Но Бернар ничего не услышал. Он сказал тем же безразличным тоном:
— Я уверен на все сто, что это чепуха. Может, мне не надо было тебе рассказывать, но раз уж ты застал меня в своих владениях...
Он засмеялся.
— А почему ты думаешь, что они должны быть здесь?
— Так вообразил хозяин. Кажется, девчонку видели в Тононе с этим англичанином. Все это одна дурость, говорю тебе. Если хорошенько подумать, может быть одно из двух: или они сбежали вместе с этим глупым мальчишкой, чтобы напугать нас, или парень удрал один, за приключениями, а девчонка, увидев, что его нет, побежала за ним, чтобы его поймать.
— Не очень-то похоже на это, — с сомнением произнес Жюль.
Бернар снова зевнул:
— Да, не очень-то похоже, но понимаешь, Жюль, мальчишки бывают страшно капризные, почти как женщины. И он очень подружился с этой Мартин. Они устроили вместе прошлой ночью целый пир у него в комнате, так мне говорили. Они не могли уйти далеко, к тому же у мальчика нет с собой документов. Можешь мне поверить, это одно баловство, что еще?
— Ну, если мсье де Вальми не беспокоится... — с сомнением в голосе сказал Жюль.
Наступило короткое молчание. Слышно было только, как шипят в печи сырые дрова и как Жюль переминается с ноги на ногу. Потом Бернар резко сказал:
— Ну, думаю, нам лучше смываться. Пошли?
Жюль, не ответив ему прямо, вкрадчиво спросил:
— А эта девчонка, Мартин... Ходили разговоры. Разные разговоры.
— Да ну? — казалось, без всякого интереса спросил Бернар.
«Как будто тебе неизвестно об этом!» — подумала я, лежа в своей норе, под кучей одеял, на расстоянии примерно четырех футов от него.
— Люди говорили, — нерешительно продолжал Жюль, — что они с мсье Раулем помолвлены.
— А, это... — ответил Бернар. Короткое молчание. — Ну да, это правда.
— Черт возьми! Не может быть! Значит, она все-таки поймала его?
— Так говорят.
— А ты так не думаешь?
— Что же, — заметил Бернар, как будто слышал об этом впервые. — Не худо бы спросить об этом и мсье Рауля. Только не говори мне, что какая-нибудь женщина, пусть самая красивая, сможет заставить этого молодца поступить так, как ей хочется, если он сам этого не захочет.
— Да, есть разные способы, — тоном опытного человека заметил Жюль. — Конечно, мсье Рауль знает, что делает, но, черт возьми, бывают такие моменты... — Он засмеялся. — И она не похожа на других. Это на нас всегда действует. Ну и дурни же мы!
— Он никогда не был дураком, — возразил Бернар, — и если он хочет на ней жениться, что же, это его дело.
— Я ни за что не поверю, что он так влюбился в нее, а ты? В простую английскую девчонку? Не будь ребенком, Бернар. Он хочет с ней переспать, а она ему отказывает.
— Возможно... Вообще-то от этого до женитьбы очень далеко... для такого, как он.
— Это ты мне говоришь? Может, дело еще более срочное. Может, она с ним переспала и теперь у нее на руках один козырь, так что она может его заставить... Такое уже не раз бывало, — заключил Жюль, — я-то уж знаю.
— Правда? Поздравляю. — Голос Бернара звучал как-то рассеянно. — Но я не думаю, что дело в этом.
«Очень великодушно с твоей стороны», — с горечью подумала я, чувствуя, как слова Жюля, как вши, ползают у меня по коже. Крышка печки звякнула, когда кто-то из них поднял ее, чтобы бросить окурок на горящие дрова. Потом Бернар снова сказал:
— Послушай, мне надо идти. Пошли?
— Бернар...
Жюль понизил голос до шепота, будто знал, что я его подслушиваю. Казалось, он торопится что-то сообщить и вместе с тем стыдится того, что должен сказать. Это было так странно, что у меня по коже пробежал холодок.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Бернар.
— Девушка...
— Что? — снова спросил Бернар.
— Ты уверен, что она... — Жюль замолчал, и я услышала, как он проглотил слюну, — что она ничего не сделает с мальчиком?
— Какого черта ты там болтаешь?
— Ну... я сказал тебе, что слышал разные разговоры. Люди говорили, что она... ну, многого хочет.
— Хочет многого? А кто не хочет? Вполне понятно, но почему она должна «что-то сделать с мальчиком»? Что ты... — Голос Бернара внезапно замер, и он, с шумом втянув в себя воздух, сказал потом очень странным тоном: — Не может быть, чтобы ты действительно думал такое, парень...
— А почему? — с жаром возразил Жюль. — Почему она должна удовлетвориться тем, что выйдет замуж за мсье Рауля? К слову сказать, что мы о ней знаем? Кто она такая?
— Англичанка, сирота, кажется из хорошей семьи. Это все, что я знаю. — Короткая пауза. — Она любит мальчика.
