Я прижимаю письмо к груди и пытаюсь вспомнить, когда еще мне было так же хорошо, как с Оливером: в Санта-Фе и когда Орландо жил у нас. Я могу пересчитать эти моменты по пальцам одной руки. Некоторое время я сижу, пытаясь отдышаться, а потом запечатываю конверт и иду в дом.
Когда я выбрасываю коробку, из нее выпадает еще кое-что. Маленькая рекламка концерта в Париже. На ней стоит имя Оливера. Я тут же ищу дату. Через два дня.
Глава 47
Все дороги ведут в Париж
Я пытаюсь уснуть, но в голове у меня, как рой пчел, жужжит множество вопросов. Кто положил рекламку в посылку? Тайл? Что такого может сказать мне Оливер, раз мне захочется вернуться к нему? Что он сказал Тайлу про папу? Стоит ли мне ехать в Париж?
Я решаю, что обсудить вопрос с Парижем надо в первую очередь с Джулианом. Если я решу ехать, то именно он должен будет уговорить Ричарда отпустить меня.
Битл подвозит меня до городка, мы останавливаемся у огромной рощи оливковых деревьев, и я ее фотографирую. Она так непринужденно чувствует себя перед камерой.
Вернувшись в машину, я спрашиваю, кем она хочет быть.
– Имеешь в виду, когда я вырасту? Ха!
– Вроде того. Когда ты вырастешь еще больше.
Она смотрит на меня и слегка прищуривается.
– Ты мне нравишься, Луна. Ты такая настоящая. Тебе кто-нибудь это говорил?
– Нет.
– Ну, честно говоря, я просто хочу любить и быть любимой, понимаешь? Найти что-нибудь, что будет мне интересно. Сейчас я, например, делаю вот эти пояса. В любом случае я хочу найти что-нибудь, что мне понравится, и делать это хорошо. А еще мне нужен второй пилот. Кто-то, с кем я смогу идти по жизни. Не важно, будет это девушка, парень, или животное. Лишь бы он меня понимал.
– Животное.
– Ну ладно, животное вряд ли. Но ты понимаешь, о чем я.
Мы подъезжаем к площади, и я говорю:
– Да, думаю, понимаю. Спасибо, что подвезла.
– Не за что. Только не забудь прислать фотографии.
– Естественно!
Я думаю, Битл права. В общем-то смысл действительно в том, чтобы найти любимого человека и любимое дело. Меня просто пугают сложности на пути к этому. Могу я представить себя фотографом, а Оливера – моим вторым пилотом? Да, определенно могу. Мне только хочется еще разок поговорить с мамой. Спросить у нее: почему? У нее все это было: второй пилот и любимая работа. Почему она решила рискнуть всем этим? Наверное, этого я никогда не узнаю. Сейчас, впрочем, знаю одно: я должна каким-то образом доставить собственную задницу в Париж.
Битл высаживает меня, и я иду в кафе к Джулиану и Ричарду. Нам не успевают принести пиццу, как я начинаю:
– Думаю, я хочу встретиться с Оливером в Париже и дать ему последний шанс. Звучит жалко?
– Нет, романтично, – отзывается Джулиан, – но я не уверен, что ты можешь ехать на поезде одна.
– Могу. Здесь не Штаты, где с тобой должен быть взрослый. В общем-то тут к пятнадцатилетним относятся примерно так же, как в Америке к восемнадцатилетним. Битл уже два раза ездила.
Джулиан кидает на Ричарда взгляд, означающий «она не отстанет».
– Кроме того, Дария написала мне, что тоже будет в Париже. Это моя подруга, которая устроила выставку. Дария много времени проводит в Париже, снимается для «Элль», у нее и агент там. Она сказала, я могу остановиться у нее.
Я не спрашивала Дарию, но знаю: она будет в Париже, и уверена, что не будет против моей компании. Чем больше об этом думаю, тем яснее понимаю: я обязана посмотреть концерт Оливера.
– И деньги у меня есть. Я заработала четыре тысячи долларов на выставке.
Официант приносит пиццу, и разговор переходит к невыносимым клиентам Джулиана и неуправляемым студентам Ричарда. Некоторое время я рада, что они сменили тему. Кажется, решено, я еду в Париж.
На следующий день Ричард долго и обстоятельно говорит с Дарией, а я пишу Жанин и отцу. На этот раз письма не слишком похожи. В письме домой я умалчиваю о Париже. В конце концов, если отец может «опускать» некоторые темы, почему этого не могу я?
По дороге на вокзал Ричард дает мне мобильник.
– Слушай внимательно. Ты должна звонить мне дважды в день. Жить будешь у Дарии, в гостинице. Когда приедешь в Париж, возьми такси. Официальное. Там будут цыганские такси, парни будут предлагать подвезти тебя в обычных машинах. Никогда ни при каких обстоятельствах к ним не садись.
– Ясно.
– Вот карта, которую распечатал Джулиан. Тут отмечены все самые важные места. Гостиница, концертный зал…
– А это что? – Я показываю на красную пометку рядом с мостом.
– Это любимый мост твоей матери – Пон-Нёф. Я решил, что ты, возможно, захочешь на него посмотреть.
Мы подъезжаем к вокзалу, и у меня замирает сердце. Вот оно. Я одна еду в Париж.
– Не могу поверить, что делаю это, не посоветовавшись с твоим отцом. Пожалуйста, не разговаривай ни с кем в поезде, закрой дверь купе и не выпускай из рук телефон. Если что-то случится, звони.
– Ричард. Мне уже не семь лет. Мне пятнадцать. Все будет в порядке. Просто пожелай мне удачи с Оливером.
Он поправляет мне волосы и говорит:
– По этому поводу я даже не переживаю. Запомни только. Мы провели с Джулианом девять лет, и за это время нам многое приходилось друг другу прощать.
– Ага, но он не отшивал тебя ради твоего якобы лучшего друга.
Ричард помогает мне выбраться из машины и вместе со мной ждет поезда на платформе. Затем он провожает меня до купе и проверяет замок.
Я указываю ему на пожилую даму, едущую в соседнем купе:
– А что, если она попробует похитить меня?
Он улыбается:
– Держись поближе к бабушке, и все будет нормально.
Поезд отправляется, и я достаю письма, которые мама писала Ричарду. Одно оказывается открыткой ко дню рождения, второе – приглашением на показ мод в Милане. Последнее написано от руки на сером листе бумаги из гостиницы в Испании.
Дорогой Старший Братишка!
Так здорово было повидаться с тобой и Джулианом в Риме. Вы выглядите такими счастливыми! Я рада, что ты познакомился с Коулом, кажется, мне его послал Бог. Я так и не сказала тебе, но мы с Жюлем поругались в Нью-Йорке, поэтому он не прилетел. Он просто уехал из аэропорта. Это из-за того раза с Коулом… я думаю, он знает, но делает вид, что скандалит из-за другого. Иногда мы стреляем в друг друга по таким кривым траекториям. В любом случае я хочу, чтобы ты приехал летом. Ты должен познакомиться с Луной. Она становится исключительной девочкой – как разумом, так и телом. Она такая же умная, как ты. А Тайл начинает болтать без умолку. Он, как радио без выключателя. Я так устала от перелетов, но мне наконец удалось отдать черновик моей книги тому агенту, о котором я рассказывала. Скрести за меня пальцы, ладно?
