— Я не уверена, а допустить ошибку было бы непростительно.
Переодевшись в свою одежду — свитер и юбку, я подошла к книжному шкафу, где хранились принадлежавшие Лоре альбомы с газетными вырезками, и взяла тот, в котором были материалы, охватывающие период от момента убийства Кэса и до конца следствия. Пододвинув стул к окну, я начала листать альбом, толком не зная, что ищу, но слова Лоры поставили меня в тупик и заинтриговали. Она сказала, чтобы я побыстрей возвращалась, не я заставлю ее подождать. Пусть поломает голову над тем, что я могу предпринять.
Отчет был мне знаком, но, вчитываясь в его строчки, я обратила внимание на то, что эти записи были более полными, чем те, которые наклеил в альбом мой отец. Переворачивая по мере прочтения одну страницу за другой, я заметила, что над некоторыми из них поработали чьи-то руки. Кто-то тщательно изучил эти страницы и кое-какие абзацы вырезал. Он поработал основательно, и, хотя в основном изъятия были незначительными, толком разобраться в изрезанных статьях стало невозможно. Еще немного полистав альбом, я подошла к двери и позвала Ирену.
Когда я показала ей изуродованные страницы, она, не очень удивившись этому, взяла альбом из моих рук и принялась внимательно изучать оставшийся текст.
— Если вы видели эти вырезки прежде, возможно, вы вспомните, чего не хватает, — сказала я.
Через несколько минут она вернула мне альбом:
— Я не помню. Но если это важно для вашего произведения, вы могли бы спросить мисс Уорт. Она наверняка знает. Хотя может вам и не сказать.
— Но кто мог бы это сделать? — допытывалась я. — У вас есть какие-нибудь предположения?
На минуту мне показалось, что Ирена уклонится от ответа. Затем она передумала:
— Возможно, лучше, если вы будете знать. Мисс Уорт сама все это вырезала.
— Вы уверены?
— Как-то я застала ее за этим занятием, когда вас не было в комнате.
— Значит, это было сделано после того, как я приехала сюда?
Ирена бесстрастно кивнула.
— Но почему? Она мне многое уже тогда рассказала. Зачем ей скрывать что-то о том периоде в Голливуде, если это было напечатано в газетах?
— Она не расскажет вам всего, имейте это в виду, — невозмутимо заметила Ирена. — Она и мне всего не рассказывает. Кое-что она хочет скрыть.
Я знала, что это действительно так. Что бы Лора ни говорила, какие бы дикие признания ни делала, всегда чего-то не хватало, и без этого кусочки не складывались в общую картину. Я поняла, что именно этот факт заставил Ирену довериться мне. Она тоже хотела знать. Ее следующие слова подтвердили мою догадку.
— Все эти годы я ничем не могла помочь ей, потому что она никогда не признается в том, что действительно тревожит ее. Возможно, сейчас будет легче ей помочь, чем прежде. Может быть, она обратится к вам, своей дочери.
В очередной раз я убедилась в том, что Ирена смягчилась в своем отношении ко мне. Я больше не была, по ее мнению, врагом Лоры, и Ирена готова была теперь считать меня своим союзником.
— С утра в понедельник, — продолжала она, — я отправляюсь на рынок на набережную. Может, вы хотели бы пойти со мной? Вы же не узнаете как следует Бергена, если будете постоянно привязаны к этому дому.
— С удовольствием, — откликнулась я.
— В таком случае, мы убедим мисс Уорт, чтобы она позволила вам пойти со мной.
Я закрыла альбом, из которого так ничего и не узнала, и положила его на стол. Я не хотела, чтобы мой ответ Ирене прозвучал слишком резко или поспешно, но я должна была ясно обозначить свою позицию.
— Я не нуждаюсь в разрешении. Что же до понедельника, то мистер Торесен собирался заехать за нами и отвезти к себе навестить его матушку. Но рано утром я буду свободна.
Я вернулась к шкафу и начала без определенной цели перебирать остальные альбомы. Ирена с минуту наблюдала за мной, потом ушла. Я вытащила еще один альбом, раскрыла его на столе и начала лениво перелистывать.
С каждой страницы на меня смотрело лицо Лоры. Рассказывалось об одном из благотворительных представлений, на котором она присутствовала, об ограблении ее дома, когда были украдены драгоценности. Имелось сообщение о приеме, который она устраивала в своем огромном доме рядом с Голливудом.
Мелькали имена знаменитостей. В те дни она знала их всех. Не только из своей киношной братии. Сильные мира сего, отдавая должное ее таланту, тоже были ее друзьями.
Я пролистала еще несколько страниц и уже собиралась закрыть альбом как вдруг мне на глаза попалось знакомое имя Кэса Элроя. Я начала читать с возросшим интересом. Ничто в этой заметке, похоже, не имело отношения к Лоре, а написана она была за несколько лет до того, как Кэс стал режиссером "Шепчущего мрака". Очевидно, его привлекли как соответчика в деле о разводе, которое приняло довольно скверный оборот. Истцом оказался актер по имени Арнольд Жаффе, женщиной, обвинявшейся в супружеской неверности — его жена Дони. Упоминание этих имен усугубило мой интерес, и я жадно склонилась над альбомом.
Жаффе выиграл дело и получил развод, на этом заметка и заканчивалась. Чем же завершился страстный любовный роман Дони с Кэсом Элроем, осталось неизвестным. Интересен один факт, всплывший во время бракоразводного процесса. Сообщалось, что брат Дони, известный врач Майлз Флетчер, неизменно выступал в защиту своей сестры, и был случай, когда он угрожал задать Элрою хорошую взбучку. Однако чем кончилось дело, нигде не говорилось.
Я задумчиво закрыла альбом и вернула его на место. Была ли знакома Лора с Майлзом и Дони во время бракоразводного процесса, я не знала. Все это, однако, наводило на размышления. Ссора Майлза с Кэсом Элроем имела долгую историю, и Майлз, должно быть, был серьезно встревожен, обнаружив, что этот человек оказался режиссером фильма, в котором играла Лора, и так грубо обращался с ней во время съемок, что она была просто больной в тот день, когда режиссер погиб.
К этому моменту у меня накопилось немало вопросов к Лоре, а она уже достаточно долго меня ждала.
Перекинув карминного цвета платье через руку, я взяла подсвечник и розовую фарфоровую кошку и понесла в спальню Лоры, радуясь тому, что никого при этом не встретила.
Пока меня не было, Лора не теряла времени зря. По-видимому не обращая внимания на больную лодыжку, она сдвинула мебель по углам, освободив в центре комнаты большое пространство. Ее щеки раскраснелись от усилий, глаза сияли. Я положила свою поклажу и с удивлением огляделась, На низком кофейном столике, отправленном в угол, стоял блестящий предмет — золотая статуэтка юноши, опирающегося на меч. Я сразу догадалась, что это такое.