— Мальчик не сделает ее графиней де Вальми, — сказал Жюль.
Снова пауза, на этот раз намного дольше. Прервавший ее смех Бернара звучал немного принужденно.
— Ну, друг, чем раньше ты попадешь в свою любимую постельку, тем лучше. От ночного воздуха у тебя начинается бред. Да и мне пора возвращаться. Я уверен на все сто, что это дело кончено и они уже спят в своих кроватках. Надеюсь, мсье Леон утром хорошенько задаст им за тот переполох, который поднялся из-за них. Пошли!
— Можешь смеяться, — упрямо повторил Жюль. — Но я тебе говорю, что мсье Гарсен сказал...
— Эта старая баба, аптекарь? Ты бы лучше занялся делом и не слушал деревенские сплетни!
— И все равно...
— Ради бога, Жюль, — с раздражением прервал его Бернар. — Нельзя считать преступницей каждую красивую женщину только потому, что она хочет пожить в свое удовольствие. Слушай, мне надо идти. Тебе в какую сторону?
— Вниз на Субиру, — недовольно ответил Жюль. — Уже светает.
— И ты свободен? Ладно, дойдем вместе. Я оставил машину у начала подъема, могу тебя подвезти. Ты иди, а я потушу лампу и запру дверь.
— Ладно.
Крышка печки снова звякнула, когда вторая сигарета последовала за первой. Я услышала тяжелые шаги Жюля, направляющегося к двери. Вдруг он остановился.
— Что это было? — резко спросил он.
— Что?
— Я слышал какой-то шум. Здесь или, может быть...
— Открой дверь, — тихо сказал Бернар. — Быстро.
Жюль повиновался. Свежий запах серенького весеннего утра проник в комнату, полную синего дыма и смолистого аромата поленьев.
— Там ничего нет, — донесся издалека голос Жюля.
Я поняла, что он вышел на веранду и зашел за угол дома.
Бернар, стоя прямо под нами, коротко и резко засмеялся:
— Просто мышка, дорогуша. Сегодня ночью тебе мерещатся чудовища в каждом дереве, правда? — Он шумно потянулся, зевнув. — Ладно, мне тоже хочется в постельку, боюсь только, что моя будет не такая теплая, как у тебя. В какое время этот англичанин обычно сюда приходит?
— Довольно рано, если он вообще сегодня явится. Откуда мне знать?
— А, ладно, пошли. Надеюсь, в Вальми уже все спокойно. Никак не пойму, зачем хозяину понадобилось посылать меня в эту чертову дыру. Пошли, дорогуша, я потушу лампу, запру дверь и догоню тебя.
— Я подожду.
— Да? Ну ладно... вот и все. Думаю, печку можно оставить так? Да, ну ладно. А я-то думал, что ты уж очень спешишь попасть в свою постельку.
Он уходил, голос его доносился с порога. Рядом со мной Филипп пошевелился во сне, и его дыхание мягко коснулось моей щеки.
— Ох уж эта моя постелька, — весело сказал Жюль. К нему вернулось хорошее настроение. — Я тебе расскажу, приятель...
Дверь тихо затворилась, не дав мне дослушать рассказ Жюля на любимую им тему. Его затихающий голос смутно слышался среди предрассветной лесной тишины. Раньше я не знала, как тихо в лесу по утрам. Ни одна ветка не двигалась, ни одна сосновая иголка не упала на деревянную кровлю. Филипп ровно дышал у меня над ухом. Где-то лесной голубь завел свою гортанную песню.
Скоро взойдет солнце. Будет прекрасный день. Я снова прилегла, придвинувшись ближе к мальчику и дрожа как в лихорадке.
Спасение было таким неожиданным, что совсем выбило меня из колеи. В течение всего этого разговора я полулежала, сжавшись в комочек, напрягая слух, чтобы расслышать их слова, собравшись с мыслями, чтобы проникнуть в их намерения, но не могла сосредоточиться, обуреваемая бесполезными и смутными эмоциями. Одно мгновение мне даже казалось, что я должна сойти вниз и обратиться к Жюлю, не состоявшему на службе у Вальми, который при любых обстоятельствах не позволил бы Бернару сделать то, что он, вероятно, задумал. Но в следующий момент я услышала, как Жюль обвиняет меня, а Бернар защищает. Это было очень странно: Леон де Вальми нисколько не обеспокоен; всем известно, как я люблю мальчика; мсье Рауля следует оставить в покое... Фактически Бернар приложил все усилия, чтобы опровергнуть сплетни, которые, по моему убеждению, распускали прежде всего он и Альбертина. Я не знала, что думать. Неужели я ошибаюсь? Конечно, если Леон де Вальми виновен, то сейчас, после моего бегства вместе с Филиппом, он понял, что я его подозреваю. Если он виновен, то не может не волноваться. Но почему Бернар защищал меня в разговоре с Жюлем? Рауль ни при чем. Господи, неужели я ошиблась?
