Словно в ответ на ее невысказанный вопрос, мистер Риверс начал объяснять:
– Алекс – прекрасный парень, толковый, эрудированный. Я знаю его с рождения. Он мог бы дать фору некоторым опытным юристам в нашей компании. Даже как-то странно, что за все эти годы у нас так и не нашелся повод вас познакомить.
Она скептически хмыкнула.
– Что касается маминой… ммм… идеи относительно вас с Алексом, то могу тебе сообщить, что она, увы, далеко не нова. Хотя, думаю, ты об этом догадываешься. Что поделать, мама беспокоиться о тебе и твоем будущем. Ты ведь совсем взрослая. Постарайся ее понять.
В кабинете раздался звук, похожий то ли на смех, то ли на всхлипывание.
– Во всяком случае, уверяю тебя, что вас обоих никто не собирается принуждать к общению того рода, на которое, возможно, надеется Оливия. Поэтому успокойся и не переживай так, договорились? Мы едем в Миннеаполис вовсе не для того, чтобы познакомить тебя с Алексом Гарднером, поверь мне.
Кристина кашлянула, прочищая горло, и спросила:
– Папа, тогда зачем там нужна я?
Эдвард Риверс остановился у книжного шкафа и засунул руки в карманы.
– Это сложный вопрос. Но ты же умница и все прекрасно поймешь, пусть не сейчас, когда в тебе говорят эмоции, а чуть позже. Мы с Гарднерами очень близки, у нас не просто дружеские, а, можно сказать, семейные отношения. И юбилей Роберта – это долгожданный повод наконец-то встретиться всем вместе. Не говоря уже о вопросах бизнеса.
Он вдруг заговорил немного по-другому, и Кристина тут же уловила перемену в его тоне:
– К тому же, ты ведь любишь путешествовать? Мы с мамой, к сожалению, знаем, как тебе скучно здесь жить. Вот и развеешься в Миннеаполисе, сменишь обстановку. Мне казалось, ты, наоборот, с радостью воспримешь эту новость. Уехать на две недели из Хиллвуда, по-моему, неплохая идея.
– Папа, да дело не в этом! – отчаянно воскликнула Кристина.
При чем здесь Хиллвуд? Она не знала, что сказать, как объяснить отцу, что расставание с Ником на такой чудовищно долгий срок будет для нее равносильно удару.
– Да, я знаю, что дело не в этом, – спокойно ответил мистер Риверс.
– Ты? Знаешь?
– Да, малыш. Думаю, не ошибусь, если скажу, что причина твоего протеста кроется в одном молодом человеке. Но мне кажется, нам с тобой не стоит сейчас это обсуждать. Я понимаю твои чувства, однако поверь, эта поездка очень и очень важна для всех нас, и для тебя в том числе. Если бы мистер Вуд знал подробности, он не возражал бы против твоего отсутствия и, как разумный человек, все бы понял верно. Поэтому я прошу тебя, поедем. И пожалуйста, не волнуйся: мы очень скоро вернемся назад. Уверен, ты сумеешь ему все объяснить. А теперь пойдем в столовую. Мы и так заставляем маму ждать и напрасно нервничать. Ну что, думаю, мы с тобой договорились?
Кристина только кивнула, не находя в себе сил что-либо возразить. Она боялась, что, если заговорит, то тут же расплачется.
Впервые необходимость расстаться с Ником, уехать от него куда-то далеко, пусть и на время, обрела для нее реальную угрозу. Понятно, что рано или поздно ей придется покинуть Хиллвуд, чтобы продолжить обучение, да и строительство пансионата однажды завершится. Но все это было в ее представлении «когда-то потом», далеко, а поэтому не страшно. И вот это «потом» наступило. И от внезапности и очевидности этого факта деться было некуда.
* * *
Она отказалась от ужина, и в этот раз родители не стали ни уговаривать ее, ни выяснять причину отсутствия аппетита: она и так была всем ясна.
Выйдя из кабинета отца, Кристина поднялась к себе в комнату на ватных ногах и сразу же взяла в руки телефон, но номер Ника набрала только с пятой попытки, каждый раз в последний момент нажимая отбой. Ей отчаянно хотелось рассказать ему, что ее вынуждают расстаться с ним, пусть и на время, но она не могла найти подходящих слов, чтобы все объяснить, а главное – убедить его, что она тоже должна поехать.
Телефонная трубка жгла ей ладонь, звонить было страшно, но она понимала, что эту новость лучше сообщить по телефону, чтобы не видеть лица Ника. Сейчас ей казалось это наилучшим выходом.
Наконец, она заставила себя выдержать недолгие гудки вызова. Ник взял трубку почти сразу:
– Кристи, привет! Как же я рад, что это ты!
К горлу подкатил ком, и она не сразу выдавила из себя первую фразу, но отступать было поздно.
– Привет.
– Постой, ты что, плачешь? Что случилось?
У нее действительно потекли слезы, как только она услышала его голос.
– Ник, мне надо сказать тебе одну вещь.
– Конечно, рассказывай, что произошло? Я слушаю.
И Кристина, то и дело всхлипывая и путаясь в словах, начала рассказывать. Как только она сообщила, что уезжает, в трубке раздался шум, словно что-то упало, потом он сменился непонятным скрежетом и шорохом, а потом все звуки разом стихли.
Она посмотрела на телефонный аппарат, а потом озадаченно оглянулась на дверь. Неужели кто-то снял параллельную трубку в гостиной? Не может этого быть. Нет, конечно, Оливия могла сделать вид, что совершенно случайно подошла к телефону и услышала их разговор. Но сейчас она наверняка ужинала с отцом в столовой и подслушать дочь не могла.
Тогда в чем дело?
Кристина осторожно позвала, непроизвольно переходя на шепот:
– Ник?
Ей показалось, что на том конце провода никого нет, до того тихо было в трубке.
– Ник, ты здесь? – чуть громче спросила она.
Ничего.
– Ник, пожалуйста, не молчи! Ответь, ты слышишь меня?
– Да, Кристи, я тебя слышу.
Кристина отпрянула и испуганно посмотрела на трубку: голос Ника, севший и безжизненный, прозвучал среди абсолютной тишины, словно громкий крик.
– Ты здесь? – переспросила она, не зная, что еще сказать.
– Да, – повторил он тем же тоном, а потом добавил: – Сколько у меня осталось времени?
– Что? – не поняла Кристина. – Тебя плохо слышно.
– Может, это и к лучшему.
– Ник, повтори, пожалуйста, я тебя не понимаю.
– Значит, наверняка к лучшему, – все так же загадочно сказал Ник. – Когда ты уезжаешь?
– В следующую пятницу.
– Ясно. Значит, у меня есть еще неделя.
Кристина ждала, что Ник будет уговаривать ее остаться, может, еще раз поговорить с родителями, и уже приготовилась объяснять ему, попутно надеясь убедить и саму себя, что ничего особенного не произошло. Но, к ее удивлению, он отреагировал не так, как она ожидала.
– Я заеду за тобой завтра после занятий. До встречи, – и он положил трубку.
После этого разговора Кристина как-то сразу успокоилась. Она приняла душ, собрала сумку в школу, приготовила одежду и немного повеселела. Предстоящая поездка рисовалась ей уже не в таких черных красках. Может, действительно, нет никакой трагедии? Она, наверное, опять перегнула палку в споре с матерью. И Ника зря напугала слезами, сам он воспринял эту новость вроде бы нормально, если не считать странного шума в трубке. Хотя мало ли что могло случиться. Мог же он выронить трубку нечаянно?
