Георгий Ланской - Оглянись на пороге

— Мама, что мне делать? Может, я и правда влюбилась, как школьница? А может, это наваждение какое-то и оно пройдет?

— Не знаю, — ответила Алла. — Знаю только, чего тебе делать не надо: резких движений. Прыгнула — так лети, только не забывай, что любой полет конечен. Любовь — она разная бывает. И полеты тоже, потому что в итоге мы должны чувствовать, поймают нас внизу или нет. Я ничего не скажу про твоего нового мужчину, но Сережа бы тебя поймал.

— Я знаю, — мрачно ответила Ирина. — Проблема только в том, что вряд ли ради него я стала бы прыгать.

Она так торопилась прийти на концерт, так гнала по обледенелой дороге, что на повороте едва не столкнулась с фурой и только после этого сбросила скорость, тяжело дыша и обливаясь потом. Вот была бы потеха, если бы вместо концерта попала в больницу или, того хуже, морг.

Умора, да… Обхохочешься.

После Ирина поехала уже медленнее, правила соблюдала, да и дорога не располагала к быстрой езде. Да и лучше опоздать, чем не доехать. Но в итоге оказалось, что она зря волновалась и все равно приехала за полчаса до начала концерта. Дима был злой и вздрюченный — у них что-то не ладилось в аппаратуре.

— Знакомься, — хмуро сказал он. — Это Виталий, наш басист. Леху ты знаешь. Это Юрка, клавиши, бэк-вокал, и Женя, тоже гитара и бэк-вокалистка.

Ирина с интересом оглядела затянутую в черную кожу группу. Виталий оказался тощим, таким же патлатым, как Дима, парнем с трудноопределимым возрастом, поскольку лицо было покрыто сложным гримом. Клавишник Юрка, ковырявшийся рядом с колонкой, здоровый как лось, коротко стриженный, с серьгой в ухе, мрачно улыбнулся и кивнул. Бэк-вокалистка, не удостоившая гостью даже взглядом, показалась знакомой. Ирина морщила лоб и только потом узнала в неприветливой девочке уборщицу из больницы, возившей грязную тряпку по бетонному полу.

На фоне этой шевелящейся и скрипящей кожей готической массы женщина, облаченная в длинное серебристое платье, чувствовала себя белой вороной.

— Я, наверное, мешаю? — вежливо осведомилась Ирина. Женя бросила на нее убийственный взгляд.

— Ничего ты не мешаешь, — недовольно сказал Дима. — Только в уголок куда-нибудь сядь, не путайся под ногами, а то у нас тут проводов видишь сколько…

— Нет, нет, я в зал пойду. Приткнусь куда-нибудь, а то я даже столик не заказывала.

Женя проводила ее взглядом, полным презрения и чего-то вроде ревности. Ирина вышла, одарив всех на прощание извиняющейся улыбкой, прикрыла дверь бытовки, заменявшей группе гримерную, и сделала шаг прочь. Из оставленной щели послышался одобрительный гул и голос Лехи:

— Я ж вам говорил, она классная.

— Дим, но она же старая, — рассмеялась Женя. — Я вообще не понимаю, как ты с ней можешь…

— Ты же можешь, — грубо оборвал Дима. Девушка что-то ответила, судя по тону, ядовитое и обидное, но Ирина, притормозившая, чтобы услышать обсуждение, торопливо зашагала в зал, чувствуя, как внутри растет неприязнь и к Жене, и к Лехе, да и вообще ко всей группе в целом. Она пожалела, что пришла, и даже Дима, еще утром такой родной и желанный, вдруг словно полинял, как линяет золото, окруженное дешевой мишурой.

— Ира, подожди!

Он снова догонял ее, но на сей раз Ирина остановилась сразу, успев придать лицу нужное выражение.

— Ты не обижайся, просто там запарки всякие… Машина опоздала, и колонки пришлось везти свои, и еще пульт, и… и… всякое такое. Мы психуем, это первое большое выступление. Ну пойми, пожалуйста…

Вид у Димы был беспомощный, как у бездомной собаки. Женщина улыбнулась и потрепала его по щеке.

— Я не обиделась.

— Правда?

— Конечно. Я же знаю, что такое собираться перед выходом. Но в отместку — ты придешь на мой спектакль, ладно? Не думаю, что тебе будет так же интересно, но, по крайней мере, попытаюсь приобщить тебя к великому искусству.

Дима рассмеялся, но, судя по выдоху, у него явно отлегло от сердца.

— Блин, я так и знал, что будет какой-то подвох.

— Придешь?

— Приду. И всю банду с собой приведу.

— Это лишнее, — запротестовала она, но парень отмахнулся и задумчиво почесал патлатый затылок.

— Что же мне, одному мучиться?

Женщина рассмеялась, легко чмокнула его в щеку и направилась в зал через служебный вход. Около двери обернулась.

Он стоял в своих дурацких кожаных штанах, облепивших длинные крепкие ноги, и смотрел преданными собачьими глазами. Раздрыга, как есть раздрыга. Ирина улыбнулась и вышла.

Места у стены и столики вблизи у сцены уже были большей частью заняты, потому она, прокричав на ухо официантке, что хотела бы сесть где-нибудь подальше, но с хорошим обзором, пошла наверх, к маленькому столику сбоку от сцены. Зал, украшенный тыквами, вырезанными из бумаги летучими мышами и клочками тюля, изображавшими паутину, выглядел несколько диковато. Музыка ревела, колонки изрыгали рок восьмидесятых: оригинальные и миксованные композиции. Ирина заказала легкий салатик, шампанское и со своей верхотуры с любопытством оглядывала публику. На концерте была в основном молодежь, раскрашенная согласно традициям Хэллоуина, но попадались и зрелые господа, с легким недоумением взирающие на вакханалию вокруг. Тем не менее они быстро адаптировались и уже не обращали внимания на хохочущих демонов и страстных ведьм вокруг. Где-то у сцены пару раз мелькнула грузная женская фигура в черном балахоне, поблескивающая стеклышками очков. В ней Ирина без особого удовольствия узнала Веру.

Музыканты появились на полутемной сцене, неуклюже расставляя аппаратуру. Публика пока не слишком смотрела в ту сторону, где не происходило ничего интересного. Однако спустя несколько минут свет в зале померк, колонки, издав предсмертный хрип, поперхнулись забытым хитом «Парка Горького», а сверху на ребят ударили яркие лучи прожекторов, отчетливо видимые в тяжелой белесой дымке.

Потом под оглушительную барабанную дробь взвыли гитары. Подсвеченные сзади силуэты приобрели трехмерность. Из динамиков лилась музыка: агрессивная, громкая и несколько сыроватая по музыкальному ряду, но эти мелкие недостатки пропали, как только Дима запел своим хрипловатым, словно посыпанным песком, голосом.

Ирина не понимала, хороша или плоха группа «Вервольфы», представившая на суд зрителей ряд заслуженных и проверенных годами мировых хитов, а также несколько своих новых песен. Забыв о своем ужине, она впилась взглядом в фигуру Димы, впитывая его голос, как губка.

Он был хорош. Явно лучше всей этой самодеятельности, явно заслуживающий гораздо большего, чем просто быть одним из многих, и это было очевидно. Ирина не заметила, как пролетел час, и с удивлением отметила, что немузыкально подпевает ему, в голос, не стесняясь, благо динамики все заглушали.