— Ну в чем дело, Евгения, ты давно должна быть в отеле, — недовольным тоном произнесла Надежда, открывая дверь.
Это не была Евгения. На нее уставился смуглолицый тип в дорогом пальто оливкового цвета, длиннополой мягкой шляпе. Воинственно торчащие усы а-ля кайзер Вильгельм придавали ему зловещий вид.
Увидев его, Надежда попыталась захлопнуть дверь, но рука, обтянутая перчаткой из свиной кожи, толкнула ее в плечо. Женщина отлетела от двери.
Незваный гость вихрем ворвался в квартирку и прошипел по-немецки с итальянским акцентом:
— Наконец-то я нашел тебя, воровка! Теперь тебе от меня не уйти! Ты поплатишься жизнью за то, что украла мои деньги, тварь!
Запыхавшись, Евгения поднялась на предпоследний этаж краснокирпичного дома, в котором прошлым вечером обнаружила Надежду и Сережу. Она расплатилась в отеле, уладила все дела, заказала билеты в первом классе до Берлина, с утра накупила массу подарков для новообретенного племянника. Сладости, матросский костюмчик, железную дорогу, лошадку, кубики — все для него.
На лестничной клетке толпились люди. Сердце у Евгении затрепетало. Дверь в квартиру, где жила Надя, была настежь распахнута, полицейские с мрачным выражением лиц что-то обсуждали, в коридоре виднелось чье-то тело, прикрытое мятой простыней.
— Милостивая госпожа, в чем дело? — преградил ей дорогу высокий полицейский. — Здесь совершено преступление, поднимайтесь к себе на этаж.
— Я… Моя сестра, — пролепетала Евгения. — Мой племянник!
Ее взгляд был прикован к телу. Надя! Неужели там лежит Надя — мертвая Надя! Нет, этого не может быть! Она когда-то хотела убить сестру, но это было диким, нелепым желанием, порождением зеленоглазого чудовища по прозванию ревность. Она не может потерять сестру, обретя ее вновь всего двенадцать часов назад.
— Сережа, мой племянник! — закричала Евгения. — Что с ним, я имею право знать!
На ее крик из квартиры показался невысокий, облаченный в черный в полоску костюм-тройку лысоватый господин. Пристально оглядев Евгению, он произнес:
— Вы утверждаете, что в данной квартире проживала ваша сестра и ваш племянник. Прошу вас, пройдите. Я — Андреас Кепке, департамент криминальной полиции вольного и ганзейского города Гамбурга. Мне нужно уточнить у вас кое-какие детали. Прошу вас, могу я взглянуть на ваши документы?
— Почему «проживала» моя сестра, что с ней? — со страхом пролепетала Евгения, чувствуя, что вот-вот рухнет в обмороке. Она вынула паспорт и протянула его чиновнику.
Ощущая, что ноги стали ватными, Евгения прошла в уже знакомую крошечную квартирку, наполненную чиновниками департамента криминальной полиции. Евгения с ужасом думала, что это — место преступления. Она уставилась на труп, закрытый простыней.
Андреас Кепке взял ее под локоть и проникновенным голосом произнес:
— Мадам Терпинина, вы не должны беспокоиться, ваша сестра жива. По крайней мере, мы так считаем. Вы знаете этого человека?
Резким движением он сдернул с тела простыню, и Евгения узрела смуглого усатого господина, облаченного в оливкового цвета кашемировое пальто. На лице мертвеца застыла злобная гримаса. На груди, рядом с сердцем, расплылось темное кровавое пятно.
— Прямое попадание, — с неким удовлетворением произнес Андреас Кепке. — Свидетели утверждают, что около одиннадцати вечера раздался выстрел. Мы можем думать, что именно ваша сестра убила данного господина, Джузеппе Тильбранти, судя по документам, которые мы обнаружили в его портмоне. Убитый является членом итальянской мафии. Вы знаете, что могло бы связывать его с вашей сестрой?
Евгения, опустившись на стул, попросила стакан воды. Нет, она не скажет о том, что Надежду преследовал итальянец, которого она обокрала. Что случилось с Надей и с Сережей? Очевидно, что после того, как… После того как Надежда убила этого мафиози, она бежала. У нее были деньги, которые Евгения оставила ей. Какая же она дура, она даже не сказала сестре, в каком отеле остановилась! Где же она теперь?
— Синьор Тильбранти, который известен нам как медвежатник и карточный шулер, был застрелен из этого оружия, — господин Кепке поддел револьвер.
Евгения побледнела. Это то самое оружие, из которого она намеревалась застрелить Надю. Револьвер все же выстрелил, пуля угодила итальянцу в сердце.
— Вашей сестре не следовало покидать место преступления, — произнес чиновник. — Мы объявим ее в розыск. Смерть этого итальянца — не большая потеря для общества, но никто не обладает правом безнаказанно убивать людей.
— Это была вынужденная самозащита, — пролепетала Евгения. Пальцы ее дрожали, она не чувствовала вкуса лимонада, который находился в заботливо протянутом ей бокале.
— Возможно, — протянул Андреас Кепке, — но так как ваша сестра исчезла, мы не можем реконструировать все события, имевшие место накануне. Я прошу вас, госпожа Терпинина, сообщить мне незамедлительно, если ваша сестра свяжется с вами. И еще… Коза ностра просто так не оставит смерть одного из своих членов, вашей сестре не поздоровится, если итальянцы схватят ее.
Оглушенная внезапным горем, Евгения покинула квартирку на Тальштрассе. Что произошло с Надей и ее сыном, куда они делись?
Она, погруженная в страшные мысли, села в первый попавшийся трамвай. Уставившись в окно, на прохожих, лица которых слились с пестрым пейзажем Гамбурга, Евгения вспоминала. Она хотела убить Надю, а затем обрела племянника… Она взяла бы их к себе, в Берлин, но все снова переменилось так внезапно и кардинально. Что предприняла ее сестра, куда она делась?
Евгения не знала ни единого ответа на многочисленные вопросы, терзавшие ее душу. Железная карета трамвая, позвякивая, громыхала по булыжной мостовой.
Как же быстро и безвозвратно пролетели годы, сколько воды утекло с тех пор, когда Евгения впервые узнала, что у нее будет сестра…
Когда это было? Она сама появилась на свет в рождественскую ночь 1894 года. В ту самую ночь, когда ее мать, урожденная баронесса Елена Петровна Корф, скончалась в родильной горячке…
Отец Евгении, Владимир Арбенин, не принадлежал к знатному дворянскому роду, не обладал крупным состоянием, которое сгладило бы его полумещанское происхождение. Юная Леночка Корф, познакомившаяся с ним на одном из балов, влюбилась немедленно и бесповоротно. Высокий, статный, с обворожительной улыбкой, Владимир Арбенин справедливо считался покорителем женских сердец.
Свадьба ни за что бы не состоялась — родители юной баронессы были против такого брака. Они не нуждались в зяте из захудалого дворянского рода, к тому же без денег, но с большими претензиями. Барон Петр Корф, который считался одним из наушников императора Александра Третьего, рассчитывал на куда более блестящую партию для своей единственной дочери.
