Она вошла в кабинет, неуклюжая в слишком большом для нее халате.
— Ну, — сказал Марк, — что такое важное произошло?
— Я могу потерять все мои деньги на постановку.
— С помощью тебе я покончил.
— Пожалуйста, — взмолилась она, — выслушай меня. Мне нужен твой совет.
Он указал на темно-красный диван возле камина, жестом предложив ей сесть. Диван был мягкий, с нежной, как замша, обивкой. Эйлис расслабилась, поджав под себя иззябшие ноги. Он сел в кресло рядом с диваном и все время, пока Эйлис говорила, объясняя сложившуюся ситуацию, не сводил с нее недоброго взгляда.
— Так чего ты хочешь от меня?
— Ты знаешь какой-нибудь способ не позволить Стивену обналичить чек?
Молчание. Глаза его блуждали по книжным полкам, по тяжелым кожаным переплетам. Эйлис накрутила на палец прядь волос.
— Ничем не могу тебе помочь. Я принесу твою одежду. Наверное, она уже высохла, и я отвезу тебя домой.
Вернувшись, он молча отдал ей вещи.
— Марк, неужели ничего нельзя сделать, чтобы как-то спасти нашу постановку? Я ведь не для себя прошу. От меня зависят люди, десятки людей полагаются на меня, мечтают об успехе. Если можно что-то придумать — скажи.
— Одевайся.
Она схватила вещи, прижала их к груди. Все было кончено, но она не уйдет, не выразив ему своих чувств.
— Мне хочется, чтобы ты знал, как я сожалею о том, что сделала. Пытаться тебя обмануть — это ужасно. Ты был прав тогда, на пляже в Мексике, когда сказал, как непросто дается развод. Мои собственные переживания и то, что я слышала о тебе от других людей, исказили мое отношение к тебе. Я понимаю, что поступила отвратительно, но это ради пользы дела, а не ради себя и собственной выгоды. — И, глядя на него сквозь закипающие слезы, она добавила: — Ну что я еще могу сказать, кроме того, что я очень раскаиваюсь и молю о прощении?
Пожав плечами, он посторонился. Эйлис бросилась в ванную и прислонилась к закрытой двери. Она зажмурилась, пытаясь помешать слезам, но они все равно струились по щекам. Метнувшись к раковине, она холодной водой стала смывать следы слез.
В кабинете Марк сидел за столом, расправив плечи и решительно сжав челюсти. В руках у него был какой-то многостраничный документ.
— Подойди.
Эйлис встала у стола, переминаясь с ноги на ногу.
— Есть один способ, — сказал он, что-то записывая, — но требуется твое согласие.
— Все, что угодно! — прошептала Эйлис.
— В договоре есть пункт, согласно которому в случае финансового злоупотребления договор аннулируется. Это дает мне законное право отозвать мои деньги и закрыть постановку. Подпиши бумагу, в которой ты признаешь, что совершила злоупотребление. Таким образом я отстраняю обоих — и тебя, и Стивена — от участия в деле.
Образуется новый коллектив, и постановка возобновляется. Что скажешь?
Мысли ее, как маятник, метались из стороны в сторону: остаться продюсером — нет, сохранить постановку...
— Так и сделаем, — сказала она.
Ее подташнивало, голова шла кругом. Конечно, автором пьесы она останется, этого у нее не отнимешь, но вся ее организационная продюсерская работа — все насмарку!
— А Стивен не сможет снять деньги до того, как ты возьмешь все в свои руки?
— Нет, завтра воскресенье. Ему придется ждать понедельника. Но еще до открытия банка мой поверенный подготовит все бумаги, чтобы закрыть счет. А ты приходи днем подписать документ, удостоверяющий злоупотребление.
— Хорошо. Спасибо.
— И усвой одну вещь, — сказал он. — Делаю я это для Ренаты, Твика, актеров и прочих участников постановки, которые исполняли свое дело хорошо и профессионально. Они не заслужили такого бесславного финала. Если бы речь шла о тебе одной, я бы сразу прикрыл постановку, воспользовавшись своим правом, едва только узнал всю эту историю с акустической системой.
Его гнев и ярость буквально ошеломили ее. И тем не менее он был прав.
Под конец он процедил сквозь стиснутые зубы:
— Я не желаю, чтобы Стивен Хантер имел к постановке хоть какое-то отношение. Понятно?
— Пропуск? — переспросила Эйлис, когда в вестибюле «Трайед» служитель сообщил ей, что нельзя пройти наверх без соответствующего документа.
— Да, мисс, — ответил служитель и кивнул стоявшему рядом человеку. — Пройдите с мистером Сард-жентом.
«Что-то Марк переусердствовал с охраной, — подумала Эйлис, — последнее время прямо как бульдоги вцепляются в тебя на входе».
Следуя за охранником, Эйлис заметила, что прекрасное полотно Хогарта уступило место какой-то гравюре. На втором этаже охране была выделена комната, видимо, переделанная из кладовки. В углу на треножнике располагался фотоаппарат «Полароид».
— Неужели без этого нельзя обойтись? — спросила Эйлис, когда с яркой вспышкой было сделано несколько снимков. — Ведь мне только подписать ведомость.
— Нельзя, учитывая всех этих террористов в Лондоне, бомбы и взрывающиеся устройства, — ответил мистер Сарджент.
Наблюдая за тем, как Сарджент обрезал фотографию и ламинировал ее, Эйлис думала о Найджеле Хантере, По всей вероятности, ему все равно, что их коллектив распался. Когда в конце концов он ответил на ее многочисленные звонки, голос его звучал сухо и безразлично. Нет, он не знал, что Стивену не хватает средств для съемок. Нет, в Лондоне он с ним не виделся, и из Хартума тот не звонил.
Раздался звонок внутреннего телефона, и Сарджент взял трубку:
— Охрана. — Он кивнул рыжей головой. — Да, она здесь. — Карие глаза на секунду расширились, а потом уставились на нее, словно видели впервые. — Хорошо, я передам. — И он положил трубку со словами: — Мистер Кимброу, как только мы закончим, желает вас видеть.
Эйлис постаралась ничем не выдать нетерпения, но сердце ее учащенно забилось. Интересно, что ему надо?
— Пройдите немедленно, — сказал мистер Кумбс в приемной.
Марк сидел за письменным столом и, удерживая плечом телефонную трубку, быстро проглядывал какие-то бумаги. Кивком головы он предложил ей сесть в кресло напротив.
Несмотря на теплое пальто, она чувствовала легкий озноб. Как сильно действует на нее присутствие Марка! Все-таки он необыкновенно интересный мужчина.
— Эйлис, — сказал он, положив трубку, — утром звонили Уоррен и Линда. Они женятся.
— Чудесно! — выпалила Эйлис, хотя кисловатый вид Марка говорил о том, что у него существуют некоторые сомнения. — Я знала, знала это! Они созданы друг для друга. Хотя понадобились годы, чтобы они это как следует поняли. Когда же свадьба?
— Сегодня в семь часов, — сообщил он без всякого энтузиазма. — Поэтому я и позвал тебя: они хотят, чтобы мы присутствовали.
