс Поля — последняя стала ей подругой.
Платон рассказывает мне шокирующие вещи, а я молча смотрю в одну точку и не могу произнести ни слова. Шок. Ступор. Потрясение.
Действия Оксаны убивают. Она хотела этого. Мечтала разрушить мой брак, подкладывая Полину под Платона, опаивая меня неизвестными веществами. Осознавать подобное невыносимо, чувствую себя форменной идиоткой.
Становится понятным, почему я постоянно хотела спать. Вот бодрая и веселая, а вот уже настолько клонит в сон, что кажется готова рухнуть без сил прямо на пол.
— Что это за лекарство? — задаю вопрос Плату. — Тебе тоже подливали? — смотрю на него пронзительно.
— Без понятия. Злата, не важно, не думай обо мне. Я хочу, чтобы ты и Рита прошли полную диагностику в клинике. Это крайне необходимо.
— Рита? — до меня доходит смысл сказанных слов. — Они и Марго травили? — тело начинает колотить.
Платон рассказывает о планах Оксаны, и я впадаю в оцепенение. Господи, зачем я ее слушала? Притащила в дом Иуду, по совету подруги, а если бы она убила мою дочь, мужа, меня?
Наблюдая мою тревогу, Плат касается руки и произносит:
— Ты не могла ничего знать. Твоей вины нет, Злата. Кто мог подумать, что Оксана и Макс станут таким заниматься? Я — нет. Клянусь, даже недолюбливая алкоголичку, не предположил бы в теории, что она способна на такой шаг.
— Уверена, что Окс в тебя влюблена. Всегда хвалила, говорила какой ты мужественный, красивый, умный. Изначально не придавала этому значения, веря, что она как друг подбадривает и поддерживает мой жизненный выбор, но… Она звонила мне. Радовалась, что мы расстались. Ее голос, слова, я поняла даже по телефону, что Оксана ликует, — делюсь с мужем.
— Злата, мне крайне тяжело это говорить, но… Ты же понимаешь, что мои действия — это мой выбор. Хотелось бы свалить все на Макса, Оксану, обвинить их в препаратах и прочем, но я не стану. Моя измена, — прокашливается, — измены — личное решение. Я струсил, сглупил, не захотел идти против ветра, перестал за нас бороться, решать проблемы, опустил руки. Прости меня, знаю что предал нашу семью. Я виноват. Во всем, — замечаю как ходят у Плата желваки.
— Моя вина тоже есть. Не говори, что нет, хватит врать и прикидываться, что все идеально. Почему ты не хочешь сказать мне причину? Скажи ее, Платон. Я должна знать почему, за что? Безумно благодарна, что ты всегда меня поддерживал, не давал в себе усомниться, не показывал недовольство до определенного момента, пока не кинул фразу о разводе, но… Платон, почему так вышло? Ведь мы действительно любим друг друга, — осекаюсь, — любили. Я хочу развестись, но имею право знать, где оступилась.
