продолжила тётя. Димка считал мух на потолке, делая вид, что не слышит её.
— Точно! — поддакнула Таня. И он моментально услышал.
Приподнявшись на локтях, Димка смотрел на неё. Между тем, тётя, получив в лице Тани союзника, принялась «распинать» его с новой силой.
— Сколько раз говорила ему, бросай эту рухлядь! — возмущалась она.
— Мотик тут не при чём! — огрызнулся Димка в ответ.
Таня знала, что он не бросит. Мотоцикл достался ему от отца. Тот гонял на нём в юности, и теперь Димка считал своим долгом продолжать это делать вместо него. Они бранились! Но за этими эмоциональными репликами слышалась искренняя забота. И Таня подумала, что это не ссора даже, а какое-то недоразумение. Ну, кто так ссорится?
Больше она не встревала. Наблюдая, как Димка с детским упорством отстаивает своё право на «самоопределение». И когда тётя ушла, поцеловав её на прощание, как будто члена семьи, Таня ему улыбнулась:
— Я бельё принесла.
— Снимай! — бросил Димка.
Она нахмурилась:
— В смысле?
Он провёл языком по губам:
— Я думал, ты имела ввиду трусики!
Здоровяк в углу позади одобрительно хмыкнул.
— Я имела ввиду постельное, придурок! — обиделась Таня.
Димка поправил повязку на лбу. Его загипсованная конечность уже не казалась ей такой жуткой. Доктор сказал, что это всего лишь трещина. А значит, срастётся! Шлем расстегнулся в полёте, но не слетел. Просто камень, отскочивший от колеса, угодил ему в лоб. Отсюда и ссадина.
— У меня уже есть, — он указал на пакет с аккуратно сложенным бельём.
— С цветочками? — Таня скривилась.
— Согласен, отстой! — Димка поднялся, — Тогда я твоё постелю.
Он слез, опираясь на тумбочку. И принялся «раздевать» подушку.
— Дай я! — не выдержала Таня. Она отняла у него набитый пухом мешок.
Димка не особенно сопротивлялся. Соседнее ложе пустовало. И он, присел, наблюдая за тем, как Таня старательно заправляет поверх больничной принесённую из дома простыню. Умелыми движениями она оформила спальное место и обернулась. Поняв, что представление окончено, Димка с досадой вздохнул. Он перенёс своё тело обратно.
— Какая умница! — скрипучим голосом похвалил дедуля, занимавший кровать у стены.
— Может, когда захочет, — самодовольно заметил Димка.
Таня фыркнула, а он растянулся на свежей постели с таким наслаждением, что «наезжать» на него расхотелось. Вместо этого Таня присела на край.
— А как мотик? — участливо спросила она.
Димка вздохнул:
— Пострадал, но не сильно.
— Так что же случилось? — закинула «удочку» Таня.
Димка уставился в стену:
— Да подрезал меня один хрен на машине.
— На какой? — уточнила она.
— Какая-то серая, я не заметил, — бросил он раздражённо.
Таня задумалась. У Рогозина было много машин, и все они были разного цвета.
— Он, сука, даже не тормознул! — Димка сжал кулаки, вспоминая.
— Мудак! — согласилась она.
— Просто свинтил! Сделал вид, что не видит, — продолжал распыляться Димка.
Таня водить не умела. И о «помехе справа» знала не слишком-то много. Он стал объяснять ей очерёдность проезда и разбивку дорог на «главную» и «второстепенную». Из всего этого, минуя теорию, Таня сделала вывод: машина возникла из ниоткуда. Она чуть не сбила его! В попытке уйти от прямого столкновения Димка выкрутил руль и упал. Потом нарушитель исчез в никуда, оставив его на дороге и даже не уточнив, а жив ли мотоциклист…
— Ты чё, спишь? — толкнула её Олеська. И волоча за собой рюкзак, пошла «отвоёвывать» место у двери.
За окном появилась знакомая архитектура, и Таня нехотя поднялась. Без матери дом опустел, и каждая встреча с отчимом была подобна ночному кошмару. Только его уговорами мать согласилась на эту «аферу»! И только поэтому Таня держала в руках свою неприязнь.
С порога стало понятно, что очередная попойка в самом разгаре. Поперёк коридора валялась обувка, которую Леська перешагнула, не глядя. Человек привыкает к плохому, и со временем начинает воспринимать его, как нечто само собой разумеющееся. Так, сестра научилась не обращать внимания на пьяные вопли, и спала как убитая. Трудно было представить себе, какие сны посещали её под такую «аккомпанировку».
Таня прислушалась. За кухонной дверью звучал разговор двух мужчин. В мутном стекле их очертания выглядели неразборчиво. Такая «засада» на кухне грозила очередной голодовкой! Олеська поела в больнице, а вот Таня осталась без ужина. От мыслей о еде в животе заурчало. И голод добавил решимости! Приблизившись к двери, она резко открыла её.
Сработал эффект неожиданности, и беседа за столом прекратилась. Этих двоих Таня знала в лицо, но не поимённо. Мужчины уставились на неё. Один — с недовольством, вероятно, своим появлением она оборвала его «философскую» речь. Второй — с любопытством, от которого ей стало не по себе.
— Добрый вечер, мадемуазель! — поприветствовал дрищ, последнее слово давалось ему с трудом.
— Угу, — Таня кивнула, стараясь не растерять своё мужество. Ей важно было держаться уверенно. В царстве «Зелёного Змия» царили низменные инстинкты, и сильным был тот, кто не боится.
Она прошла к холодильнику и открыла его. За спиной продолжали молчать. И холодной испариной между лопаток ощущались их скользкие взгляды. Таня вынула йогурт, отщипнула от найденной в хлебнице булки солидный кусок. Придав лицу суровости, обернулась.
— Собутыльник ваш где? — спросила она.
Мужчины переглянулись. Один из них был заметно пьянее. Очевидно, они пили поровну, но не учли разницы телосложения. Худосочный оттопырил губу, вспоминая. Его всклокоченная голова держалась с трудом. Казалось, ещё чуть-чуть и она упадёт лицом в стол. В противоположность ему, второй был на вид почти трезв. Только взгляд, чуть прикрытый набрякшими веками, казался болезненным. Его грудь выступала вперёд колесом, а широкие плечи выдавали спортивное прошлое. Вероятно, и доза спиртного, чтобы достичь опьянения, нужна была во много раз больше.
— Он устал и прилёг отдохнуть, — ответил он голосом ровным, почти без запинки.
Таня, стерпев его взгляд, прихватила с собой раздобытый паёк.
— Шли б вы отсюда! — бросила напоследок.
Вся смелость слетела с неё, стоило двери закрыться. Она перевела дух и, на ходу поглощая йогурт, отправилась на поиски отчима. Долго искать не пришлось! Тот храпел в родительской спальне, лёжа навзничь поверх одеяла. Пузо под майкой вздымалось и опадало, из открытого рта вырывались странные звуки. Таня пнула ступню, большой палец которой выглядывал из дырки в носке. Храп прекратился, но тело осталось лежать неподвижно. Она вздохнула, понимая, что привести его в чувство не сможет. А в одиночку изгнать собутыльников прочь будет трудно.
Сестрёнка копалась в своём рюкзаке, доставая учебники и тетрадки.
— Лесь, сходи к теть Нюре, — велела ей Таня.
— Зачем? — нахмурилась Леська, очевидно имея другие планы на вечер.
— Затем! — Таня понизила голос, —
