У Ларк перехватило дыхание. Сестра Трента была беременна от Сенатры? Ей казалось, что ничто уже не способно потрясти ее, но, выходит, она была не права.
— Знаете, что было дальше? — спросил Трент. — Моя сестра попыталась покончить с собой.
Ларк тряхнула головой. Не слишком ли много сообщений в единицу времени? И как отделить правду от лжи? Было невыносимо выслушивать все это, но Трент продолжал свой рассказ:
— Ее спасли, но ребенка она все-таки потеряла.
— Как ужасно, — пробормотала Ларк.
— И с тех пор ее не выпускают из психиатрической клиники.
Теперь все вставало на свои места, по крайней мере, в отношении того, что касалось мотивов Трента, — это была месть.
— Мне очень жаль, — прошептала Ларк.
— Мне тоже, — согласился Трент.
“Он убил Мэри-Джейн, — подумала Ларк, — а теперь использует ее смерть для того, чтобы свести счеты с Натаном”.
— Забудьте Сенатру, он — отрава, — сказал Трент. — Ну что, пойдете со мной?
Она еще раз посмотрела на его устрашающие мышцы и вспомнила, как он отделал Натана. Натан сам был не из слабых, и все же Трент вышел из схватки почти без потерь. Теперь, когда Трент возвышался над ней, словно башня, ей было страшно до смерти, и от страха она начала качать головой из стороны в сторону.
С замиранием сердца она следила, как он борется со своей злобой, стараясь унять вскипающую ярость.
— Я не из тех, кто может позволить себе совершить насилие над женщиной, — наконец сказал он. — Но я еще вернусь проверить, уехали вы или нет.
Слава богу, он уходил. Вскочив с места, Ларк долго следила, как удаляется прочь его машина. Как только автомобиль скрылся из вида, она быстро побежала в дом, захлопнула дверь и, заперев ее на все запоры, бессильно прислонилась к ней спиной.
Ларк закрыла глаза. Теперь ей стало абсолютно ясно, что именно Трент и есть настоящий убийца. И что же теперь делать? Звать полицию? Но он сам и есть полиция.
К тому же в этом доме нет телефона, и ей снова придется отправляться на знакомую заправку. Надо кому-нибудь все рассказать. Внезапно в дверь постучали, и снаружи донесся знакомый голос — голос Брета.
Он постучал еще раз. Ларк быстро отперла дверь и широко ее распахнула.
На крыльце стоял Брет, такой знакомый и безобидный. Она обрадовалась ему как родному. Кажется, никогда в жизни она так не радовалась.
— Брет! — воскликнула она, хватая его за руку.
Он вошел в дом, и Ларк быстро захлопнула и заперла дверь.
Путаясь в словах и перескакивая с темы на тему, она принялась рассказывать ему все разом, оживленно жестикулируя.
— Не так быстро, не так быстро, — остановил Брет, хватая ее за руки.
— Трент только что был здесь! — объявила она. — И говорил очень странные вещи! Скажу вам по правде, Брет, я думаю, что это он убил Мэри-Джейн!
— Надеюсь, вам он не причинил вреда? Забота и сочувствие Брета тронули ее. Только сейчас она почувствовала, насколько была до сих пор одинока.
— Нет, все в порядке, — сказала она и подумала о страшном взгляде Трента и о том, что он обещал вернуться.
— Но он напугал меня, — призналась она.
— Что он сделал? Что он вам сказал? — живо поинтересовался Брет.
От него исходил хорошо ощутимый запах алкоголя. Он был пьян, и сердце ее упало. Может ли человек в таком состоянии хоть чем-то ей помочь?
— Он рассказал мне о своей сестре, — ответила она.
— Нэнси? — удивился Брет и сразу отдернул руки.
Ларк машинально потерла ладони.
— Не помню, чтобы он упоминал ее имя, — сказала она, расхаживая по комнате. — Он только рассказал, что его сестра забеременела от Натана, а потом попыталась покончить с собой.
Брет ничего не ответил.
Она остановилась, не в силах свести с него глаз — так ее поразило странное выражение его лица. Его рот был открыт, а взгляд блуждал в пространстве.
— Вы знали ее? — спросила она. — Я имею в виду сестру Трента.
Ее вопрос вернул его к действительности.
— О да, — ответил он.
Его взгляд снова стал почти осмысленным, но в его голосе продолжали слышаться странные интонации, словно его сознание было здесь только отчасти.
— Да, можно так сказать. Она старше меня, и в школе мы учились в разных классах.
Он покачнулся, но схватился за стену и выпрямился.
— Да вы совсем пьяны! — не удержавшись, воскликнула она с испугом и раздражением одновременно.
“Похоже, — подумала она про себя, — что вот-вот отключится”.
— Ну и что? — возразил он. — В наших местах и заняться-то больше нечем.
Эти слова удивили ее.
— А я думала, что вам здесь нравится.
— Да вы что? Я терпеть не могу эти места! Это же Айова, господи ты боже мой!
При их первой встрече он говорил совсем другое. Или это сказывается алкоголь? Или Брет действительно так недоволен своей жизнью? Почему же он тогда торчит здесь? Он одинокий человек, его никто и ничто здесь не держит, и он всегда мог бы уехать.
— А вы не поняли? — сказал он, словно угадав ее мысли. — Здесь то место, где собираются неудачники.
О чем он говорит? Она покачала головой.
— Я не считала вас неудачником. Он саркастически засмеялся:
— Вы ничего обо мне не знаете — вот что замечательно. И вы ничего не хотите обо мне знать — разве не так?
— Нет, — сказала она, но почувствовала, что в его словах есть доля истины.
Она вспомнила, с каким нетерпением старалась избавиться от него днем, и поняла, что в общем, если по правде, он ей безразличен. У него свои проблемы, у нее — свои. Так что в проницательности ему не откажешь. Похоже, Брет не зря окончил факультет психологии.
— Вы, например, не знаете, что я начал работать в университете, преподавать студентам? Не знали, правильно? Но когда я оказывался перед аудиторией, во мне что-то происходило, словно внутри все замерзало, и я не смог это преодолеть. Как же можно быть преподавателем, если ты так теряешься перед людьми? Я бежал оттуда и спрятался здесь.
— Но есть же способы преодолеть эти страхи?
— А вы думаете я не пробовал? Я испробовал все — гипноз, таблетки, алкоголь. И ничего не помогло.
Он махнул рукой.
— А, это все неважно. Я наконец понял, что принадлежу этим местам. Я понял, что невозможно покинуть место, где ты когда-то был несчастлив. Труднее, чем то, где ты был счастливым. Вы не замечали?
На самом деле он не ждал ответа и продолжал свой монолог:
— Большая часть моей души похоронена здесь, и переезд в другое место сделал бы меня никем и ничем, просто формой без содержания. И в этом-то и заключается причина, почему я не смог преподавать, — меня на самом деле там не было. Разве это не заметно? Моя сущность всегда находится здесь, в округе Метамора, штат Айова.
