Зейн начал расстегивать рубашку.
– Обещаю провести расширенный инструктаж, как только у нас появится время. А сейчас, милая моя, неси свой симпатичный задик в одну ванную, пока я займу другую. Потом мы поженимся и как можно быстрее вернемся в эту кроватку. Через час после этого и поговорим.
Бэрри посмотрела на огромную кровать королевских размеров и задумалась над приоритетами.
– Здесь мы в безопасности?
– Достаточно, чтобы я мог сосредоточиться на других вещах.
Ей не надо было спрашивать, какие «другие вещи» имел в виду Зейн. Бэрри посмотрела на кровать и глубоко вздохнула.
– Мы можем поменять очередность этих вещей, – предложила она. – Что ты думаешь о таком порядке: кровать, разговор, а затем свадьба? Скажем, завтра утром.
Не закончив доставать из саквояжа рубашку, Зейн замер. Бэрри смотрела, как темнеют его глаза, как лицо застывает от страсти. Через секунду он вытащил рубашку и намеренно сдержанным движением опустил пустую сумку на пол.
– Я тебя даже не поцеловал.
Бэрри с трудом сглотнула.
– Я заметила и подумала…
– Не надо, – отрезал Зейн. – Не думай. Я не поцеловал тебя только потому, что, начав, не смог бы остановиться. Знаю, у нас все получается не в том порядке. Черт, с самого начала! Когда я впервые тебя увидел, ты была голой. Даже тогда я тебя хотел, дорогая, и сейчас так хочу, что у меня внутри все болит. Но тебя до сих пор преследуют неприятности, и моя обязанность состоит в том, чтобы любыми способами не подпустить их к тебе и к нашему ребенку. Меня могут убить…
Задыхаясь, Бэрри начала возражать, но он ее прервал.
– Такая вероятность существует, я это понимаю. И понимал долгие годы службы. Мы должны пожениться как можно скорее, потому что мне неведомо, что нас ждет завтра. Если я просчитаюсь или потерплю неудачу, малыш не останется незаконнорожденным, а будет носить фамилию Маккензи. Эта фамилия обеспечит некоторую безопасность ребенку и тебе, и я хочу, чтобы она у тебя была. Как можно скорее!
В глазах Бэрри все расплывалось от слез. Она смотрела на человека, который уже получил из-за нее пулю и готов получить другую. Зейн был прав. Она знала, что он за человек, даже если не имела понятия о его любимом цвете и об оценках в школе. Бэрри знала главное, поэтому так быстро и отчаянно влюбилась. Пусть он не самый легкий в общении человек. С этим можно справиться. Пусть ее иногда пугает самообладание Зейна, а его поразительные глаза способны замечать каждую мелочь – значит, не получится сюрпризов к Рождеству и ко дню рождения. Ну и ладно!
Если он готов умереть за них с малышом, то она тоже сможет быть с ним честной до конца.
– Есть еще одна причина, по которой я согласилась выйти за тебя замуж, – сказала Бэрри.
Темные брови Зейна взлетели в немом вопросе.
– Я тебя люблю.
Зейн вышел в темно-сером костюме, черных ботинках и шляпе. Бэрри надела простое белое платье до колен, без рукавов. Классический стиль подчеркивали не только строгие линии кроя, но и отсутствие украшений. Она уложила темно-рыжие волосы в свободный узел, оставив для смягчения строгой прически несколько свободных прядей. Единственным украшением были жемчужные сережки-гвоздики. Бэрри переодевалась в ванной комнате рядом со спальней, Зейн – в ванной рядом с гостиной. Они встретились в дверях между двумя комнатами готовыми к шагу, который сделает их мужем и женой.
***
Откровенное признание в любви вызвало на лице Зейна неприкрытое удовлетворение. На этот раз он не стал прятать чувств.
– Я не знаю, что такое любовь, – сказал он таким ровным тоном, что Бэрри захотелось его встряхнуть. – Но я точно знаю, что ни одну женщину в жизни не хотел больше, чем хочу тебя. Мы женимся на всю жизнь. Я буду заботиться о тебе и детях, все ночи буду проводить дома и сделаю все возможное, чтобы ты чувствовала себя счастливой.
Зейн не сказал, что любит, но слова прозвучали как клятва, а на глазах Бэрри заблестели слезы, которые в последние дни появлялись так легко. Ее сдержанный воин полюбит ее, только немного ослабит защитные барьеры и позволит себе это сделать. Долгие годы он подавлял чувства, так как приходилось действовать в сложных, опасных для жизни ситуациях, требовавших хладнокровия, точности мысли и быстроты реакции. Любовь не позволяла человеку оставаться спокойным и собранным, она приносила с собой бурю чувств, непредсказуемость, а, значит, делала более слабым и уязвимым. И, конечно, Зейн будет приближаться к любви осторожно, словно к бомбе.
– Не плачь, – мягко попросил он. – Обещаю, я буду хорошим мужем.
– Я знаю.
И они разошлись в разные ванные комнаты, чтобы подготовиться к церемонии.
***
В небольшую часовню – одну из самых маленьких и редко посещаемых, так как она не предоставляла услуги по бракосочетанию в машине[19] – Зейн и Бэрри отправились на такси.
Заключить брак в Лас-Вегасе было проще простого, но Зейн приложил немало усилий, чтобы сделать церемонию запоминающейся. Купил Бэрри небольшой букет и подарил золотой браслет красивого плетения, который надел ей на правую руку. Когда они остановились перед мировым судьей, сердце Бэрри тяжело билось, а браслет, казалось, обжигал запястье. Левой рукой Зейн удерживал ее за правую руку, и она почувствовала мягкость, теплоту, надежность и непреодолимую решимость.
Внешне все проходило в рамках правил, но с первого мгновения встречи с Зейном, она словно настроилась на него и постоянно ощущала в его действиях примитивный собственнический инстинкт. Физически Зейн уже получил ее, а теперь делал это юридически. В ней рос их ребенок. Его удовлетворение было настолько сильным, что окружало почти видимым ореолом. Бэрри тоже чувствовала радостный подъем, поэтому уверенно произносила клятвы – эти звенья цепи, навсегда связующие их жизни. Тем жарким длинным днем в Бенгази между ними возникли узы, которые остались нерушимыми, несмотря на разлучившие их обстоятельства.
Зейн припас для нее еще один сюрприз. Она не ждала кольца, слишком мало времени прошло после того, как они приняли решение пожениться. Но в нужный момент он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил на свет два золотых ободка, один для нее, другой для себя. Когда Зейн надевал колечко ей на палец, оно оказалось немного широковато. Бэрри встретилась глазами с мужем и поняла – скоро она наберет вес и кольцо станет как раз. Она взяла более широкий золотой ободок, надела его на безымянный палец левой руки Зейна и испытала необычайно острое чувство удовлетворения. С этого момента Зейн – ее муж перед Богом и людьми!
