то послушать песню, которую я целую вечность не включала; то почитать комментарии к постам в блоге, которые я уже читала не раз. Последней каплей моей наглости стало то, что мне приспичило дочитать книгу, и я долго не могла выбрать, какую из недочитанных мною романов я хочу сейчас почитать.
И когда я выбрала фэнтези рассказ, который пылился на полке больше месяца, до меня дошло, что я так лишусь зарплаты, а ведь половина перевода уже сделана. Это была статья об экономическом кризисе в Греции, написанная на немецком, и, как оказалось, очень даже сложная, что я жалела о потерянном на глупости времени. Да, я была из тех людей, которые выполняют задания в самый последний момент и, конечно же, огребают за это. Мой начальник всегда меня ругал, что я заканчиваю перевод именно к тому времени, к которому должна быть выложена статья, и каждый раз я обещаю, что в следующий раз я потороплюсь.
Но мне лень было даже перечитать статью, не то, чтобы переводить её. Я утешила себя тем, что до утра ещё много времени, и вместе с чаем и книгой устроилась на балкончике. Песня Тони Брэкстон всё ещё застряла в голове, что я не могла сосредоточиться даже на чтении книги, и уже во весь голос пела Unbreak my heart. Я разлеглась в кресле-мешке, отложив книгу и чай в сторону, и пыталась дотянуться до высоких нот. Вокальный талант у меня отсутствовал, но мне это не мешало помучить собственное горло, так как я слишком сильно наслаждалась этим треком. Громкие хлопки, которые я еле различила сквозь свои попытки подпеть Тони, заставили меня быстро остановиться и смутиться.
– В тебе определённо умерла великая певица. И сейчас её труп медленно прогнивает, – проговорил знакомый голос, сопровождающийся лёгким смехом, а я не могла понять, где его источник.
Я встала на ноги, неуверенно оглядываясь по соседним балконам, но никого не было.
– Ты где? – спросила я, надеясь, что это не голос из моей головы.
– Наверху, Соник, – обладатель голоса ответил сразу на два моих вопроса.
Это был Боён, который почему-то оказался в квартире надо мной.
– Ты у Минсу? – поинтересовалась я, всем телом прислонившись к перилам балкона, и подняла голову, повернув её, чтобы еле как разглядеть в темноте соседа. И совсем не удивилась, заметив яркую шевелюру парня, освещаемую уличным фонарём.
– Да, кажется, его так зовут, – усмехнулся он, и я недоверчиво вскинула бровь.
А ведь Боён никогда не общался с парнем, который жил надо мной. Я бы сама не знала имени этого соседа, переехавшего сюда месяц назад, если бы он не устраивал шумные вечеринки, из-за которых я дважды поднималась к нему, чтобы пожаловаться.
– И что ты у него делаешь? – спросила я с детским любопытством в голосе, прекрасно понимая, что болтовня с Боёном – это ещё один идеальный повод не работать.
– Рубимся в приставку. Хочешь к нам? – его вопрос был таким заманчивым, и я была готова сразу же согласиться, забыв про то, что у меня не самые приятные отношения с Минсу, и вообще-то, что эти два парня мне совсем не близки, чтобы находиться в их обществе. – Тебе, кажется, нечем заняться.
– Ага, как же, – неловко рассмеялась я, опуская голову вниз. – Мне нужно перевести статью, – проговорила я скучающе и тяжело вздохнула.
– Не переводи, если не хочешь. Я же вижу, что не хочешь, – ответил он тихо, и мне захотелось посмотреть Боёну в глаза, чтобы понять его шутку, так как голос парня звучал очень даже серьёзно. – Жди меня, сейчас приду.
– Что? – я вскочила на месте, чуть не потеряв равновесие, и подняла голову наверх, но «сладкой ваты» уже не было видно.
– Солнышко, я за Соником, – услышала я глухой голос парня, и застыла в одном положении. Кто ещё за Солнышко?
Я начинала паниковать, ведь сегодня Боён показал, что может уговорить человека сделать то, чего ему не хочется. По крайней мере, меня уж точно. У меня было двенадцать часов перед тем, как сдать двадцать страниц перевода. И если призадуматься, то этого времени мне хватит с лишним. Я могу управиться и за три часа. Как только я открыла статью, чтобы приблизительно проверить её сложность, в дверь позвонили. Какой же он быстрый. Я подскочила к двери и почему-то заволновалась.
– Ну открывай! – крикнул Боён по ту сторону выхода, и я сразу же повиновалась. Не успела я что-либо сказать, как парень схватил меня за запястье и попытался вытянуть из квартиры. – Пошли, будешь со мной в одной команде. Покажем этому Минсу мощь жильцов седьмого этажа, – усмехнулся он, и я с трудом успела схватить связку ключей перед тем, как оказаться за дверью собственного дома.
– Но я не умею, – промямлила я, уже без сопротивления следуя за соседом.
– Ещё лучше. Новичкам вроде бы везёт.
3. Пёс.
Я попыталась раскрыть глаза, но они настолько опухли, что потребовалось немало усилий для того, чтобы различить белый потолок моей спальни. Я совсем не подумала о своём слабом зрении и чувствительных глазах, и тем более не знала, что мы до четырёх утра будем биться друг с другом, беспрерывно пялясь в большой экран телевизора. Минсу оказался на редкость гостеприимным хозяином, что тщательно не слышал моих просьб отпустить меня домой. А ведь я однажды назвала его «тупорылым коротышкой». Боён, в свою очередь, нагло хозяйничал в чужом доме и называл соседа сверху «солнышком», хотя сказал, что познакомился с ним только вчера вечером. Меня поражал талант этого парня так просто располагать к себе, ведь за один день его отпуска я узнала о Квон Боёне больше, чем за полгода соседства.
Будильник прозвенел в шестой раз, и я уже не могла позволить себе проигнорировать его, так как до сдачи перевода осталось всего два часа. Я бы, наверно, проклинала своих соседей, но не могла не признаться себе, что очень хорошо провела вчера время. Глаза нещадно болели, я с трудом различала буквы, мне было лень рыскать в переводчике терминов, начальник заваливал меня сердитыми смс – но я совсем не жалела о том, что согласилась на уговоры Боёна.
Как и ожидалось, редактор был зол на меня за запоздалый перевод и, слава богу, не заметил корявость моего перевода. Я бессовестно халтурила, но нагло улыбалась ему, пообещав ему, что это в последний раз. Не знаю, повёлся ли он на мои оправдания о якобы внезапном экзамене в институте, однако не стал лишать меня оплаты за сделанный труд.
Уже возвращаясь домой, я почувствовала лёгкое угрызение совести за нечестно полученные деньги, и подумала о том, как был бы недоволен честный трудолюбивый Боён. Хотя с каких пор меня
