Несколько тягостных мгновений Дилан изучал ее разгоряченное лицо, потом спросил как бы между прочим:
– И долго ты намерена злиться?
– Я не злюсь! Я глубоко разочарована!
– Нуда, конечно.
– Это чистая правда!
– Как же! Это всего-навсего отговорка, за которой ты скрываешься, потому что не готова признать правду. А она такова: ты бесишься, ты в ярости, ты вне себя от возмущения.
Кейт выпрямилась, сверкая глазами, как человек, оскорбленный в лучших чувствах. Но ненадолго. Глаза наполнились слезами, и она уткнулась в стакан, повторяя про себя: один раз он уже видел ее в растрепанных чувствах, больше этому не бывать!
– Да, я бешусь, – признала она дрожащим голосом. – И вне себя от возмущения. Как же иначе? Родная мать лгала нам столько времени, а потом взяла и отошла в мир иной, предоставив расхлебывать кашу, которую заварила!
– Ах, Растрепа, Растрепа! – Дилан взял ее руку в свои. – Я не имел в виду, что ты злишься на мать.
– Да? – Она отняла руку. – Тогда что же ты хотел сказать?
– Ты злишься на себя за то, что, как тебе кажется, ты не справилась. Мать заболела, и ты не смогла предотвратить ее смерть.
– Что за глупости!
– Вот и по-моему, думать так глупо. – Дилан поднялся и подмигнул. – Примирение с самим собой – залог душевного покоя. Займись лучше этим.
Кейт хотелось заспорить, найти какие-то доводы и доказать, что этот доморощенный психоанализ недорого стоит, но что-то остановило ее. А если в словах Дилана есть рациональное зерно? Вдруг она и в самом деле прячется за праведным гневом, чтобы как-то пережить боль утраты?
– Вставай, Растрепа, время вышло. – Дилан потянул ее за собой к выходу. – Пора тебе познакомиться с родней.
Адвокатская контора «Смит и Вессон» была не из средненьких, если судить по зданию, в котором находилась. Это был особняк начала девятнадцатого столетия. Внутри он был целиком модернизирован, но весь внешний антураж был заботливо сохранен.
В просторном вестибюле взгляд первым делом притягивала красочная мозаика пола. Широкая лестница, начинаясь чуть в глубине, вела на внутренний балкон, водруженный на красивой дорической колоннаде, что придавало помещению еще больше величия. Так и казалось, что вот сейчас по этим ступеням спустится к гостям прекрасная южанка в старомодном платье с кринолином.
Вместо этого Дилану и Кейт улыбнулась из-за своего стола вполне современная молодая женщина в строгом деловом костюме, белой блузке, с ниткой поддельного жемчуга на шее.
Кейт пришлось подождать, пока Дилан объяснится с охраной, – стоило переступить порог, как негромко, но настойчиво завыла сирена тревоги. Удостоверение положило конец дебатам.
Вместо того чтобы спросить имена и цель посещения, секретарша поднялась им навстречу.
– Добрый день, мисс Маккена. Мистер Смит лично встретит вас и отведет в контору. Он вас очень ждал.
Очень ждал? Как это понимать и к чему быть готовой? Хорошо это или плохо?
Мистер Смит появился почти сразу. Было похоже, что ему не терпится приступить к делу. Как всякий хороший адвокат, он сиял любезной улыбкой и выглядел так, словно в восторге от их появления. Неудивительно, что он прижился в роскошном деловом центре.
– Мисс Маккена! – Он пожал руку Кейт обеими своими, как дорогому другу. – Андерсон Сэмюел Смит к вашим услугам. Счастлив познакомиться. Весьма польщен, весьма!
Несколько смущенная поначалу, Кейт скоро почувствовала себя более непринужденно, хотя и отметила, что с Диланом адвокат обменялся лишь дежурным приветствием.
– Надеюсь, дорога не была слишком утомительной. Я ждал вас с большим нетерпением. Видите ли, наша фирма представляла интересы Комптона Томаса Маккены в течение семи лет, причем осмелюсь заметить, к его вящему удовлетворению. Он был весьма своеобразной личностью. Если желаете, можем вместе поужинать. Я вам такого мог бы порассказать!
Кейт и Дилан украдкой обменялись взглядами.
– А с его братом вы тоже были знакомы? – осторожно спросила она.
– Разумеется, мисс Маккена. Однако это было знакомство чисто личного плана. Его интересы представляла другая контора.
– Вы можете называть меня просто Кейт.
– Кейт... хорошее имя. – Адвокат улыбнулся еще шире. – В таком случае зовите меня просто Андерсон.
– Я бы хотела... освежиться.
– Отличная идея, – сказал Дилан.
Вот как? Одно из двух: или она опять явно в растрепанных чувствах, или он хочет что-то обсудить с Андерсоном Смитом у нее за спиной.
Адвокат кивнул секретарше, и та поднялась проводить Кейт до туалетных комнат. Обернувшись, она заметила, что, оставшись наедине, мужчины сразу вступили в разговор.
В туалете Кейт вымыла руки, слегка похлопала влажными ладонями по щекам, придирчиво оглядела себя в высоком зеркале. Вид был слегка растрепанный, но только внешне. Ни во взгляде, ни в чертах лица не отражалось снедавшее ее беспокойство.
Решив придать себе немного лоска, она тщательно причесалась: сперва в стиле «все на затылок», потом, поразмыслив, тряхнула головой и предоставила волосам свободно рассыпаться по плечам. Подкрасила губы, добавила на скулы румян, припудрила нос. Снова заглянула в зеркало, решила, что большего без визажиста не добиться, и спрятала косметику в сумочку.
Можно было возвращаться, но не хотелось явиться посреди разговора, поэтому Кейт присела на диванчик и занялась самовнушением.
«Постарайся взглянуть на ситуацию с более позитивной точки зрения. Не выдавай волнения». Если верить первому впечатлению, все будет хорошо. Андерсон Смит как будто рад ее видеть. Вряд ли он стал бы так распинаться, будь за ней долги.
Господи, что за глупый ход рассуждений! Как раз потому он и рассыпался в любезностях, что она явилась, как ягненок на заклание! Перед ним забрезжила возможность вытрясти из нее все, что задолжала! Когда и вцепляться в горло, как не при личной встрече! Тут уж не скрыться ни за уклончивыми письмами, ни за пустыми телефонными разговорами...
Кейт опомнилась. Ничего себе сеанс самовнушения! После такого остается лишь сбежать задним ходом. Надо найти хоть что-то положительное, хоть какую-то соломинку, за которую можно ухватиться.
Фотографии. Дилан что-то говорил о снимках из дядиного альбома. Там могут быть карточки отца в детстве и юности. Они ведь принадлежат ей по праву, верно? Вряд ли кто из родни станет оспаривать подобное наследство. Как чудесно будет заполнить все пробелы, подолгу смотреть на эти фото с сестрами, обсуждать, когда они могли быть сделаны, как жил и взрослел человек, который бросил все ради их матери...
Вот это другое дело. Если поразмыслить, и родня не может быть такой уж плохой. Может, удастся с ними поладить.
