– Я рада, что ты знаком с творчеством Пушкина, – ледяным тоном произнесла Настя. – Но все-таки – к чему была эта фраза?
– А ты подумай! – прищурился муж.
– Как я могу думать, если даже не знаю, что за чушь у тебя в голове! – взорвалась она. – Или ты о том, что я слишком долго провозилась? Что тебе в тюрьме посидеть пришлось? Извини уж, как сумела! Твой товарищ, как ты сам сказал, – до сих пор сидит!
Сеня молчал. Настя напряженно вглядывалась в его лицо.
– Я каждый день! Каждый день кому-нибудь письмо отправляла! – жалобно проговорила она. – Никто же не знал, что я этим занимаюсь… Я каждое утро вставала в пять сорок пять – потому что ровно без десяти шесть, я выяснила, в наш подъезд приходит почтальон. И бежала к почтовому ящику. И не знала, как объяснить, куда я иду, если кто-то меня остановит… Представляешь, что бы было, если б Эжен узнал? Или мама?…
Муж помрачнел еще больше. Настя не выдержала, повысила голос:
– Сеня, пожалуйста! Скажи мне, в чем дело.
– Я уже сказал тебе, в чем. Не верится мне, что твои письма имели такую уж чудодейственную силу.
– А… а что же тогда имело? – растерялась жена.
– Личные отношения, милочка. Личные отношения, – назидательно произнес муж. – А цидули твои – это так, для отвода глаз…
Настя почувствовала, что щеки ее запылали.
– Какие еще личные отношения? – воскликнула она.
– Вот представь, Настя, я – Генеральный прокурор. И приходит в мой адрес письмишко: мол, прошу помиловать государственного преступника, который и отпечатки свои на ноже оставил, и бриллианты краденые под ванну спрятал. Как ты думаешь, что я – то есть мои заместители на такое письмо ответят?
Настя молчала. А Сеня, распаляясь, продолжал:
– А вот то и ответят: идите вы, госпожа просительница, куда подальше с вашими дикими просьбами! И теперь – представим другую ситуацию. Улики против государственного преступника – все те же, но просить за него приходит молодая красавица. Краснеет, смущается, умоляет…
– Довольно, Сеня. Я все поняла, – жестко сказала Настя. Она встала из-за стола и презрительно добавила: – Ты просто пьян. Пойди, проспись. – И усмехнулась презрительно: – Да, слабоваты на голову современные кооператоры. И коньяка-то выпьют чуть – а белая горячка уже начинается.
***
«Танго, пожалуй, было лишним, – думала Настя. – А впрочем – чего такого? Танцевали мы целомудренно, под бдительным оком коллег. Секретарша, правда, приревновала, скалилась, как мегера. Да и бог с ней. Пусть себе злится. Что я, виновата, что ли, что Иваныч пригласил меня?»
Она возвращалась домой после издательской пьянки. Праздновали день рождения шефа, Андрея Ивановича.
Главный редактор не поскупился и свое сорокалетие обставил масштабно. И шампанское без ограничений, и праздничный торт, сделанный по спецзаказу в кулинарии ресторана «Прага» (торт был настолько огромен, что сотрудники на полном серьезе поговаривали, что внутри его – как в американских фильмах – прячется голая стриптизерша).
Настя с удовольствием провеселилась до самого конца празднества. Что ни говори – коллектив, не считая вредную секретаршу, у них неплохой, и шампанское – вкусное, а шеф с его не по-начальственному робкими комплиментами – вообще просто душка… Ушла она только тогда, когда совсем уж перепившие коллеги начали сбиваться в парочки и запираться по кабинетам.
«И что я раньше отрывалась от компании? – удивлялась она. – Уходила чуть ни в восемь часов? И оправдывалась перед коллегами: муж у меня, понимаешь ли. И ребенок. Да у нас у всех – и мужья, и дети! Но все веселятся. А детей на один вечер поручают тем же мужьям. Или бабушкам».
Правда, просить Сеньку, чтобы он забрал Николеньку из детского сада, Настя не стала. Охота была слушать нытье, что «у тебя – гулянки, а у меня – бизнес, и по садикам мне ходить некогда». А вот мама согласилась с удовольствием – и уже сообщила: внука она забрала, все нормально, только Николенька потребовал зайти в кафе-мороженое и убедил бабушку, «что сто граммов для него вообще не порция, ему родители по триста съедать разрешают».
– Я ему на всякий случай перед сном чая с малиной дала, – оправдалась Ирина Егоровна.
– Да все в порядке, мамуль, – легкомысленно сказала Настя. – Ну что, заехать к тебе, или?…
– Куда ты поедешь? – заворчала мама. – Уже начало двенадцатого. Николенька спит… Я его сама завтра в садик отведу. А ты давай домой езжай. Нечего ночами одной шляться.
Вот так и вышел у Насти совсем нетипичный вечер. Ни сынули, ни домашних хлопот. Вернулась почти в полночь – и, говоря интеллигентно, – «слегка навеселе». А если совсем уж откровенно – то в машине, по пути домой, ее даже подташнивало, пришлось полностью открыть окно, и таксист ворчал, что она выстудит ему всю машину.
Окна их квартиры не светились. Сеня, значит, опять на своих «деловых встречах». «Ну и отлично! – порадовалась Настя. Сейчас кофейных зерен пожую, зубы почищу – и сразу спать. Сенька запаха и не учует… Хотя если и учует – с какой, интересно, радости мне от него секретиться? Он и сам всегда поздно приходит, и спиртным от него вечно несет… Но им, мужикам, почему-то это позволено. А нам, девушкам, – полагается стесняться».
Поднимаясь в лифте, Настя мурлыкала бессмертную «Yesterday». Выходило, кажется, довольно фальшиво – ну и не беда. Когда Сеня свои «шаланды, полные кефали» поет, под окном вообще коты кричать начинают.
Лифт остановился. «Oh, I believe in Yesterday», – закончила руладу Настя и полезла в сумочку за ключом. Однако дверь распахнулась сама. На пороге стоял Сеня. Как всегда, уставший и бледный. Но, кажется, трезвый.
Настя не ожидала его увидеть – инстинктивно даже отступила. Пробормотала:
– Ой, ты дома? А я снизу смотрела – вроде окна темные…
– Задремал, – коротко объяснил Сеня. И демонстративно повел носом: – М-да, барышня. Несет от вас – как от портового грузчика.
– Т-только шампанское, – машинально оправдалась Настя. – У нас в офисе вечеринка была…
Она проскользнула в квартиру и тут же перешла от обороны к атаке:
– А ты, никак, сегодня трезвый? Неужто ни капли? Ну точно – медведь в лесу сдох.
– Зато ты за двоих постаралась, – беззлобно отбился Сеня. – И сомневаюсь я, что только шампанским ограничилась. Чую отчетливый водочный запах.
– Не исключаю, – легко согласилась Настя. – У нас в издательстве народ коварный. Может, кто в шампанское водки подлил.
– А Николенька где? – нахмурился Сеня.
– У матери. И ужин есть, и рубашку тебе я еще вчера погладила. Так что не ворчи. Давай лучше еще шампанского выпьем. При свечах.
– Да хватит тебе уже шампанского, – проворчал Сеня.
– Тогда – море любви! – предложила Настя. – Согласна – без шампанского. – И потянулась обниматься.
