Возле ворот ждал микроавтобус. Баба Стеша бегом домчала Марину до него. Валя и Антон тут же подхватили ее и вместе с коляской занесли в салон. Часть кресел внутри салона предусмотрительно отсутствовала.
— Ну, слава богу, — повернувшись, с водительского сиденья произнес Вова. — Поехали?
— Вперед, командир! — скомандовала Марина и рассмеялась, давая выход нервному напряжению.
Загородный дом Сергея оказался приземистым особнячком из темного камня — мрачным, тоскливым. За кованой железной решеткой ограды наблюдались ухоженный газон, клумбы, деревья, но отчего-то они не украшали место, а наоборот, слишком правильными формами наносили на общую депрессивно-безликую картину оттенок стерильности.
"Да уж, — подумала Марина, — ни тебе горок, ни валяний в снегу".
Валентин нажимал на кнопку звонка, что располагалась сбоку от высоких ворот, а Марина попросила Вову поставить ее кресло под глазок камеры, чтобы Сергей хорошо смог рассмотреть посетительницу.
Наконец, переговорное устройство затрещало:
— Чего тебе? — вот так, без здравствуй, грубо спросил голос Сергея.
На минуту Марина опешила, не ожидая такого приема.
— Поговорить хочу.
— Говорили уже, не о чем больше.
— Да как ты можешь, — начал заступаться за Марину Вова, но она дернула его за полу пиджака.
— Сергей, впусти нас немедленно, сукин ты сын! Я сбежала из больницы, проехала в душном автобусе кучу километров не для того, чтобы торчать под дверью! — Марина кричала зло, от души, вложив в слова все переполняющие ее эмоции. Где-то там, рядом с Сергеем, залаяла собака. Марина вздрогнула. — И вообще я не к тебе приехала, я хочу увидеть Ганнибала!
Узнав голос Марины, Ганнибал зашелся визгливым лаем.
Вдруг раздался визгливый скрип, и створки ворот начали медленно отъезжать в стороны.
Сергей встретил их на пороге дома — небритый, мятый, с опухшим лицом. Запахло перегаром и еще чем-то кислым, пропавшим.
Марина сморщилась:
— До чего ты докатился, — проговорила она.
— Не нравится, не смотри. Я тебя не звал!
И тут Ганнибал справился с удерживающей его дверью — открыл ее лапой и выскочил в холл.
— Ганнибалушка, солнышко! — воскликнула Марина.
Пес кинулся к ней, повизгивая, виляя хвостом. Марина обняла Ганнибала, зарылась носом в его мягкую шерсть.
— Как же я скучала по тебе, как же я переживала…
Ганнибал облизал Марину с ног до головы. Шершавый язык щекотал щеки, Марина смеялась.
— Говори, зачем приехала, — грубо нарушил их идиллию Сергей.
— Пропустишь в комнату? — спросила Марина, отстраняя от лица Ганнибала.
Сергей равнодушно махнул рукой.
Марина попросила друзей оставить их наедине с Сергеем.
— Только ты, если что, кричи, — высказался Вова, сверкая глазами в сторону Сергея. — Мы сразу придем!
Сергей шел впереди, не помогая Марине катить коляску. Марина злилась, но, сцепив зубы, молчала. Он пригласил ее в комнату, которая по своему назначению являлась кабинетом, однако захламленная пустыми бутылками, прокисшими остатками еды, в этот момент она больше походила на зал низкопробного питейного заведения после закрытия.
Ганнибал ворвался в комнату. Как вихрь, пронесся он по стоящим на полу пустым бутылкам, зазвенело стекло. Сергей поймал пса, схватил в охапку и выдворил за пределы комнаты, закрыл дверь.
— Что с тобой происходит? — спросила Марина. — Почему ты запил?
— Какая разница, — отмахнулся Сергей и плюхнулся на диван.
— Мне это не нравится, — сообщила Марина.
Она не ожидала, что эти слова вызовут такую буйную реакцию Сергея.
— А что тебе нравится? Принц — само совершенство? Так он есть, рядом, Топильский! Весь такой правильный, рассудительный. Будешь с ним как кот в масле кататься. Чего ты сюда пришла?
— Ты ревнуешь, — с грустью произнесла Марина. — Я могла бы догадаться. Но с чего ты решил, что я выбрала его? Я еще никому не сказала "да"! Между прочим, на твое предложение я тоже еще не сказала "нет".
Сергей подошел и сел возле ее ног.
— А сколько можно ждать, Марина? Сколько можно думать, водить за нос? Не хватит ли? Ладно бы ты просто думала, но ты… Ты с ним! Ты позволяешь ему заботиться о себе, быть рядом. Он даже больницу в осаду взял!
— Господи, Сережа! Да, если бы я знала, что ты еще любишь меня, если бы я знала…
— Ты бы продолжила копаться, выбирать между двух мужиков. Я понял это, давно понял! Тебе сам процесс интересен, роскошная наша женщина! Чтобы мужики мучились, ползали у твоих ног.
Марина расплакалась. Слезы обиды душили. Комок встал в горле — не продохнуть. Марина громко всхлипнула. Как он может так говорить, как смеет! А вдруг он прав? И это на самом деле так? Вдруг она осталась той же бесчувственной дрянью, волком смотрящей на людей, какой была до рождества? Вдруг она до сих пор не сделала выбор только потому, что ей доставляет удовольствие видеть мучения мужчин?
— Нет! Ты не прав, — сквозь рыдания выдавила Марина. — Просто я запуталась. Я не доверяла тебе!
— Зато ему доверилась.
Сергей выпрямился и отошел к окну.
— Сережа, все еще может быть. Вернись! Ты мне нужен!
— Я? — Сергей обернулся и проговорил уже без злости. Тихо. Проникновенно. С болью. — Ошибаешься. Тебе нужен Топильский. Что проку от меня? Бегу от себя в зазеркалье, так, кажется, ты говорила в Питерской квартире? Да, я постоянно в бегах. Несдержанный, непостоянный. Тебе будет плохо со мной. Мы постоянно ссоримся!
— Но и миримся тоже…
— Ненадолго.
— Сережа…
— Нет! — неожиданно громко и резко крикнул Сергей, а затем повторил еле слышно. — Нет.
— Я люблю тебя!
— Ошибаешься. Ты хочешь быть со мной из-за чувства противоречия, из-за злости, оттого, что я скрылся, ушел — из-за каких угодно причин, но только не из-за любви! По-настоящему ты любишь Топильского, я видел.
Марина взорвалась:
— Что ты мог видеть, когда?
— Еще до аварии, в твоих глазах. Он — человек, который тебе нужен. И в душе ты понимаешь это. Ты была такая… светлая, одухотворенная рядом с ним в тот вечер.
— Ты все неправильно понял. Просто в тот день я хорошо провела время в его загородном доме — с его сестрой и с его племянниками.
— Вот видишь! Он может дать тебе настоящую семью. Тебе нравится это. Семья, настоящая, любящая — вот, чего тебе не хватало в жизни.
Марина задумалась. Да, действительно, у нее никогда не было семьи. Только мама. Отец, не согласный со стилем жизни жены, все силы отдавал работе, по вечерам лишь смотрел телевизор. Мама воспитывала в Марине принцессу — не шуметь, научиться не показывать удивления, правильно использовать столовые приборы… Настоящей, шумной, переполненной эмоциями семьи, подобной семье Топильских, у нее не было. Но, как оказалось, она очень хотела ее иметь! Марина вспомнила, сколько наслаждения, сколько радости приносили ей визиты Татьяны, ее детей, Топильского. Она любила их суетливую, шумную возню.
