— Значит, никто не знает, где она?
— Сейчас никто. Но, пожалуйста, не волнуйтесь так, Грейс. Она объявится. Выпейте еще.
Грейс протянула рюмку. Она мучительно вспоминала, о чем еще хотела спросить. Ах да, беременность!
— Скажите мне, мистер Синклер, то есть Питер, а она случайно не беременна?
Он помедлил, взял серебряными щипцами кусочек льда и шумно кинул в бокал.
— Вполне возможно, — кивнул он наконец. — Она обронила как-то, что надо вовремя успеть к алтарю. Полагаю, намек весьма прозрачный.
— Но у нее определенно было несколько месяцев в запасе, — задумчиво сказала Грейс. — Ведь беременность еще не была заметна? Дело, полагаю, все же в Густаве. Видимо, ей надо было ухватить его, это все равно как успеть на уходящий поезд.
Питер вдруг рассмеялся, его глаза повеселели.
— Не понимаю, почему вы так мрачно настроены? Такое счастливое событие: Вилла заполучила человека, которого хотела заполучить. И если бы она не хотела, она бы не допустила ошибки и не забеременела бы. Так что скоро надо ожидать появления счастливой невесты.
— Хотел ли Густав, чтобы его заполучили? — пробормотала Грейс. — Кстати, как вообще шведы относятся к подобным вещам?
— Да так же, как и большинство мужчин в мире. Видимо, как и девушки, которые пытаются поймать мужчину подобным способом.
— Вы не знаете Виллу. Она бы не позволила себе аборт, лишь бы удовлетворить чьи-то требования, — сказала Грейс. — Уж я-то знаю.
— Любопытно, почему бы она этого не сделала?
— Потому что она уже делала один и говорила, что теперь ее терзает чувство вины, преследует убитый ею ребенок.
— Бог ты мой, я и не подозревал, что она способна на такие сантименты.
— А должен был?! — раздался голос с порога.
Оба разом повернулись и увидели темноволосую женщину с тусклым взглядом.
— Кейт, — подскочил Питер. — Познакомься с Грейс. Это кузина Виллы. Я говорил, что она придет. А это моя жена. Кейт.
Они пожали друг другу руки. Женщина казалась смертельно усталой, ее рука была совершенно безвольной.
— Привет, — сказала она. — Вы сестра Виллы, да? Как же вы оказались в Стокгольме так быстро? Вилла, вероятно, послала за вами?
— Нет. Она написала мне письмо, и такое непонятное, что захотелось прилететь, чтобы повидать ее.
— Бог ты мой! Прилететь только из-за непонятного письма!
— Не только. Она не ответила на мою телеграмму, что совсем не похоже на нее. Впрочем, я могла бы приехать и только из-за письма. — Тон Грейс стал слегка агрессивным. Почему эта женщина считает такие чувства странными для сестер?
— А что за письмо? Вы ничего не говорили мне о нем, — обеспокоенно сказал Питер.
— Да как-то речь не зашла. А это важно?
Грейс не собиралась раскрывать секреты этому незнакомцу. По крайней мере, пока. Она взяла со стола бокал и выпила так быстро, точно ее мучила жажда. Почему это темные глаза Кейт так неотступно наблюдают за ней поверх бокала?
— Вилла написала мне, что попала в ситуацию, из которой не видит выхода. Вероятно, она забеременела? — Грейс ответила Кейт не менее пристальным взглядом.
— Так оно и было, хотя она мне этого не говорила.
Бесстрастность ее голоса поразила Грейс. Неужели этой молодой женщине все совершенно безразлично? Если так, она весьма невыгодно контрастирует со своим мужем.
— Ты не ошибаешься, любовь моя?
— Но я же могу соединять факты? Как-то вечером она чуть не упала в обморок, — сказала Кейт, — хотя выпила всего рюмку. И сказала, что устала. И ночью ее не было дома. А через неделю она подала заявление об уходе. Кроме того, это претенциозное кольцо…
— Кейт имеет в виду кольцо, похожее на то, что передают в семьях по наследству, — объяснил Питер. — Мужской перстень с печаткой, с лазуритом, и на нем выгравирован гербовый щит. Вилла носила его на среднем пальце, оно было ей велико.
— Это гербовый щит семьи Густава?
— Наверное, — пожал Питер плечами. — Я не дотягиваю до уровня старых шведских семей, мы не вращаемся в тех кругах, правда, дорогая?
— И что вы намерены делать, Грейс? — спросила Кейт. — Останетесь здесь, пока не появится Вилла?
— Да, останусь, — только что решила Грейс. — Поживу в ее квартире. Хозяйка говорит, что заплачено до конца года, и я думаю, Вилла вернется. Во всяком случае, там все ее вещи и прекрасная кровать времен Густава III. А пока ее жду — посмотрю Стокгольм.
— Ну что же, наслаждайтесь, — иронически проговорила Кейт.
— А вам он не нравится? Из такси мне показалось, что это красивый город.
— Подождите, что будет зимой, когда повалит снег, ночи станут казаться вечностью. Я провела здесь одну зиму и не знаю, как только не сошла с ума.
Питер трогательно обнял жену.
— Кейт горит желанием уехать в Сурбитон. Не так ли, любовь моя? Но и на Кипре, где много солнца, ты чувствовала себя так же неуютно. Так что дело не в длинной холодной зиме и коротких днях, просто ты постоянно тоскуешь по дому.
Кейт вдруг уткнулась головой в его плечо.
Поверх ее головы Питер посмотрел на Грейс.
— Я подал заявление, чтобы мне подыскали работу дома после этой командировки. Но все равно по контракту осталось еще два года. И поэтому надо терпеть. Не оставаться же навсегда младшим клерком.
— Я ужасно боюсь зимы, — пробормотала Кейт. — Дети все время сидят дома, шумят, и когда ни выглянешь в окно — там сплошная чернота. Меня просто трясет от этого.
— Перестань, дорогая. Все не так уж плохо. А те же вечеринки? Разве не развлечение?
— О да, посольские.
— Ну и что? Бесплатная выпивка, новые лица. Вот и сейчас у нас новый человек. Грейс, вы завтра придете на вечеринку? Как говорит моя жена, в основном будут посольские, но зато вы увидите всех, кто знал Виллу. И может, кто-то что-то расскажет.
— С удовольствием, — согласилась Грейс. — Очень хорошо. — И она поднялась, собравшись уходить.
— Я вас отвезу, — сказал Питер. — Хорошо, дорогая? — обратился он к жене, еще раз прижав ее к себе. — Я быстро. Скажи детям, что я вернусь и пожелаю им спокойной ночи.
В машине Питер вздохнул с явным облегчением.
— Приношу свои извинения за Кейт, но она всегда такая.
— Она здесь так несчастна?
— Думаю, да. Но она и не пытается быть счастливой, хотя, когда выходила за меня замуж, знала, что у нас будет такая жизнь. Она очень домашняя, из большой семьи, и хочет, чтобы все были рядом — отец, мать, тетки. Особенно на Рождество или на день рождения детей. В душе она непоправимо провинциальна.
— А вы нет?
— О, мой Бог! Не поймите меня неверно! Мы привязаны друг к другу. Мы делим все — и хорошее и плохое. Еще потерпим два года, а потом я сделаю все, чтобы работать дома. А чем вы занимаетесь, Грейс? На что живете, я имею в виду?
