— Не надо мне об этом рассказывать. Я и так все поняла. — Взмолилась экономка.
— Ты не могла узнать, а тем более понять. Дело в том, что я не сестра твоего сына. — Она недоверчиво посмотрела на меня. — Более того, я даже не Лилиана.
— Я воспитываю тебя с самого рождения и верю своим глазам.
— Твои глаза ошибаются, Клара. Меня зовут Маша.
— Но этого просто не может быть.
Я рассказала матери Максима все, что приключилось в моей жизни за эти месяцы.
— Все могло бы закончиться достаточно просто. Максим получил свои деньги, убийцы сестры понесли наказание. Лили может уезжать… Но Вы видели, что случилось?
— Вы полюбили друг друга?
— Если бы только это! Я беременна, Клара. Скоро Вы станете бабушкой.
Экономка в изумлении раскрыла рот. Она заметно обрадовалась этому известию, даже помолодела лет на десять.
— Мой сын знает?
— Это невозможно. Я не хочу ставить его перед выбором деньги или ребенок.
— Не обязательно делать это событие достоянием гласности. Решите это в узком семейном кругу.
— Это невозможно. Вчера Макс наговорил мне таких вещей, что признание просто невозможно. Я рассказала Вам свою тайну, так как нуждаюсь в Вашей помощи. Вы знаете, я воспитывалась в детдоме и из близких у меня только подруга. Если со мной что то случиться, я хочу, чтобы судьбой моего малыша занялась его родная бабушка. Надеюсь, Вы сохраните мою тайну, так же, как и я Вашу?
— Ты можешь на меня положиться, девочка. Твое известие просто вдохнуло в меня силы и интерес к жизни. Я сделаю для тебя и моего внука все, что только смогу. — Горячо поклялась Клара. —Только я не уверена, что мы правильно поступаем с Максимом. Он не простит, когда узнает…
— Не когда узнает, а если. Наша задача не допустить этого. Я сменю адрес и уеду. Когда пройдет побольше времени, он даже узнав, что я родила ребенка, не поймет, кто отец. Наши признания принесут ему только муки. Наши отношения бесперспективны, а малыша я ему не отдам. Так, спустя время, он сможет забыть, иначе будет всю оставшуюся жизнь корить себя за сделанное или не сделанное. И дело даже не в деньгах, это при желании можно как то решить. Вчера он признался, что, по его мнению, нежеланные дети — обуза и помеха в жизни.
— Я не могу спорить с тобой, хотя и не со всем согласна. Время покажет, кто прав. Спасибо тебе, что доверила мне свои переживания, не лишила счастья стать бабушкой.
— Просто я знаю цену семье и вижу людей. Я была уверена, что Вы будете счастливы. Надеюсь только, материнские чувства не пересилят, и Вы не заставите меня раскаяться, что доверилась Вам.
— Лилиана, то есть Машенька, я не сделаю ничего не посоветовавшись с тобой. В этом я могу поклясться.
— Ну уж этого не надо. Мне бы завтрак побыстрее, а то я к следователю опаздываю.
— Конечно-конечно. — Засуетилась экономка. — Там уже все готово. Тебе куда подать?
— Сейчас Максима отправлю в его комнату, оденусь и спущусь в столовую.
Когда я вернулась в спальню, «брата» в кровати уже не было. Я быстренько умылась, оделась и поспешила вниз. По дороге заглянула в комнату Макса и увидела, что он досматривает сны на собственной подушке. После завтрака Игорь повез меня к следователю.
В коридоре прокуратуры сегодня было многолюдно.У каждого кабинета стояли и сидели группы людей. Некоторые подавленно молчали, другие отчаянно жестикулировали и горячо обсуждали проблемы, приведшие их сюда. Нужная мне дверь оказалась заперта. Я растерянно оглянулась, не зная, куда присесть, чтобы подождать следователя. Не стоять же, в самом деле, посреди коридора, как памятник.
— Привет, — вдруг услышала я. — Иди сюда, садись, я подвинусь.
Оглянувшись, я увидела женщину, которая в прошлое наше посещение этого коридора сидела на лавочке у соседнего кабинета в компании двух алкоголиков. Сегодня дама была одна. Она потеснилась и подхватила на руки сумку, в результате чего рядом с ней освободилось довольно много места. На освободившееся пространство немедленно попыталась втиснуться какая то темная личность. Женщина не слишком любезно турнула ее и снова обратилась ко мне:
— Садись же быстрее, а то так и придется столбом стоять. Твой то только что вышел, может и час незнамо где проболтаться.
Я опустилась рядом с ней на лавочку. Дама заботливо осмотрела меня с ног до головы и спросила:
— Тоже что ли хлопотать пришла?
— О чем? — растерялась я.
— Да не смущайся, здесь ведь все по одному вопросу. Кого сажают, кого выпускают. Остальные за них переживают. Я смотрю, одна ты сегодня. Не дал твой мужик взятку? Засадила его мегера старая? Тебя как зовут?
— Лилиана, а вас?
— А «нас» Нюркой назвали. — Засмеялась женщина. — Анной то есть.
— Очень приятно. Я вижу Вы тоже сегодня одна.
— Слушай, заканчивай «выкать», а то я себя старой развалиной чувствую. Мне еще и тридцатника не стукнуло, не дослужилась я до имени отчества. — Нюра довольно улыбнулась. Видимо, молодость была предметом ее гордости. Я посмотрела на соседку. На ее месте я бы не радовалась, выглядеть так в неполных тридцать лет просто обидно. Женщине можно было бы с легкостью дать сорок, а то и все пятьдесят лет.
— Сегодня я немного не в форме, — заметив мой критический взгляд, торопливо поведала Нюра, — из отделения только что отпустили. Мы митинг протеста ночью устроили под окнами милиции. Несанкционированный. — Она с трудом выговорила малознакомое слово. — Вот и пострадали за справедливость. Меня то утром выпустили, как женщину, — Нюра кокетливо поправила волосы, — а Юрик с Василием до сих пор в каталажке маются. Видишь, как вышло? Хотели Сереге помочь, да сами и загремели по самое никуда.
— Да их тоже, наверное, отпустят скоро. — Попыталась утешить я женщину.
— Вряд ли. Пьяные они были, бока дежурному серьезно помять успели. — Вздохнула собеседница. — Теперь нападение на представителя власти им шьют. Хочу вот заявление написать, что этот самый дежурный ко мне домогался, а ребята честь мою спасти пытались. Как думаешь, поможет? — Нюра посмотрела на меня с надеждой в глазах. Я ей честно ответила, что сильно сомневаюсь. Она снова вздохнула. — Что за жизнь! Сначала Серегу упекли, теперь Юрка и Василием. Что им мужиков что ли не хватает, чего к моим то привязались? — Логика Нюры сразила меня на повал. —А твоего то за что замели? Вроде серьезный парень с виду.
— Да он дома, свидетели мы, по делу об убийстве.
— А! — Женщина почти потеряла ко мне интерес. — Против кого свидетели то?
— Не знаю, — растерялась я. — Просто свидетели. У меня мужа убили, теперь расследуют…
— А кто убил? — Любопытство снова вернулась в глаза собеседницы. — Этот твой хахаль, который дома?
