— И, похоже, власти абсолютно не беспокоятся ни о чём, — покачала я головой.
— Ну, всё-таки о чём-то они беспокоятся, — возразил Петр. — Иначе за Игнатьевым не охотилась бы половина Европы. Да и мы с тобой, не забывай, теперь «лица под подозрением».
— А вот то, что меня действительно изумляет, — поделилась я с ним. — Так это то, что нас до сих пор с тобой не арестовали. Хотя поводов и причин для этого — хоть отбавляй. Я сегодня спокойно гуляла по улицам, никто даже пальцем в мою сторону не пошевелил.
— Да всё очень просто, — сказал Петя нарочито громко. — Они думают, что если будут нас долго пасти, то мы в конечном итоге выведем их на Игнатьева. Но они ошибаются! К Игнатьеву мы никакого отношения не имеем. Абсолютно!
— Да! — Поддакнула я и покосилась почему-то на шкаф своей кухни. Обернувшись обратно, вопросительно посмотрела на Петю. Петя кивнул. Затем молча встал, подошел к шкафу, открыл створку и, немного покопавшись, достал из-за железной петли, соединяющей дверцу шкафа с ее основой, миниатюрный приборчик размером с маленькую монетку. Торжественно показал мне.
Я, наученная опытом, достала молоток и…
Видимо, в администрации Дерябенко были настолько уверены в своей абсолютной непогрешимости и безнаказанности, что даже бывших оппонентов отпустили с миром.
«Это они зря сделали. Врагов нужно уничтожать».
Еще чуть позже я набрала номер Калиносова, любезно оставленный им при последней нашей встрече.
— Юрий Петрович, здравствуйте. Это Лариса Склярова, Вы меня помните? Я была у Вас перед президентскими выборами, — начала я разговор.
— Здравствуйте, Лариса, — озабоченно ответил Калиносов. — Да, я Вас помню. А вы откуда звоните?
Я насторожилась. Какая разница, откуда я звоню, если, конечно, не…
— Юрий Петрович! — Начала я бодро. — У меня к вам очень серьезный разговор как к представителю оппозиции. Вы, кажется, были не согласны с кандидатурой Ивана Дерябенко…
— Кто несогласен. Я несогласен? — Пробурчал Калиносов. — Дерябенко — отличный профессионал, я бы даже сказал, с большой буквы. Его победа абсолютно заслуженна, не будь я кандидатом, я бы тоже проголосовал именно за него…
— Поняла Вас, — задумчиво повертела я трубку в руке. — Скажите, пожалуйста, Юрий Петрович, а Вы смотрели какие-то передачи с участием Ивана Дерябенко накануне президентских выборов?
— Да, по первому каналу, — подтвердил мои опасения Калиносов. — И также смотрел по НТВ его выступление. Прекрасная речь, скажу я Вам, — снова пустился в дифирамбы Калиносов. — Я был потрясен просто. Я сразу понял, что этот человек должен стать Президентом… Настолько грамотная позиция. Настолько всё продумано. Настолько от души. Я так сильно проникся, что когда после выборов мне предложили сложить депутатские полномочия, я сразу же вернул свой мандат.
— Как? Вы больше не депутат? — С ужасом переспросила я.
— Нет, — ответил Калиносов. — В настоящий момент я нахожусь в отпуске. Вот на дачу мы с женой приехали, отдыхаем. А вообще я планирую после отпуска начать читать лекции в МГУ, на факультете политологии…
— Поняла Вас, Юрий Петрович, — я поняла, что абсолютно ничего здесь не добьюсь. — Я поняла Вас.
Большое Вам спасибо за разъяснения.
— Ну что ты, деточка, — ласково пожурил меня Калиносов. — Обращайся обязательно, если еще что понадобится… А ты откуда звонишь? — Снова спросил он.
Я повесила трубку и обратилась к Пете:
— Петька, ты не поверишь, — констатировала я факт. — Но Калиносова лишили депутатства. Причем он сам, как полная овца, сдал свой мандат и собирается спокойно и безобидно читать лекции по политологии в МГУ.
— Мнда, торжество технологий, — мрачно резюмировал Петр. — Теперь никого убивать не нужно вообще. Достаточно просто внушить правильную мысль, и дело в шляпе.
— А кто еще может нам помочь? — Спросила я.
— Я не знаю, — ответил Петр. — Наверное, никто. А ты сама можешь произнести какую-нибудь речь? — Неожиданно предложил он.
— Господи, да я вообще никогда перед камерой не выступала, — смутилась я. — Я с прессой общаюсь, но я же не пресса сама по себе. Я ни разу даже интервью не давала.
— Мне кажется, у тебя получится, — заметил Петр. — Просто тебе нужно заранее составить речь и напечатать. Будешь просто читать ее в прямом эфире…
— … а в это время толпы карабинеров будут стучать коваными сапогами по ступенькам телестудии… — продолжила я его мысль.
— Я просто думаю, может быть, нам вообще устроить абсолютную авантюру, — задумался Петя. — Ты под видом пиар-специалиста проникнешь в телестудию, потом с пистолетом и криком «Стоять, это ограбление!» ворвешься в прямой эфир, уложишь всех перед телекамерой, а сама быстренько включишь гипнометр и прочитаешь доклад?
— Да ты что, больной?! — Заорала я. — Телекамера моментально будет отключена, а меня застрелят на глазах у всей страны, не дожидаясь окончания моей речи.
— Ты права, — согласился Петя. — Но как же быть?
Я посмотрела на него ласково.
— Петя, — сказала я иронично. — В твоем плане есть одна ключевая мысль, которую ты озвучил в самом начале…
— Какая же? — Спросил он.
— Очень простая, — ответила я. — Звучит она — «ты под видом пиар-специалиста проникнешь в телестудию»… Понимаешь, в чем дело-то. Прийти в телестудию как представитель прессы мне абсолютно ничего не стоит. Потому что я и есть представитель прессы, точнее, человек, который эту прессу координирует. Поэтому я могу прийти практически на любую телепередачу и с умным видом заявить, что назавтра во всех центральных изданиях страны появятся заметки об этой самой передаче. Ну, например, на какое-нибудь ток-шоу типа «Стирка белья».
— И дальше что? Установим гипнометр на ток-шоу, чтобы люди твердо усвоили, что некая порнозвезда Лиара в детстве подверглась изнасилованию? — Петька вовсю иронизировал.
— Да нет, милый. Потом я, спокойно прогуливаясь по коридору, как бы невзначай заруливаю в студию теленовостей. И делаю две вещи. Устанавливаю там гипнометр — это раз. И два — подменяю текст новостей, лежащий перед диктором.
— Текст дублируется суфлером… — подсказал Григорьев.
— Текст дублируется суфлером, это правда, — подтвердила я. — Но профессиональный телеведущий, как правило, быстро прочитывает то, что на бумаге, и произносит это вслух. Суфлер нужен лишь на тот случай, если человек вдруг потеряется, заволнуется и забудет то, что только что прочитал. Такое редко, но бывает.
— Ну что ж, — сказал Петя. — Остается еще один маленький нюанс.
— Я догадываюсь, о чем ты хочешь сказать, — ответила я. — О том, что данную конкретную передачу с фальсифицированным текстом посмотрят далеко не все россияне. Уф, — меня свербила и не давала покоя одна беспокойная мысль. — Дерябенко понадобилось всего пара дней, чтобы подмять под себя практически всю Россию. Мне до сих пор интересно, на каком же канале подключен первый гипнометр.
