сын дома один? Она что, не замужем?..»
Осознавая, что для первого рабочего дня его мысли, направленные не в производственное русло, несколько неуместны, Александр сосредоточенно уставился в блокнот, лежавший перед ним на столе. Однако ни цифры, ни проценты почему-то совершенно не задерживались в его голове. Странно, но с тех пор, как главный бухгалтер ударила его дверью в плечо, Гончаренко стал значительно больше думать об этой женщине, чем о работе.
Проводив Екатерину Ивановну до машины, друзья отправились в небольшую гостиницу, расположенную на территории завода. Это была малозаметная пристройка к офису, состоящая из восьми гостиничных комнат и кухни. Все, что успели сделать с этим старым зданием до приезда начальства, это, как сказал Антон, «подшаманить» фасад. Зато внутри гостиница смотрелась довольно продвинуто: повсюду был сделан хороший ремонт, интерьер выглядел минималистично, но элегантно, в стиле хай-тек.
Попрощавшись с другом, Александр зашел в небольшую комнату, выделенную для него, и, оглянувшись, вздохнул. Каким бы хорошим в ней ни был ремонт, ему предстояло еще долго коротать здесь свои холостяцкие будни… Впрочем, праздники тоже. Комнаты располагались боксом, с общим коридором и единственной ванной. В его новом жилье было довольно уютно. С левой стороны, у стены, стояли большой раскладной диван и письменный стол. На стене напротив висела огромная плазма, под которой была тумба, окруженная колонками домашнего кинотеатра. По бокам устроились два платяных шкафа. Напротив окна, у двери, располагались два кресла и журнальный столик с сияющим электрическим чайником и заботливо прикрытой полотняной салфеткой вазочкой с ароматным печеньем.
Наскоро постелившись, Александр как подкошенный упал на диван. Однако, несмотря на усталость, заснуть не удавалось. Ворочаясь в постели, он постоянно прокручивал в памяти эпизоды прошедшего дня. Такого объема событий его сознание, привыкшее к размеренной жизни, еще никогда не получало. Новая баварская красавица… зеленые улицы Топольки… перепуганный охранник Ветров… эпатажный маркетолог Роберт… строгий взгляд Антона и… озорные, необыкновенно красивые глаза Екатерины Ивановны.
Наконец усталость взяла свое и Гончаренко заснул.
Утром его разбудило непривычное кукареканье сельских петухов. Протерев заспанные глаза, Александр озадаченно посмотрел на часы. Еще не было даже шести! Но спать почему-то совсем не хотелось. Свежий утренний ветер слегка шевелил шторы, а по стене, разыгравшись в оконных проемах, прыгал озорной солнечный зайчик…
Быстро поднявшись, Александр заглянул в комнату друга. Стойко еще спал.
«Вот бы пробежаться трусцой, да по свежему воздуху, – мечтательно подумал он и зашел в душ, – но не пугать же людей своими пробежками в «трениках» по территории завода! Вот войду в нужный режим, сниму в Киеве квартиру, тогда и займусь здоровым образом жизни».
Стоя под ледяным душем, Гончаренко постепенно приходил в себя. Сосредоточившись, мысленно выстраивал планы на предстоящий рабочий день. Из состояния нирваны его неожиданно вывел настырный громкий стук в дверь.
– Эй, Мойдодыр! Ты не один, давай выходи быстрее! У нас званый завтрак. Давай, не задерживай честной народ! – крикнул Антон.
– И к кому же это мы приглашены? Неужели к королеве Елизавете? – перекрикивая шум воды, шутливо осведомился Александр.
– Нет, к пани Нюре! Но поверь мне, там лучше и готовят куда вкуснее!
Приведя себя в порядок, друзья отправились на званый завтрак.
С ветерком прокатив их по селу, Виталик, личный шофер Антона, заодно показал основные достопримечательности Топольки, которыми, по его мнению, были почта, контора, школа и баня. Но, к своему удивлению, Александр заметил, что привез он их почти туда же, откуда и взял, поскольку дом бабы Нюры находился практически напротив проходной завода.
Стоявшая возле ворот пышная, розовощекая бабуля, мило улыбаясь, пошла навстречу гостям. Прихрамывая на правую ногу и тяжело опираясь на палку, за ней семенил худощавый, немного сутулый дед. Лукаво посматривая на гостей, дедушка все время прищуривал левый глаз и улыбался. Познакомившись, хозяева пригласили гостей в дом. Трудно описать словами ту доброту и тепло, которые буквально излучали эти простые, трудолюбивые и очень радушные люди. Баба Нюра расцеловала Антона, как родного, а когда он протянул ей пакет с гостинцами, из ее выцветших, впавших глаз полились слезы.
– Ну, спасибо, родимый, что не забыл старуху! Вот уважил так уважил! – утирая кулаком глаза, с благодарностью повторяла она.
– Да как же вас забыть, баба Нюра! Вы мне здесь как крестная мать, вы же нам так помогли! – улыбнулся Антон, обнимая расчувствовавшуюся старушку.
– Э, милок, – сузила та заплаканные глаза, – это не я тебе помогла, а ты мне помог, детям моим на хлеб заработать дал, село наше заброшенное поднимаешь! Я за тебя каждый день молюсь. Храни тебя Господь от беды и злого ворога!
Александр был глубоко тронут и удивлен искренностью и добродушием этих людей. Ведь как мало надо нашему народу: чтобы хлеб-соль на столе были, чтобы душа о завтрашнем дне не болела, чтобы детьми своими можно было гордиться да друзья в дом с добром шли.
Радушию бабы Нюры и ее дочери Татьяны не было предела. При дворе английской королевы друзья бы точно так здорово не позавтракали, не пообедали и не поужинали в один присест. Стараясь не обидеть бабу Нюру, они с аппетитом уминали и блины, и картошку с котлетами, и ароматный деревенский борщ, который та приготовила в печке. Дед Иван «по случаю» выставил на стол бутылочку бабкиного первачка и, гордо подняв вверх свою сухую жилистую руку, торжественно произнес:
– Я тебе желаю, Антоша, шоб твою горилку пили и студенты, и президенты. А коли будешь добр к бедному деду Ване, могешь мне по выходным заместо воды в кран горилочки пускать, не откажусь!
– Ух, дурья твоя башка, – разозлилась баба Нюра. – Совсем мозгов лишился на старости лет! Чего городишь?! Ты б еще меня попросил цветы на твоей могилке не водою, а водкою поливать!
– Не, бабка, не пойдет! – рассерчал и дед. – Сперва ты помрешь, а я твои цветы тады полью чем хошь!
С трудом поднявшись из-за стола, гости поблагодарили щедрых хозяев за гостеприимство и попрощались. Раздосадованный дед Иван, провожая их до ворот, постоянно бурчал:
– Знал бы, из какого ребра мою бабу слепили, я б его смолоду переломал. Теперь поздно, сил нет, совсем она меня доконала!
– Неправда, дед Ваня. Ваша баба Нюра очень хорошая и добрая, – попробовал защитить бабку Гончаренко.
– Угу, добрая, – ухмыльнулся дед, – добрый человек жадным не бываеть. Да она ж от мене три дня первачок сегодняшний прятала! А сейчас, я сразу приметил: як только вы за порог, сразу первачок спрятала в чуланчик. Усе от меня прячет, стерва старая!
– Не расстраивайтесь, дедушка Иван, мы через недельку завод запустим, вот тогда
