Но он ухватил ее другой рукой за лодыжку и сжал ее так, что у Брианны пропало желание сопротивляться.
— Можешь даже не пытаться лягнуть меня, я привык к грязным приемчикам, — предупредил он.
В отчаянии Брианна воскликнула:
— Отпусти меня, Купер! Это уже не смешно!
Он одним рывком перевернул ее на спину, задрал ей повыше ноги и припечатал к матрацу. Страшно разозлившись, Брианна собралась ухватить его за мошонку и хорошенько дернуть. Угадав ее намерение, Купер смягчился.
— Брианна, не надо злиться! — с нежностью сказал он, ласково глядя ей в глаза.
— Оставь меня! — хрипло сказала она и прикрыла лицо рукой.
Он отнял ее руку от лица и поцеловал в щеку. От неожиданности Брианна замерла. Он чмокнул ее в другую щеку, потом лизнул ей кончик носа и сказал:
— Ты самая пылкая и удивительная женщина в мире! И никаких скрытых дефектов у тебя нет! Это я утверждаю как эксперт. Но чтобы ты в этом окончательно убедилась, я готов снова и снова доказывать тебе твое совершенство на деле, не жалея ни времени, ни сил…
— Ах, Купер! — закрыв глаза, воскликнула Брианна.
— Я в твоем полном распоряжении, принцесса! — ответил он и немедленно заполнил собой ее трепещущее лоно.
Слезы радости хлынули по ее щекам, она зажмурилась, переполненная блаженством, и без остатка отдалась основному инстинкту, все больше и больше убеждаясь в своей полноценности.
Обессиленный неистовым соитием, Купер смотрел на спящую Брианну и осмысливал обретенный с нею опыт. Близость с этой вакханкой определенно ознаменовала новый этап его сексуальной жизни. Уже одни только обстоятельства, при которых все это произошло, разительно отличались от тех, в которых он отдавал дань природе с ее предшественницами. К примеру, встречаясь с Энни, он всегда возвращался к себе домой и с легким сердцем ложился один в свою постель. А с другими женщинами порой даже не прощался и покидал их, не потрудившись сдернуть презерватив.
Ему и в голову не приходило остаться рядом с кем-то из своих партнерш, спать в буквальном смысле этого слова. Сон он считал исключительно личным делом, не терпящим постороннего присутствия. Как, впрочем, и такое глубоко интимное занятие, как мастурбация, требующая покоя, сосредоточенности и полета фантазии.
Теперь же с ним произошла поразительная метаморфоза. Спать в одиночестве ему совершенно не хотелось. Более того, сон у него вообще как рукой сняло. Он хотел одного — любоваться своей принцессой, заключив ее в нежные объятия, глупо улыбаясь при этом, словно впервые испытавший оргазм подросток.
Справедливости ради следует отметить, что и Брианна тоже долго не могла уснуть и беспокойно ворочалась в постели до тех пор, пока Купер не прижался к ней всем своим горячим телом и не положил руку ей на грудь. Аромат ее волос дурманил ему голову, он машинально поглаживал подушечкой пальца ее сосок и блаженно щурился.
Ее сосок твердел, как и его мужское естество, и у него возникало желание разбудить Брианну. Однако он обуздывал себя, понимая, как важен для нее сон и отдых после перенесенных передряг, и лишь легонько целовал в голое плечо, ловя каждый ее тихий вздох и приглушенный стон.
Все это его несколько смущало, поскольку не походило ни на что, к чему он привык, и повергало в задумчивость. Стараясь размышлять о высоких материях и смысле бытия, Купер задался вопросом, идет ли все еще снег или нет, и хватит ли у них сил, чтобы расчистить его наутро и выбраться из дома в город. А потом он переключился на загадочное убийство управляющего пансионатом.
Но стоило только ему подумать о трупе, как откуда-то из глубины дома послышался глухой стук. Купер прислушался. Было уже глубоко за полночь, а в это время ни Шелли, ни Данте уже не могли шуметь, исполняя свои служебные обязанности. Скорее всего, предположил Купер, это отзвуки сексуальной битвы любвеобильных Патрика и Ларианы, предпочитавших предаваться безудержной страсти в самом неподходящем для этого помещении. Так или иначе, это следовало проверить — все равно ему уже не уснуть в эту ночь. И Купер бесшумно выскользнул из-под одеяла.
Брианна перевернулась на живот, раскинув в стороны руки и ноги.
— Я скоро вернусь, — прошептал он и, надев джинсы, взял пистолет и фонарик и вышел из номера.
В коридоре царил кромешный мрак. Включив фонарь, проку от луча которого было мало, Купер осторожно пошел в направлении лестницы. Спустившись по ней, он осмотрел гостиную, кухню и столовую, но ничего подозрительного там не обнаружил. Успокоившись, он решил было вернуться к Брианне, как вдруг остановился словно вкопанный, вспомнив об Эдварде в винном погребе. Требовалось проверить, на месте ли труп.
Чертыхнувшись в сердцах, Купер резко развернулся и двинулся в сторону номеров для обслуги. Все двери были заперты, за ними царила тишина. Тихо было и в подвале. Но на двери, ведущей туда, не оказалось волоса, который он приклеил к косяку. Кто-то побывал в подвале. Купер отпер дверь, вошел на площадку, осветил ступеньки лучом и строго спросил:
— Есть здесь кто-нибудь?
Ему никто не ответил, хотя другого он в общем-то и не ожидал. Купер спустился по ступенькам и замер над трупом. От Эдварда уже скверно попахивало. Стараясь не дышать, Купер склонился над ним и стал внимательно разглядывать лицо и шею покойного. На коже лба и чуть ниже адамова яблока она потемнела от удара о ступеньки при падении с лестницы.
— Интересно, тебя толкнули или ты поскользнулся? — спросил у Эдварда Купер. — И кто потом отволок тебя в этот темный уголок? И откуда у тебя дырка в груди?
Не надеясь на ответ, Купер вздохнул, поморщился и распрямился. Ни малейшей зацепки ему пока обнаружить не удалось, его вопросы остались без ответов, все до одного.
— Спи спокойно, Эдвард, — сказал он и стал подниматься по ступенькам наверх, чтобы поскорее вернуться к Брианне.
— Это ты, Купер? — прошептала она, когда он лег в постель, чем несколько озадачила его, словно бы ждала кого-то другого. Но задавать лишние вопросы он не стал, а молча раздвинул ей коленом ноги и подтвердил свою идентичность известным ей веским аргументом.
Комната наполнилась вздохами, стонами, криками и прочими звуками, характерными для встречи любовников после разлуки, пусть и кратковременной.
Жизнь напоминает эрекцию: она не только держит в напряжении, но и может сыграть злую шутку.
Из дневника Брианны Морленд
На другое утро, проснувшись, Купер Скотт почувствовал себя почти счастливейшим человеком на свете. Ночь, проведенная в постели с невероятно пылкой и страстной женщиной, можно было назвать настоящим подарком небес.
