— Ну как?
— Впечатляет. Театр совершенно преобразился. Обивка замечательная. Не было никаких осложнений?
— Нет. Работа завершена. — Она подняла взгляд и увидела, что он смотрит на нее с пристальным интересом. Она вытерла о джинсы вспотевшие ладони.
— Я потом погляжу еще, повнимательнее, — шепнул он и стал смотреть на сцену.
Эйлис подавила смешок. Марк прочел ее пьесу, но на репетициях ни разу не был. Сегодня он впервые видит ребят из массовки. Зрелище живописное сверх всякой меры: кожа, металлические цепочки, мертвенно-бледная косметика на щеках и вымазанные темной помадой и темными тенями рты и веки. Картина не для слабонервных. Однако Марк неудовольствия не высказывал.
— Ну что, хоть капельку похоже на заплесневелую дыру, в которую я привела тебя в первый раз? — спросила Эйлис, когда репетиция окончилась и они с Марком вышли в фойе.
Он покачал головой, не сводя с нее взгляда, и это вызывало сладкое головокружение. Он даже не притворяется, что глядит по сторонам! Войдя в кабинет, Марк первым делом согнал со своего кресла Ти-Эс.
— С рекламой все в порядке? — спросил он, усаживаясь.
Эйлис показала ему сделанные Уилкинсами афиши. На все ее пояснения Марк только молча кивал и все смотрел, смотрел на нее. Она не чувствовала под собой ног от возбуждения, сладостного предчувствия. Она столь остро ощущала присутствие Марка, что приходилось напоминать себе: он не достоин доверия. Ей стоило большого труда не сознаться во всем, не попросить прощения. Когда она передавала ему компьютерные распечатки счетов и бумаг за последние две недели, его строгий серьезный взгляд не на шутку испугал ее. Но он не стал ничего читать, а сунул их в атташе-кейс, и без того переполненный.
— Просмотрю потом, — сказал Марк.
Эйлис мысленно вознесла молитву, чтобы у Марка было поменьше времени. Наверняка найдутся дела поважнее. Если ей повезет, она успеет подчистить бумаги и вернуть деньги куда следует.
Отложив в сторону атташе-кейс, Марк, казалось, ждал чего-то от Эйлис. Интересно, думает ли она о нем так же много, как он о ней? Он насилу дождался встречи. Неделя без нее тянулась долго и казалась настолько пустой, что это даже пугало его.
— Ну вот и все, — сказала Эйлис.
Она, конечно, не догадывалась, как сильно билось его сердце. Каждое ее движение, даже самое невинное, для него было полно немыслимой притягательности. Знает ли она, как сексуально выглядит в этих джинсах? Он заметил, что под грубым свитером лифчика у нее нет, и подумал, что, видно, она вообще его не носит.
— Мне надо заскочить в «Трайед». Я ведь приехал ночью и нигде еще не был.
— Да, конечно, — ответила она и поспешила к двери, пропуская его вперед.
— Не так быстро, — усмехнулся он, — мне надо еще с тобой поговорить.
Эйлис медленно вернулась в комнату.
— Да? — ее голос прозвучал как-то неуверенно.
— Это по поводу Уиндем-Хилла. Тебе ведь звонил мистер Кумбс? — Эйлис кивнула. — Тогда ты должна быть в курсе, что покупка состоялась.
Эйлис бросилась к своему столу. Низко склонившись над ящиками, так что все ее дразнящие выпуклости обрисовались четко и ясно, она вытащила коричневый блокнот. И с победным видом протянула ему:
— Тут все, что мне удалось разузнать про Уиндем-Хилл. Вчера вечером я сделала последние записи.
Марк изумленно листал страницы. Да такое и за полгода не сделать! Сведения по генеалогии, планы садовых посадок, инвентарные списки мебели и газетные вырезки с описаниями происходивших в Уин-дем-Хилле исторических событий.
— Да как ты столько времени-то выкроила?
Эйлис пожала плечами, слегка покраснев.
— Исторические исследования — это моя профессия. Так же точно я писала и книгу о Кокрейне. Просто я знала, куда обратиться и где искать. Мне удалось даже обнаружить кое-что из первоначальной меблировки. Список на последней странице.
Ему стоило большого труда не показывать Эйлис своих истинных чувств. Пока не время.
Она стояла перед ним, сунув руки в карманы джинсов, отчего отчетливее вырисовывалась ее грудь. Она кусала губу, сникнув, потеряв весь свой энтузиазм. Она даже раскраснелась от досады. «Неужели трудно хоть что-нибудь сказать?» — подумала она.
— Спасибо, Эйлис!
— Значит, ты доволен?
— Конечно. Очень доволен. Превосходная работа. Ты мне доставила огромное удовольствие. — Марк обнял ее, заглядывая в сияющие зеленые глаза. — Я не очень-то умею выражать словами свои чувства. — Он помолчал и глубоко вздохнул. — Но это только начало. Я буду просить тебя помочь отреставрировать Уин-дем-Хилл.
При этих словах Эйлис почувствовала, что ее досаду как рукой сняло. Морщины на лбу ее моментально разгладились, и она улыбнулась. На секунду в кабинете воцарилась тишина — такая полная, что слышно было мурлыканье Ти-Эс. Нежным, трепетным поцелуем Марк сказал ей то, что не умел выразить словами. Месяцы томительного желания, тоски и обиды исчезли. К твердой груди Марка прижимались ее нежные круглые груди. Она обняла его. Он ощущал неодолимое и жаркое желание, и это затмевало все другие мысли и чувства. Он хотел Эйлис и в то же время понимал, что это не просто сексуальное влечение. Он испытывал страстное желание владеть ею, словно физический акт любви мог привязать ее к нему. Плавно поглаживая ее спину, он сказал:
— Знаешь, о чем я сейчас мечтаю? Почитать твои записи вместе с тобой где-нибудь в уютном уголке. Как насчет сегодняшнего вечера? Скажем, часов в восемь?
— Сегодняшнего вечера? — Эйлис высвободилась из-под его руки. В зеленых глазах ее читалось недоумение, замешательство.
— Ты сегодня занята? — спросил Марк, больше всего желая, чтобы ради него она отменила свидание.
— Нет... но...
— Значит, в ресторанчике Камбербатч. Лучшей кухни в Лондоне не найти. Может быть, в семь?
Эйлис задумчиво разглядывала свои изрядно поношенные кроссовки.
— Но разве ты сам свободен?
— Занят. Но я хочу все там отменить. Справятся без меня.
Это объяснение еще больше озадачило Эйлис.
— Мы могли бы перенести это на следующую неделю, — пробормотала она. Глаза ее бегали словно в поисках спасения.
— Эйлис, мы, кажется, договорились ничего друг от друга не скрывать. В чем дело?
— В твоем дне рождения.
Господи! А он и забыл! Откуда, черт возьми, она-то знает? Он изумленно смотрел, как Эйлис осторожно достает из ящика стола сверток в коричневой оберточной бумаге.
— У меня даже не было времени его упаковать покрасивее.
Он взял из ее рук тяжелый сверток. Пока он его разворачивал, на губах Эйлис играла эта ее очаровательная торжествующая улыбка. В свертке оказались бронзовые подставки на книжную полку — два льва: лев, положивший лапу на глобус, и львица с детенышем. Безделушки были в прекрасном состоянии, но, разглядывая их, он сообразил, что им не может быть меньше двухсот лет.
